Читать интересную книгу Настольная книга по теологии. Библейский комментарий АСД Том 12 - Церковь христиан адвентистов седьмого дня

С другой стороны, Ориген Александрийский (ок. 200 г. н. э.) приготовил путь для дерзкого вторжения платонических представлений о душе в христианскую теологию (О первых принципах, 4.1.36 [26, 4:381]). В конечном итоге смерть была низведена до сравнительно незначительного шага в непрерывном процессе очищения души. Подобные воззрения получили дальнейшее развитие у латинских отцов Церкви, начиная с Тертуллиана (160–240 гг. н. э.). Теперь душа виделась практически такой же реальной, как и само тело, и ее существование после смерти описывалось весьма подробно: «Следовательно, все души заперты в аду… Почему же тогда вы не можете предположить, что душа получает наказание и утешение в аду в промежутке, пока она находится в ожидании суда и предвкушает либо мрак, либо славу?.. Ни у кого не должно возникать сомнения в том, что душа претерпевает в аду какие–то компенсационные наказания. Это никак не противоречит полному процессу воскресения, когда награда будет также воздана и через плоть» (Трактат о душе, 58 [26, 3:234, 235]). Августин из Гиппона (354–430 гг. н.э.) говорил о времени между смертью и воскресением, когда душа хранится в «тайном убежище, где наслаждается покоем или терпит скорбь сообразно с теми заслугами, которые она накопила при жизни» (Энхиридион, 109).

Таким образом, в четвертом веке н. э. наметились четкие контуры формирующегося средневекового представления о смерти — оставалось только добавить детали. Библейское учение о воскресении тела продолжало занимать видное место как последний шаг в странствии души к совершенству. Для Фомы Аквинского (1225–1274 гг. н. э.) воскресение тела оставалось необходимостью, поскольку душа, в силу самой своей природы, нуждается в теле, от него зависит счастье человека, и окончательное возмездие за грех не может быть воздано бесплотной душе. Тем не менее платоническая вера в продолжение существования после смерти укоренялась все глубже и глубже. Существование души после смерти основывалось на необходимости Божественного правосудия в человеческом опыте. Это правосудие состоит из наград или наказания — неизбежной участи любой бестелесной души (Сумма теологии, 3. Дополнение 75.1,2).

Последний компонент средневекового представления о смерти, который все еще нуждался в развитии, касался очищения души через епитимью. Таким способом Римско–католическая Церковь накладывала на кающихся грешников обязательство или «сатисфакцию» для их очищения и приготовления к получению высшей награды от Бога в день воскресения. Незавершенные дела сатисфакции в этой жизни должны быть завершены после смерти следующим образом: «Наказание чистилищем призвано дополнить сатисфакцию, которая не была завершена в теле» (там же, 71.6).

В своем крайнем выражении, проиллюстрированном Данте, эта теория приписывает бестелесной душе все телесные способности (чтобы она могла в полной мере воспользоваться процессом очищения после смерти), а также перемещает акцент с воскресения на определяющий период между смертью и воскресением. В результате смысл воскресения сводится лишь к тому, чтобы подтвердить результаты временного очищения. Такие взгляды на смерть возобладали во времена расцвета Средневековья.

Г. Реформация шестнадцатого века и последующее развитие

Протестантская Реформация ввела то, что стало поворотным моментом в христианском учении о смерти. Мартин Лютер (1483–1546) решил оспорить догмат об епитимьи и очищении души в чистилище как логическое следствие этой доктрины. Это учение противоречило его пониманию спасения, которое он обнаружил в процессе исследования Писания и размышления над ним. Он пришел к выводу, что в Своем Слове Бог предлагает нам два пути: спасение через веру и осуждение через неверие. Он ничего не говорит о чистилище, которое, по его мнению, не должно признаваться, «потому что оно затеняет блага и благодать Христовы» (Застольные беседы, 3695). Этот вывод относительно промежуточного состояния после смерти оказал продолжительное воздействие на более поздних протестантских апологетов доктрины о смертной душе.

Однако в вопросе бессмертия души сам Лютер не был последовательным. Иногда он соглашался с учением средневековых богословов о том, что душа продолжает существовать отдельно от тела. Тем не менее, описывая состояние души между смертью и воскресением, он периодически принимал новозаветное представление о сне души. Вот одно из его высказываний: «Ибо душа человека спит, и все ее чувства похоронены, и наше ложе подобно могиле. Однако в этом сне нет ничего тревожного или обременительного. Таким образом, в месте обитания умерших нет мук… Такими же будут наша смерть и воскресение. Мы отходим и возвратимся в Последний день прежде, чем это осознаем» (Лекции по Книге Бытие, Быт. 49:33). Лютеранская Церковь не стала развивать непоследовательное учение Лютера об условном бессмертии, по сути дела, вернувшись к средневековым традициям (ср. 1, с. 410–417).

