никогда не будем друзьями. Давай просто вести себя цивилизованно…
Но ее спокойствие сменилось паникой, когда Роб, шатаясь, начал приближаться к ней. Ханна отступала до тех пор, пока не прижалась спиной к стволу дерева.
— Нам суждено быть вместе. Ты моя вторая половина… Что пошло не так, Ханна?
Она не смогла сдержать смех.
— Возможно, всему виной все мои подруги, с которыми ты успел переспать после нашей помолвки?
— Я же сказал тебе, что все они ничего для меня не значили. Они были легкодоступны… Не такие, как ты… ты чиста и идеальна. Я был согласен ждать, когда ты будешь готова. Все бы изменилось после нашей свадьбы. — Он прижал руку к своему сердцу.
Его драматические жесты только развеселили Ханну.
Роб нахмурился, когда услышал ее смех, затем он перевел свой взгляд на украшение на ее шее.
— Но я был недостаточно для тебя хорош, не так ли?
— Я думаю, мне пора идти.
— Брак по любви, правда? Или же удачная деловая партия? Люди говорят, а я знаю много людей.
— Что ж, я не так уж чиста и идеальна, но я порядочно разозлена…
Роб тут же перебил ее.
— Ты настоящее произведение искусства, — с чувством заявил он. — Само совершенство, моя королева, не его, он не будет ценить тебя так же, как я. Я бы позаботился о тебе… а другие женщины ничего не значат, — заикаясь, сказал он. — Ты должна это знать — что ты единственная женщина, которую я когда-либо любил.
— Что ж, ты не можешь потерять то, чего у тебя никогда не было.
Проследив за отпечатками ее каблуков на влажной земле, через несколько минут Камель отыскал пару, скрытую за кронами деревьев. Он не стал останавливаться.
Когда он уже мог видеть силуэты пары в тени деревьев, он осознал, о чем они говорят. И это его настолько ошарашило, что он застыл на месте.
— Что ж, ты вся в его распоряжении.
Ханна не смогла сдержать раздражения, отвечая на его слова.
— Да, утверждение о том, что мы созданы друг для друга, прожило недолго, не так ли?
— Стерва! — прорычал Роб. — Ты думаешь, что хорошо устроилась, но всем давно известно, что случается с людьми, которые мешают твоему мужу…
Ханна была в шоке от той ненависти и ревности, которую она услышала в его голосе. Ревность! В замешательстве она закачала головой.
Ее живот неприятно крутило, медленно двигаясь в сторону, Ханна пыталась отстраниться, чтобы не чувствовать его отвратительного дыхания.
— Часто такие люди просто исчезают. — Он демонстративно резко провел пальцами по горлу. — Так что берегись.
Его предупреждения только вызвали у нее смех. И очевидно, такой реакции Роб не ожидал, его лицо потемнело, и он потянулся за ней. Все случилось так быстро, что даже после Ханна не могла четко вспомнить последовательность событий.
Камель кинулся вперед, но Ханна оказалась быстрее его. Не в состоянии вырваться, она пригнулась, и голова пытавшегося напасть на нее Роба с глухим стуком ударилась о ствол дерева. Она попыталась прошмыгнуть под его рукой, но этого сделать ей не удалось, и к тому времени, как Камель добрался до них, Роб, на голове которого из небольшой поверхностной раны начала струиться кровь, схватил ее за руку и прижал к дереву.
— Стерва!
Ханна замахнулась и собиралась нанести удар, когда внезапно стала свободна. Потеряв равновесие, она упала прямо на влажную траву. Когда она подняла глаза, то увидела, как Камель удерживал Роба, заламывая его руку за спину.
— Если я еще раз узнаю, что ты находишься в той же стране, что и моя жена… если ты позволишь себе еще раз на нее посмотреть… — Камель приблизил к Робу лицо, его ноздри гневно раздувались.
Ханна представила заголовки газет и поспешила подняться на ноги.
— Не причиняй ему боли!
Мольба в ее голосе заставила Камеля отвлечься от мужчины и обратить свое внимание на Ханну.
— Пожалуйста?
Его челюсти сжались, когда он продолжал на нее смотреть. Затем он кивнул, и два невидимых до этого телохранителя появились из-за деревьев, он отошел в сторону, и они увели пьяного Роба.
— Ты уверена, что не хочешь пойти подержать его за руку?
— Я не его защищала. Я защищала тебя.
Камель нахмурился.
— Меня? Ты защищала меня?
Взгляд Ханны медленно прошелся по его сильному мускулистому телу.
— Журналисты придумают тебе прозвище похуже принца-сердцееда. Робу нравится разыгрывать из себя жертву, я уже могу видеть заголовки газет…
— Я не собирался его бить, но даже если бы это и произошло, он бы не побежал ни в какую скандальную газету, — ответил Камель серьезным грозным тоном. — О чем ты вообще думала, когда решила встретиться с ним здесь?
Гнев раскаленной волной охватил тело Ханны и голубым огнем загорелся в ее глазах.
— Ты намекаешь на то, что я специально устроила эту встречу? Роб последовал за мной!
— А я последовал за ним. — Это был своего рода инстинкт, на который он поддался, несмотря на то, что ситуация не нуждалась в его вмешательстве.
— Зачем? Я думала, что ты приказал другим следить за мной.
— Есть вещи, которые муж не может поручить другим людям.
— Так значит, ты решил, что твоим долгом является спасти меня. — Посмотрев в его темные полные презрения глаза, Ханна не смогла произнести эти слова с насмешкой.
— Если бы я только знал, что у тебя все под контролем.
Ханна сжала зубы, услышав в его словах явный сарказм.
— Мой герой снова спас меня.
— Я думал, что защищаю твою…
— Честь?
Камель отвел свой взгляд от ее чувственных губ и перевел его на ее полную грудь.
— Мужчина просто… — Он произнес слово, которое она не поняла, но, судя по его тону, можно было угадать его примерное значение. — Что твой бывший делает на вечеринке в честь нашей свадьбы?
В замешательстве Ханна заморгала, услышав его упрек.
— Вечеринка означает радостное празднование. Сегодняшнее мероприятие подобно какому-то наказанию. И да, все мы знаем, что во всем этом виновата только я, но должна тебе сказать, что мне уже надоело это слышать. Я готова притворяться, что ты такой же замечательный, как ты о себе думаешь, но если этому браку суждено продлиться, я имею в виду дольше следующих нескольких секунд, я не собираюсь и дальше разыгрывать эту комедию — говори, только когда с тобой говорят, иди на два шага за мной. Я не позволю вытирать об меня ноги! Так что с этого момента я ожидаю, что ты будешь относиться ко мне с уважением и не только на публике! — Боже мой! Охваченная