В мае 1944 г. русским противостояло 2 200 000 немецких войск; Гитлер потерял покой от мысли, что от самой западной точки Восточного фронта до Берлина осталось всего лишь 900 км. Он предполагал, что летом главный советский удар будет направлен на север Украины, и распределил немецкие силы соответствующим образом. Но Гитлер ошибся: целью операции «Багратион», самого грандиозного советского наступления той войны, был участок группы армий «Центр». Запланированная на июнь, эта операция задействовала огромные ресурсы, которыми теперь располагала Красная армия. 2 400 000 солдат и 5200 танков были нацелены вначале на Минск; на втором этапе операции Второй Балтийский и Первый Украинский фронты должны были нанести удары с обоих флангов и совершить прорыв. Операция «Багратион» была крайне амбициозным замыслом, но новые возможности Красной армии и слабость вермахта позволяли проводить наступления такого масштаба.
Много лестных слов было сказано об изощренности и эффективности британских и американских отвлекающих операций во Второй мировой войне; гораздо меньше похвал досталось не уступающим в ловкости успехам советской дезинформации, которая становилась все более изощренной в 1943 г. и достигла своей вершины в операции «Багратион»6. Серьезные ресурсы были выделены на сооружение макетов танков, орудий и укреплений, фальшивых дорог и переправ: немцы должны были поверить, что главное направление удара русских – северная Украина. Одновременно с этим советские войска, стоявшие перед армиями группы «Центр», не скрываясь, укрепляли свои оборонительные рубежи, а подкрепления подтягивались только ночью, в полной темноте, и до последнего момента находились в 50–100 км от линии фронта. Исполнители приказов Жукова – ограниченное количество высших офицеров – знали только то, что их непосредственно касалось. Немцы выявили 60 % советских сил, противостоявших группе «Центр», но не заметили гвардейскую танковую армию и потому предполагали, что в распоряжении советских войск есть лишь 1800 танков и самоходных артиллерийских установок – вместо 5200, которыми на деле обладали русские. Начальник разведки вермахта на Восточном фронте, опытнейший Рейнхард Гелен, был совершенно одурачен русской маскировкой, не уступавшей по мастерству и значимости аналогичным англо-американским операциям перед Днем «Д». Как только русские завершили подготовку к наступлению, иллюзиям Гитлера насчет ситуации на Восточном фронте настал конец.
Той весной весь мир считал, что вклад англо-американских союзников в борьбу с фашизмом слишком мал в сравнении с вкладом Советов. Командир польского корпуса в Италии генерал Владислав Андерс в середине апреля с грустью пишет: «Война течет все так же: Красная армия одерживает победу за победой, а британская или терпит поражения, как в Бирме, или вместе с американцами сидит без движения в Италии»7. Открытием второго фронта обычно считают высадку западных союзников в Нормандии, хотя к тому времени на юге Европы примерно десятая часть германских сил, включая лучшие части вермахта, уже отражала натиск союзнических войск в горной цепи, расположенной южнее Рима, и на побережье к северу от него. Непрекращающиеся атаки союзников на немецкие позиции у Монте-Кассино отличались плохой координацией действий, некомпетентностью и отсутствием военной смекалки. Бенедиктинский монастырь VI в. был разрушен до основания, потрачены тысячи тонн бомб и снарядов, погибло множество британцев, индийцев, поляков и новозеландцев, а немцы все так же удерживали свои позиции.
Англо-американский корпус, высадившийся в январе, по личному настоянию Черчилля, севернее, у Анцио, оказался заперт на узком плацдарме, который немцы яростно и настойчиво атаковали. «Мы вернулись во времена Первой мировой, – писал молодой офицер шотландского подразделения, державшего оборону у Анцио. – Месим вязкую глину. Подбитые танки. Холодно. Боже, как холодно. На могилах пробитые осколками каски. Куски колючей проволоки. Деревья похожи на рыбьи скелеты…»8 Однообразие окопного быта и непрестанные бомбардировки притупляли чувства людей. «Когда люди слишком долго находятся под огнем, страдает эффективность в целом и боевая эффективность в частности»9, – писал американский подполковник Джек Тоффи. Существование в осаде, за линией фронта причудливо одомашнивается: «Этот плацдарм – самое сумасшедшее место, какое мне только доводилось видеть, – писал американский офицер-связист своему брату в Нью-Джерси. – Ребята обзавелись здесь хозяйством: лошади, куры, домашняя живность, велосипеды и всякое другое, что осталось тут от населения»10. Некоторые даже заводили огородики.
