Читать интересную книгу Рождение мексиканского государства - Моисей Самуилович Альперович

часть войск была по-прежнему вооружена луками и пращами, повстанцы изготовили много мелких гранат. В городе велись оборонительные работы. Для отражения атак вражеской конницы сооружались заграждения в виде частокола с острыми железными зубцами. Обнародованное 31 декабря обращение вице-короля к населению Новой Галисии с требованием сложить оружие и выдать главарей «мятежа»{52}, несмотря на содержавшиеся в нем угрозы, не возымело действия.

Узнав о том, что к Гвадалахаре движутся с разных сторон главные силы испанцев под командованием Кальехи и отряд бригадира Круса из Вальядолида, Идальго решил помешать им соединиться. Выслав часть войск навстречу Крусу, он сумел задержать его продвижение. Что же касается плана операций против армии Кальехи, то повстанческие командиры не придерживались единого мнения. На военном совете Идальго предложил использовать для нанесения удара противнику все наличные людские ресурсы и дать бой на подступах к Гвадалахаре. Альенде отверг эту идею, заявив, что нельзя ставить судьбу восстания в зависимость от одного сражения. Он считал более целесообразным оставить Гвадалахару и разделить армию на несколько частей, которыми затем последовательно атаковать испанские войска. После долгих и горячих споров был принят вариант, предложенный Идальго.

Когда стало известно о приближении Кальехи, повстанцы отошли на восток от города и заняли оборону вдоль реки Лермы, в районе моста Кальдерон. 16 января произошло столкновение передовых частей и испанцам удалось захватить мост. На следующий день в бой вступили основные силы.

Кальеха имел всего 6 тыс. солдат, но они были дисциплинированны, прекрасно вооружены и обучены, располагали артиллерией и большим количеством боеприпасов. Патриоты обладали значительным численным превосходством, однако представляли собой неорганизованную, слабо подготовленную и плохо экипированную массу. Их пушки (частично деревянные, скрепленные железными обручами) в большинстве своем перевозились на громоздких, малоподвижных повозках, что крайне затрудняло смену огневых позиций. Тем не менее бойцы Идальго успешно отражали натиск врага. «Вперед, вперед, товарищи, — подбадривал их генералиссимус. — Так говорили первые мореплаватели, устремившиеся за великий океан».

Испанцам помог случай. Один из их снарядов попал в повозку с боеприпасами, в результате чего произошел сильный взрыв. Вокруг загорелась сухая трава, огонь быстро распространялся, а ветер дул в лицо повстанцам, и их вскоре окутали густые клубы дыма. Это вызвало смятение, и под усилившимся нажимом противника армии Идальго пришлось отступить. Ее потери были весьма велики, хотя точные цифры неизвестны. 21 января роялисты вступили в Гвадалахару.

Поражение при Кальдероне оказало деморализующее действие на восставших, многие из которых стали покидать ряды революционных войск. Этому способствовали и мероприятия колониальной администрации, испанского командования и католической церкви. 19 января вицекороль издал указ, объявлявший государственной изменой хранение материалов патриотического характера и предписывавший публично сжечь их. 23 января последовал приказ Кальехи, который грозил смертью за участие в восстании, в частности, всем лицам, захваченным с оружием в руках. Инквизиция, в свою очередь, так и не добившись, несмотря на неоднократные требования, чтобы Идальго пришел с повинной, опубликовала 26 января еще один эдикт, содержавший новые нападки на него и опять угрожавший суровыми наказаниями за чтение и хранение любых документов повстанцев{53}.

7 февраля трибунал инквизиции предъявил Идальго обвинение, изложенное в пространном акте, состоявшем из 53 разделов. Его обвиняли в том, что он «еретик, отступник от святой веры, атеист, материалист, деист, развратник, бунтовщик, схизматик, иудействующий, лютеранин, кальвинист, преступник против божеской и человеческой власти, богохульник, жестокий враг христианской религии и государства, злобный, похотливый, лицемерный, коварный совратитель, изменник королю и родине». Кроме того, ему инкриминировались неуважение к папе римскому, высказывания в пользу «французской свободы» и стремление установить ее в Новой Испании, осуждение деспотизма монархического строя, чтение запрещенной литературы и т. д. Подробно перечислив «преступления» Идальго против церкви и короля, трибунал требовал предать его суду инквизиции и в случае, если он не признается в своих «прегрешениях», подвергнуть пытке{54}. Поскольку Идальго находился за пределами досягаемости, инквизиторы решили судить его заочно.

Наряду с репрессиями, угрозами и преданием анафеме колонизаторы пытались воздействовать на восставших и иными методами. С этой целью вице-король в соответствии с декретом испанских кортесов объявил 11 февраля об амнистии всем «мятежникам», которые сдадутся властям. А спустя четыре дня епископ Абад-и-Кейпо призвал повстанцев поскорее воспользоваться «милосердием» вице-короля{55}. Но поскольку патриоты продолжали свою героическую борьбу, роялисты то и дело прибегали к новым угрозам. Так, бригадир Крус, временно поставленный во главе военного и гражданского управления Новой Галисии, 23 февраля потребовал под страхом смертной казни сдать в течение суток все оружие и снаряжение, а также заявил, что в тех населенных пунктах, где повстанцам окажут содействие, будет казнен каждый десятый{56}. Усиление террора испанских властей и их посулы в условиях известной деморализации патриотических сил, вызванной военным поражением, сыграли определенную роль.

Разложению революционной армии способствовало также обострение разногласий между ее руководителями. После разгрома при Кальдероне сильно поредевшие повстанческие отряды отступили на север, в Сакатекас. В пути Идальго был смещен своими сподвижниками, возложившими на него всю ответственность за поражение, и пост генералиссимуса занял Альенде. Он и его окружение совсем перестали считаться с мнением Идальго, не доверяли ему и следили за каждым шагом бывшего генералиссимуса. Но, учитывая огромную личную популярность вождя восстания, они скрывали, что сместили его. Идальго по-прежнему подписывал все документы, а в некоторых случаях даже сам составлял их.

Между тем колониальные власти активизировали действия по ликвидации очагов освободительного движения. Пользуясь благоприятной обстановкой, на местах подняли голову контрреволюционные элементы, стремившиеся к восстановлению прежних порядков. 31 января они устроили переворот в Сан-Бласе и почти одновременно в Тепике. Оба эти города вскоре заняли испанские войска. 1 марта произошел переворот в Сан-Антонио-де-Бехар, а затем и в Сан-Луис-Потоси, куда 5 марта вступили части Кальехи. Местные революционные лидеры были схвачены, выданы испанскому командованию и казнены. Роялисты по пятам преследовали отходившие на север остатки главных сил повстанцев. Едва последние оставили Сакатекас, как городом овладели испанские войска. Альенде отступил в Сальтильо, где соединился с находившимся здесь отрядом Хименеса, но общая численность обоих отрядов не превышала 4–5 тыс. плохо вооруженных бойцов, а чрезвычайно редкое население Коауилы не могло оказать сколько-нибудь существенной помощи патриотам.

Тем не менее последние даже в такой тяжелой обстановке не собирались прекращать борьбу. Получив в начале марта предложение властей об амнистии, если восставшие сдадутся на милость победителя, Идальго от имени своего и Альенде ответил, что «амнистия предназначается преступникам, а не защитникам родины». Он заявил, что повстанцы не сложат оружия до тех пор, пока не свергнут угнетателей, и что они полны решимости не