Наверное, самой близкой можно было считать Мелинду Шервуд, пусть они и не общались так, как принято у друзей.
−…красиво! Говорят, после ее выхода все дамы пытаются найти этого ювелира.
Кажется, она потеряла нить разговора. Эва расправила плечи, вернула на лицо вежливую улыбку и попыталась вникнуть в разговор. Леди прижимали ладони к щекам и говорили быстро, почти тараторили, перебивая друг друга. Лишь спустя некоторое время Эва, сквозь весь потом слов, поняла, о чем говорили.
Леди обсуждали последний выход второго принца Артура и Адалисии. Их прекрасный танец и тихий разговор уже обсудили давно и разобрали на цитаты. Сейчас же всех волновало платье и колье, которые украшали Адалисию. Эва тоже обратила внимание на колье, ведь такое же описывалось в романе и предназначалось Риэль. Первый подарок принца, который она сохранила до самого конца. Эва невольно скривилась. На этом ожерелье в эпилоге автор почему-то акцентировал внимание, словно это было единственное, что она запомнила.
− Ожерелье леди Варлос и правда было прелестно, − сказала Мелинда и спрятала улыбку за веером. — Говорят, второй принц долго искал ювелира и сам придумал дизайн. Это лишь подтверждает то, что их разрыв помолвки лишь слухи. Матушка сказала, что граф Варлос уже начал подготовку к свадьбе.
Все шло совсем не так, как в романе. Там никогда не говорилось о свадьбе Адалисии и Артура. Конечно, все читатели понимали, что после помолвки шло празднование, однако ни разу между собой никто не обсуждал ее так. Не называл точную дату и не обсуждал портного, который будет шить свадебные наряды.
− Леди Адалисия стала будто еще более изящной. У нее такие безупречные манеры и речь, − восхищенно сказала девушка, имени которой Эва до сих пор не знала, пусть и виделась часто. Она закрыла рот веером и сказала тише. — Если бы не знала, то подумала бы, что она наняла еще больше педагогов или проживает вторую жизнь.
К сожалению, Эва вынуждена была согласиться. Сколько бы она не смотрела на Адалисию, она вела себя как зрелая и воспитанная леди. Будто Эва смотрела на вторую королеву, которая ни словом ни действием не давала поводов для сплетен. Безупречный вкус и речь, поведение, которое отличалось от того, что описывалось в книге. Там Адалисия представлялась вспыльчивой девицей, которая кричала, хваталась и грозилась родителями.
Эва побледнела.
И как она сама не подумала об этом. Адалисия и правда выглядела так, будто проживала вторую жизнь, потому что даже леди Мелинда, воспитываемая в семье герцога, не имела таких знаний и вкуса. Леди Шервуд любила сплетни, смотрела на маленьких зверей с восхищением и коллекционировала драгоценные камни, обсуждала мужчин. Как самая обычная девушка с поправкой на общество и мир. Адалисия же вела себя более сдержанно, прикасалась ласковее и улыбалась вежливо. Ходили слухи, что она стала менее расточительной, шла к неизвестным портным и ювелирам, которые творили настоящую магию.
Нельзя отбрасывать эту версию. Если Эва смогла попасть в написанный человеком роман, то почему Адалисия не могла переродиться? Единственное, что ее смущало — это совершенно не описывалось в книге.
Если так подумать, то все сходилось. Эва посмотрела на мелькающие деревья, вспоминая первый бал. Там Адалисия не устроила скандал и не выпускала из поля зрения Артура. Иначе как объяснить то, что она пришла на балкон, о котором никто кроме принца и Эвы, прочитавшей роман, не знал. Если Адалисия переродилась, то она наверняка, как и все перерожденные злодейки, не захотела умирать и стала налаживать отношения и репутацию. Правда, обычно в книгах с таким сюжетом злодейки отходили на второй план и не мешали сюжету, чтобы их потом не убили.
− Госпожа, с вами… Ай!
Договорить Лукреция не смогла, да и никто бы не смог, когда карету резко тряхнуло. Эва сжалась и закрыла голову руками, но это не сильно помогло. Зашипела, больно ударившись локтем и боком о деревянные стенки кареты, и на бедре и ногах наверняка появятся синяки. Карета остановилась и послышался какой-то странный шум, не характерный для этой спокойной дороги.
Неужели разбойники? Нет, на дороге, контролируемой королевскими рыцарями они не могли появиться. Тогда что такое произошло, что карету так качнуло, а сейчас там ругались люди. Лукреция, которая пришла в себя быстрее, накрыла дрожащую Эву платком и выглянула из кареты.
− Эй! Что произошло?!
От ее крика заболела голова. Эва скривилась и медленно убрала руки от головы. Она лишь надеялась, что не получила сотрясение мозга. От такого в мире без нормальной медицины и умереть можно.
Ругань стихла, а потом дверь кареты открылась сильнее и внутрь заглянул рыцарь. Осмотрел внимательно Лукрецию с Эвой, нахмурился, заметив на ее руках кровь и ссадины.
− Прошу нас извинить. На дорогу неожиданно выбежал кабан и перепугал лошадей, − виновато сказал рыцарь и выглянул. На закономерный вопрос Лукреции, откуда здесь дикие кабаны, он нехотя ответил: − В лесу неожиданно появилась трещина в земле. Ее появление перепугало животных.
Трещина в земле?
Эва сжимала дрожащие руки в кулаки и смотрела перед собой. Выдохнула сквозь зубы, отпуская губу из плена зубов, уже чувствуя привкус крови. Это уже ни в какие ворота! Про такое бы точно написали в романе, но ни одного упоминания про трещину в земле не было.
Все еще дрожа от страха, чувствуя сильную боль в теле и голове от мыслей, она неловко вылезла из кареты. Из поместья выбежала взволнованная графиня и впервые за долгое время прикоснулась к лицу Эвы, отвела растрепанные волосы и охнула. Когда графиня убрала руки, Эва заметила на пальцах кровь. От одного ее вида к горлу подкатила тошнота.
Пока графиня суетилась и кричала, чтобы позвали врача, в небе блеснула молния. Дождь пошел совершенно неожиданно и такой волной, что коже стало больно. Эва будто стояла под холодным, тропическим дождем и не могла переключить режим на душе. Она вообще ничего не могла, лишь перебирала ногами, когда ее вели во внутрь.
Это уже не могло быть простым совпадением. Ничего из этого не могло быть простым совпадением. В Иосе стали происходит странные события, то засуха, то проливные дожди, трещина в землях и обвалы в шахтах. Мир будто бушевал, недовольный чем-то.
Ливень стеной стоял несколько дней. Эва стояла перед большим окном, смотря на каменный пол балкона, по которому струилась вода. Раньше ей нравился дождь, но сейчас становилось сыро, холодно и тревожно. Каждое утро на протяжении трех дней Эва вставала и смотрела на серое небо,