В феврале немцы предприняли мощную контратаку по всему периметру обороны. «Никогда не видел столько мертвецов вокруг», – говорил один капрал, ирландец. Один сержант, глядя, как свиньи обнюхивают убитых на ничейной земле, грустно размышлял: «Разве мы сражаемся ради того, чтобы нас сожрали свиньи?»11 Немцам наступление на Анцио обошлось не дешевле, чем союзникам. «Боевой дух не слишком высок; четыре с половиной года войны начинают действовать на нервы», – писал один из солдат Кессельринга, несколько смягчая реальное положение дел. Другой немец 28 января отмечает, что уже неделю не разувался: «В воздухе грохот и свист. Вокруг повсюду рвутся снаряды»12. Февральское наступление обошлось немцам в 5400 убитых и раненых, и в журнале боевых действий отмечалось: «Очень сложно эвакуировать раненых. Весь санитарный транспорт уничтожен, включая бронированные машины, так что приходится использовать самоходные орудия и “Тигры”»13. Некоторые подразделения союзников были разбиты и устремились в тыл; то же происходило и с немецкими частями, попавшими под истребительный огонь союзников. Англо-американская артиллерия выпустила 158 000 снарядов – по десять на каждый снаряд вермахта.
Тем временем на юге войска союзников по-прежнему топтались в горах, но и их противнику тоже было нечем похвастаться. Командующий германскими силами в Кассино генерал Фридолин фон Зегнер унд Эттерлин говорил помощнику: «Поганое это дело – сражаться и сражаться, когда знаешь, что мы проиграли эту войну… Оптимизм – это эликсир жизни для слабых». Фон Зегнер, один из немногих бесспорно «хороших немцев», сражался, как подобает отличному профессиональному вояке. Но на его солдат обрушился адский огонь бомбежек и артобстрелов союзников, сровнявший с землей и монастырь на горе, и город под горой. Взрывной волной людей швыряло как «клочки бумаги». Немецкий лейтенант описывает мартовские воздушные налеты: «Мы даже друг друга больше не видели. Можно было разве что дотронуться до соседа. Нас окутала ночная мгла, а во рту был вкус горелой земли»14. Но едва оседали облака пыли и пехота и танки союзников шли в атаку, как немцы открывали ответный огонь. Воронки и каменные обломки – результат бомбежек – атакующим мешали больше, чем оборонявшимся. «К сожалению, мы сражаемся с лучшими в мире солдатами – какие бойцы!» – с сожалением писал Бруку 22 марта генерал Александер.
Прорыв вглубь Италии случился слишком поздно и был настолько скромных размеров, что его нельзя было воспринимать как триумф. 12 мая Александер провел свою первую грамотно спланированную операцию: союзные войска начали две атаки одновременно. Обманутый Кессельринг, опасаясь еще одной массированной высадки у себя в тылу, отвел резервы назад. Французский экспедиционный корпус генерала Альфонса Жюэна сыграл решающую роль в прорыве немецкой обороны на юго-западе от Кассино, а польские войска прорвались севернее монастыря. Американцы атаковали слева, от моря. Германский фронт был смят, и немцы начали общее отступление на север. 23 мая Александер приказал наступать с плацдарма у Анцио, который четыре месяца находился в осаде. Во многих немецких частях оставалось не больше трети личного состава. «Мое сердце истекает кровью, когда я смотрю на мой прекрасный батальон, – писал жене один офицер. – …Надеюсь, что вскоре увижу тебя, в лучшие времена»15.
Операция Diadem (такое кодовое название получило майское наступление) оказалась единственной возможностью союзников в период с 1943 по 1945 г. нанести сокрушительное поражение армиям Кессельринга в Италии, отрезав им путь к отступлению. История о том, как генерал Марк Кларк пренебрег этой возможностью из-за навязчивого стремления к славе завоевателя Рима, превратилась в легенду войны. Неподчинение Кларка приказам выявило его непригодность к роли командующего армией. Значительную часть ответственности за медлительность в проведении операции Diadem следует возложить на генерала Александера – слабого главнокомандующего, который не сумел обуздать англофоба Кларка. 4 июня Рим пал, а Кессельринг отвел войска на Готскую линию – новую, хорошо укрепленную позицию, пересекающую Апеннины с северо-востока на юго-запад, от Ла Специи на западном побережье Италии до Пезаро на восточном.