— Так и знал, что ты… — улыбается Девантора.
А потом улыбка с его лица пропадает.
Потому что за секунду до этого Рид, все еще скользя, дергает щеколду, и именно тогда, когда Девантора должен был закончить фразу, люк под ним начинает опускаться.
— Да ты издеваешь…
Счет идет на секунды — и в этих секундах Рид выигрывает, окончательно спихивая Девантору внутрь сильным ударом двумя ногами.
Он подхватывает почти скатившийся следом телефон и, вскакивая на ноги, несется вниз, к крытому переходу, пытаясь удержаться на ногах.
— Лопес, — орет он в трубку, — уно!
Один люк, второй, не споткнись!
— Дос!
Третий — и карниз!
— Трес! Взрывай, Лопес, взрывай!
И с разбегу летит на крышу перехода.
А Лопес взрывает.
* * *
Их отбрасывает взрывной волной. Кирихару сносит на асфальт, и он тут же слепо выставляет пистолет вперед, пытается понять, что произошло.
А произошло вот что: самолет, успевший набрать скорость на взлетной полосе, взрывается. Полулежа на локте, Кирихара задирает голову. В нос набивается вонь: раскаленное железо, дым, керосин.
Про Юду он вспоминает, когда его голос раздается откуда-то слева:
— Надо же. Больше эти чертовы оттиски никому не достанутся, — хрипит он с нескрываемым одобрением в голосе.
Кирихара оборачивается на него, оборачивается на столб дыма, поднимающийся все выше в воздух, оборачивается снова на него, снова — на дым. На дым, в котором только что… он готов поклясться: в воздухе чувствуется запах паленого костюма за полторы тысячи долларов.
Кажется, они с Юдой в этой ситуации обращают внимание на совершенно разные вещи.
Кирихара его слова никак не комментирует: открывает рот, но тут же замечает бегущего к ним Гему.
— Кэп, мы схватили Девантору в другом ангаре! — заявляет он с расстояния метров в семь — громко, перекрикивая треск пламени, пожирающего остов самолета. — А здесь… Басир был внутри?
Вместо того чтобы ответить, Юда выдает протяжное драматичное кряхтение, и тогда Гема заметно ускоряется.
— Кэп!
— Я, пожалуй, откланяюсь. — Кирихара поднимается, отряхивая колени и плотно перехватывая ручку аптечки. — Гема, вы не знаете, где Эйдан Рид?
Гема, уже занятый Юдой, отвечает не оборачиваясь:
— Столкнул Девантору с крыши, — звучит очень похоже на него, — а затем мы потеряли его из виду.
Кирихара молча кивает и почти бегом направляется к выходу из ангара.
— В будущем… — говорит Юда ему в спину, — держись подальше от моей страны, Эллиот Кирихара.
— Сделаю все возможное, — с искренностью, которую трудно подделать, обещает тот.
* * *
Взорвавшийся самолет проредил дерущихся, оставил всех в непонятках и объявил начало антракта: видимо, стороны пытались быстро сообразить, кто взорвался, кто взорвал и есть ли у них теперь причина воевать друг с другом. Тем не менее перестрелка вяло продолжается.
Ему нужно пробраться через россыпь машин и перестреливающихся людей — обратно, к главному зданию. К Риду. Может быть, в этот раз у них все получится. Никто никого не бросит, никто никого не предаст, никто ни в кого не пальнет. Кирихара даже согласен простить то, что его спихнули с крыши и целых две секунды он думал, что разобьется, — пока под ним не оказался спасительный батут.
На арену — то есть летное поле — постепенно начинают подтягиваться и остальные участники джакартского саммита: Кирихара видит мотоциклы (черт, только не Арктика), «Тиморы» (черт, только не китайцы). В глаза бросается миниатюрная черная машинка; такие используют в маленьких аэропортах для перевозки багажа, но сейчас, на расстоянии и без прицепа, она кажется настолько крохотной, что может поместиться на ладони. Проходит всего секунд десять, а она все едет, не меняя траектории. Это рождает в груди Кирихары странное предчувствие. Больше всего его смущает даже не то, как комично выглядит этот транспорт из набора «Барби: все профессии» на фоне пальбы на взлетной полосе. Отнюдь. Проведя в голове быстрые геометрические расчеты, Кирихара понимает, что да, больше всего его смущает другое.
Больше всего его смущает то, что машинка на полной скорости несется прямо к нему.
Давным-давно, еще в академии, Кирихара пробегал стометровку за восемнадцать секунд и был предпоследним у себя в потоке. Видел бы тренер по физподготовке его сейчас! О, сейчас он стартует так, что дал бы прикурить Усэйну Болту — на бегу.
Финишной черты впереди все не видно. Взлетная полоса — гладкая, блестящая и ровная, но Кирихара высоко поднимает колени, чтобы не споткнуться. К оркестру огнестрельных инструментов, надрывающемуся вблизи ангаров, добавляется подспудный, едва уловимый шелест колес. Какой там был план? Забрать оттиски и переждать? Глядя через плечо, Кирихара думает, что если Рид выжидает за углом, чтобы эффектно появиться, то вот самое время это сделать!
Кирихара бежит, бежит, бежит — и на сто двадцать восьмом шаге понимает, что не имеет ни малейшего представления, а куда он, собственно, бежит. Вертит головой: там — дым и огонь, тут — «Аль-Шамед» и Картель, здесь — кладбище машин: версия 2.0 перестрелки на дороге. Ни знакомых лиц, ни надежных укрытий. Черт побери.
Ноги начинают уставать. Метрах в двухстах виднеется стоянка монструозного аэропортного оборудования: тягачи, деайсеры, транспортеры — ни на чем из этого далеко не уедешь, а со знаниями Кирихары в автомобильном искусстве — ничто из этого еще и не заведешь, но…
В этот момент боковое зрение сигнализирует о том, что нужно повернуть голову налево. Слева машинка сбрасывает скорость, чтобы ехать ноздря в ноздрю с Кирихарой, и это практически унизительно. Еще более униженным Кирихара чувствует себя в тот момент, когда вглядывается и видит положившего одну руку на руль инспектора Арройо.
Арройо приветливо улыбается, как улыбался каждое утро в каждой из конспиративных квартир. Отличие только в том, что ни на одной из конспиративных квартир Арройо не таранил его бампером в бочину.
Удар роняет его на асфальт и пару раз прокручивает в центрифуге. Больно везде. Сделав три тулупа, Кирихара распластывается на асфальте, прижимая к себе аптечку, как единственного ребенка. Жив? Жив. Уже хорошо.
Колесо сансары делает оборот: сначала ты сбиваешь людей, едущих на гольф-карах, потом люди, едущие на гольф-карах, сбивают тебя.