Вдалеке Кала со всего разгона столкнулась таки с Керчаком. Только искры в разные стороны полетели. Тресилов провел неплохую подсечку, и уже Руслана отлетела к шевелящейся ртутной стене. В памяти Дэна промелькнуло детство с встроенным ментоусилителем, обращению с которым его обучал доктор Блейк. Вспомнилось нападение чего-то, поразительно напоминающего хорта, в затопленном комплексе каких-то сумасшедших ученых.
Оно, это существо, как оказалось в последствии, полностью перестроило его костную систему, добавив, впрочем, телу Дэна и реакции, и сообразительности. Вспомнился внезапно и случайный порез об острую грань осколка лайстона уже здесь, на Луне. Вспомнились и его догадки, чуть было полностью не высказанные Тресилову. Нет!.. Нет!!! Этого не может быть!..
— Не знаю, как это произошло, — продолжал между тем Арданьян, тщательно следя за своей речью, чтобы не сбиться на стихотворное изложение (очень уж это ему не нравилось последнее время), — но сейчас ты, Маккольн, почему-то напоминаешь мне совсем не Бога. А хорта-переростка. Эдакую ржавую и тупую железную крысу.
Дэн за своей речью не следил. Он был просто перепуган. Может быть, впервые за пару десятков прошедших лет. Именно поэтому звериный рык, тяжелым комом скапливающийся в горле Маккольна, гнойным нарывом выплеснулся наружу:
— Не-е-ет!!! — заорал он, хватая своей металлоидной рукой горло Арданьяна и разрывая его своими ногтями, стремительно превращающимися в когти. — Нет!!! Врешь ты!…
Виктор захрипел, изо всех сил ворочая головой и понимая, что никак не сможет освободиться от этой железной, в прямом смысле, хватки.
Кала, обхватив своими ручищами Керчака, пыталась, казалось, спрессовать его изуродованное тело до атомарных размеров. А тот, дергаясь и извиваясь, пытался всеми своими четырьмя верхними конечностями дотянуться до блокировки робота.
Руслана, наконец, провела серию коротких быстрых ударов, словно перфоратором впечатывая скафандр Тресилова в стену хортов. Несколько из них, не удержавшись на ней, сорвались вниз, покрывая упавшее тело огромными тяжелыми каплями. А Руслана уже хватала плазмер и с разворота бросала гарпун тонкого луча в сторону Маккольна, одной рукой разрывающего горло Арданьяна.
Сконцентрированная энергия хлестнула по чешуйчатой конечности, перерезая ее чуть выше локтевого сустава. Но вместо фонтана, мгновенно застывающей в вакууме, крови, пораженная Барбикен увидела на сухом срезе искрящиеся наждачные зернинки, памятные ей еще со времен знакомства с первым, раздавленным "Тайгой", хортом. Значит, Маккольн был киборгом?!?
Но того, что означают багровые потеки, стекающие на широкую грудь Арданьяна, Руслана сообразить не успела, потому что ее селайтовую оболочку всколыхнул тяжелый хрип Керчака:
— Отпусти, мясорубка старая! — это относилось к Кале. А потом — ко всем: — Бегите! Дальше, дальше от корабля бегите! Он поставлен на старт. Я поставил! Пусть улетает!.. Нечего ему на моей планете делать! — И внезапно, после короткой паузы, в селайт Барбикен проник тоскливый женский голос: — Виктор, сынок! Беги, беги отсюда. Ты должен остаться жить… Должен… Ты сможешь. Мы с отцом все для этого сделали…
— Мама! — различила Руслана чей-то слабый вскрик. — Мама!… Отец… Вы не сделали. Вы наделали. Как и сейчас… Архимед… Он же встревожен… Сейчас расстрел корабля возможен!
— Ну и что? — трещал скелет — или каркас? — Керчака в объятиях Калы. — Зато никто больше с Земли на Луну не сунется. Не пустим больше никого!
А "Лунная Республика, окутывая все вокруг призрачным плазмоидным светом, начала медленно и как-то грациозно подниматься в перевернутую пропасть неба. Первыми в зловещее мерцание перегретой плазмы окунулись спаянные корпуса Калы и Керчака. Однорукий Маккольн презрительно повернул в их сторону свое каменное лицо. А Виктор, застонав, бросился к Руслане, падая вместе с ней на древнюю лунную поверхность, измазывая ее своей кровью, соединяя с нею свою селайтовую оболочку и защищая ее своим телом от всего пламени этой взбесившейся вселенной.
А вселенная действительно взбесилась. И, стоило "Лунной Республике" выйти из прикрытия котловины, она обрушилась на нее смерчами зеленого огня и вихрями оранжевых протуберанцев. Огромное яйцо аппарата на мгновение замерло, приостановив свое движение, потом рыскнуло из стороны в сторону, вскружилось вокруг своей оси, стремительно наращивая вращение для того, чтобы бесшумно рассыпаться на мириады обломков и огромных пылающих капель. Пламенная стихия ворвалась в котловину не разбирая того, кто здесь неживой, кто живой, а кто живой пока еще. А потом ослепительным вихрем взметнулась над лунной поверхностью, быстро тая в пространстве и небо, нагретое только что до белого каления, начало принимать свой обычный траурный вид.
Кала с Керчаком так и застыли бесформенной массой, по которой еще пробегали слабые искры. Маккольн же за все это время даже не пошевельнулся и не изменил каменно-презрительного выражения своего лица. Под стеной из оплавленных хортов слабо шевелился скафандр Тресилова.
Руслана, вся измазанная кровью Арданьяна, слабеющими пальцами прикасалась к его ранам и вглядывалась в его глаза, начинающие принимать нормальное состояние. Губы ее тряслись. Мелко-мелко.
— Бож-же! Бож-же мой! Ты же живой… Ты же человек, Виктор!.. А я то, дура…
Внезапно Арданьян вскрикнул, вздрогнул всем телом и откатился в сторону от жестокого удара ноги Маккольна. А тот уже стоял над ними, сжимая левой рукой плазмер Русланы:
— Да, человек он. И только потому, Богом что не захотел стать, не захотел бессмертным стать. Образом таким, для Арданьяна мистера сейчас только существует один путь естественный: мертвецом стать.
Черное отверстие дула плазмера вплотную приблизилось к глазам Виктора, в которых снова начинали стремительно разрастаться бездны зрачков. И выхода из этих бездн уже не существовало.
— Позвольте с вами не согласиться, господин Маккольн, — внезапно мягко всплеснулся радиодиапазон и в тело Дэна вонзился ослепительный луч чьего-то плазмера.
Дэн закричал, выворачивая, казалось, этим криком не только себя, но и все внутренности этого, проклятого им самим, мира. Метнулся в одну сторону. Потом — в другую. Но луч крепко-накрепко вцепился в свою жертву и отпускать ее был не намерен. И лишь выжигал, выжигал ее дотла, до пепла, до несуществования.
Поэтому, когда очередная чешуйчато-зеленая фигура скатилась вниз, с гребня волны оплавленных хортов, и выключила, в конце концов, свой плазмер, от Дэна Маккольна остался только обгорелый скелет, больше напоминающий стальной каркас, покрытый черной окалиной.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});