Жан Кальвин (1509–1564) также отверг умствования о промежуточном состоянии души (в чистилище) как «неоправданные и нецелесообразные» (Наставление в христианской вере, 3.25.6), но настаивал на бессмертии души и опровергал тех, кто ее отрицал, включая Мигеля Сервета (1511–1553), который с согласия Кальвина был казнен за эту и другие ереси. Фактически Кальвин утверждал, что человеческая душа — это «нечто важное, существующее отдельно от тела» (там же, 1.15.2). Следовательно, души переживают тела при смерти, «после чего они пребывают в радостном ожидании блаженства обещанной славы… Участь распутных… содержаться в оковах, чтобы затем подвергнуться назначенному для них наказанию» (там же, 3.25.6).

Хотя реформаторы бросили вызов средневековым учениям об очищении души в чистилище и отвергли их, платоническое представление о бессмертии души пережило Реформацию и осталось неизменным элементом большей части современного христианства. По крайней мере, в этом вопросе платонические умствования подавили библейский реализм, хотя и не полностью.

Истинная библейская точка зрения то и дело давала о себе знать в разных местах, где искренние люди приходили к выводу, что смерть есть конец всякой жизни, душа не может существовать отдельно от тела. Они считали, что смерть можно сравнить с бессознательным сном и умершие будут возвращены к жизни только при всеобщем воскресении.

Вот что писал, например, Джон Мильтон (1608–1674): «Смерть тела — это утрата или исчезновение жизни. Общепринятое определение, исходящее из того, что смерть — это отделение души от тела, совершенно недопустимо» (О христианской доктрине, 1.13).

Новая философия рационализма и эмпиризма также поддержала такую точку зрения на смерть, отвергнув платонические умствования о том, что нельзя проверить опытным путем. Джон Локк (1632–1704), комментируя Быт. 2:17, пояснял: «Должен признаться, что под смертью здесь я могу понимать только полное прекращение бытия (то есть утрату всех жизненных функций и сознания)» (Разумность христианства, 1).

К многочисленным церковным руководителям, которые также отстаивали библейскую точку зрения, принадлежит Фрэнсис Блэкберн (1704–1787). «Вот почему полагать, что души умерших живы, пребывают в сознательном и деятельном состоянии, способны ощущать счастье или страдания со времени смерти первого человека до воскресения самого последнего, и делать вид, будто это можно доказать доводами разума и философией — значит ниспровергать все христианское мировоззрение» (Короткий исторический взгляд на полемику вокруг промежуточного состояния, с. 69, в книге Лероя Фрума, «The Conditionalist Faith of Our Fathers», 2:211, 212). Вместе с тем он отмечал: «Удивительно, что протестанты, которые в большинстве случаев отказались следовать традиции, похоже, не воспротивились ей в этом вопросе, но приняли ее с безоговорочным почтением» (там же, xiv; 8, 2:210).

В последние годы, реагируя на традиционное понимание смерти и, в частности, на логическое следствие такого понимания — историческое учение об аде, видные евангелические богословы, такие как Дж. Р. Стотт, Кларк X. Пиннок и Дж. У Уэнхэм, а также Оскар Кульманн, приводили убедительные доказательства в пользу учения об условном бессмертии. Далекие от того, чтобы догматизировать те взгляды, к которым пришли, они призывают к откровенному диалогу между христианами на основе Писаний.

Д. Позиция адвентистов седьмого дня

В середине девятнадцатого века эта точка зрения меньшинства, отстаиваемая священнослужителями и богословами по обе стороны Атлантического океана, была принята молодой Церковью адвентистов седьмого дня по следующим причинам: (1) она соответствует библейскому учению, очищенному от философских умствований и церковной традиции, в частности, от преданий об очищении души в чистилище, о чем уже говорили реформаторы; (2) она разделялась ранней Церковью, а также всплывала вновь и вновь во время и после Реформации; (3) она утверждает знакомое библейское описание смерти как бессознательного сна и отвергает идею продолжающегося существования души после смерти; (4) она согласуется с библейским учением о том, что бессмертие не есть неотъемлемое свойство души, оно даруется не сразу после смерти, а только при воскресении из мертвых; (5) она согласуется с новозаветным акцентом на Христа как единственный путь к вечной жизни и учит людей не уповать на заслуги, которые якобы обретает душа после смерти.