Читать интересную книгу ПУТЕШЕСТВИЕ В БУДУЩЕЕ И ОБРАТНО - Вадим Белоцерковский

Съезд проходил с большой помпой. В качестве гостей съезда выступал тогдашний премьер-министр Силаев и еще какие-то министры. По моему совету на съезд был приглашен Сергей Алексеев. В беседах со мной он соглашался, что Союз должен трансформироваться в политическое движение, бороться за власть и не рассчитывать на содействие любых властей, как горбачевских, так и ельцинских. На съезде Алексеев выступал ярко, но о желательном направлении деятельности Союза ничего конкретного не сказал.

Представители интеллигенции, как и представители левых групп, в работе съезда участие не принимали. И на последующих съездах — также. Разительное отличие от той же Польши!

Меня представили перед выступлением очень неуклюже, как «известного специалиста по вопросам самоуправления трудящихся» и сотрудника радио «Свобода».

Я говорил в своем выступлении о том, что Союз должен надеяться только на себя и «инженерно-рабочий класс» и должен трансформироваться в политическую партию. Я старался доказать делегатам, что никакие номенклатурные группы, стоящие за Горбачевым или Ельциным, ни за что не пойдут на передачу предприятий и учреждений в собственность и управление трудовых коллективов, ибо прекрасно понимают, что вслед за этим им придется расстаться и с властью. Говорил, что большое влияние на Ельцина оказывают элитарные круги так называемой демократической интеллигенции, которые, стремясь как можно глубже затоптать свое «красное» прошлое, слышать не хотят ни о каком кооперативном социализме и уговаривают Ельцина смелее идти к капитализму. «Вы не представляете, — говорил я, — до какой степени они пренебрежительно, а то и презрительно к вам, рабочим и инженерам, относятся!». А ведь именно они сегодня руководят средствами массовой информации и будут игнорировать ваше движение, если вы сами о себе не заявите.

Я предложил включить в резолюцию положение о необходимости перерегистрировать Союз в политическую партию или движение. Значительная часть делегатов приняла мое выступление очень горячо. В зале раздавались голоса с требованием поставить мое предложение на голосование. Но в конце съезда этого предложения вообще не оказалось в проекте резолюции. И никто в зале не запротестовал. Мне это было совершенно непонятно.

Но позднее ко мне подошли двое знакомых мне делегатов и сказали, что утром того дня иногородних делегатов собрали в гостинице, где они жили, и настоятельно посоветовали «не развешивать уши» при выступлениях Белоцерковского, не забывать, что он эмигрант и сотрудник радиостанции, руководимой и финансируемой ЦРУ. И на большинство делегатов это, видимо, повлияло. Их сознание, видимо, было отравлено советской пропагандой.

О том, как власти и КГБ боролись тогда с независимым рабочим движением, свидетельствует сенсационный документ, опубликованный Юрием Щекочихиным в «Литературной газете». Это доклад двух генералов КГБ, начальников двух отделов этого ведомства, на имя тогдашнего председателя Комитета Крючкова. В докладе генералы просили Крючкова представить к награждению людей из прилагаемого списка, которые были внедрены в число делегатов учредительного съезда по созданию независимого всесоюзного профсоюза с заданием сорвать его создание (тот съезд проходил несколько ранее съезда СТК) и с успехом выполнили поручение «с помощью различных спецопераций и привлечения к сотрудничеству членов руководящих органов съезда». Доклад этот, как сообщил Щекочихин, был доставлен в газету двумя офицерами КГБ, пожелавшими, естественно, остаться неназванными. Список агентов, представленных к награждению, был также передан ему офицерами КГБ и находится, писал Щекочихин, в надежном месте.

Если бы жив был Сахаров, он, думаю, принял бы участие в работе Союза трудовых коллективов, и с его-то авторитетом, может быть, нам удалось нейтрализовать и агентов КГБ, и их союзников. У меня для этого достаточного авторитета не было.

В завершение второго съезда Володя Андрианов выступил с предложением, чтобы съезд обратился к Горбачеву и попросил его вернуть мне советское гражданство. Незадолго до того Горбачев вернул гражданство большой группе знатных эмигрантов, в том числе и людям, поливавшим его грязью, вроде Максимова и Зиновьева! Съезд подавляющим большинством голосов принял такое обращение, а Сергей Алексеев заявил, что он со своей стороны, от Комитета конституционного надзора, тоже выступит с ходатайством о восстановлении моего гражданства. Я растроганно поблагодарил собрание за такую честь и инициативу.

Через какое-то время я узнал, что из администрации Горбачева пришел отказ. Белоцерковский, мол, добровольно покинул страну, и потому речь не может идти о восстановлении его гражданства. Он может подать заявление в Президиум ВС о получении гражданства. Да, формально я добровольно покинул родину, но на деле-то под угрозой посадки, и главное, уж совсем не добровольно лишился гражданства. Ведь у нас, выезжавших по израильской визе, его отбирали принудительно.

Никуда никаких заявлений я, конечно, подавать не стал. Восстановил я гражданство в 1992 году по принятому тогда либеральному законодательству о гражданстве, одна из статей которого объявляла лишение гражданства лиц, выезжавших по израильским приглашениям, противоречащим конституции и полагала автоматическое восстановление советского гражданства для лиц этой категории. Заполучив паспорт, я наконец-то перестал чувствовать себя эмигрантом!

Глава 37

Путч ГКЧП

Трагическое событие российской истории.

Заговор номенклатуры?

Раскрутка Ельцина.

Победа коммуно-капиталистов

Путч ГКЧП стоит, на мой взгляд, в ряду таких событий, как воцарение Сталина в 1927—1928 годах, нападение Германии в 41-м, подавление революций в Чехословакии и Польше. И для меня это событие тоже стало страницей моей биографии. Поэтому я уделю ему побольше внимания.

Трагизм этого события я вижу в том, что путч ГКЧП вольно или невольно обеспечил победу номенклатуры, настроенной на переход к выгодному для нее олигархическому, компрадорскому капитализму, и положил начало новому лихолетью в истории России. Поспешная и неправовая ликвидация СССР, разрушение промышленности, науки, здравоохранения, разрушение морали в обществе, подавление нарождавшейся было демократии, парламентаризма, преступные чеченские войны, приход к власти представителей КГБ—ФСБ, нищета и вымирание народа — все это, на мой взгляд, последствия августовских событий 1991 года.

Заговор номенклатуры?

До августа в России оставалась возможность постепенного развития к демократическому социализму, кооперативного, рыночного типа. После августа – такая возможность исчезла. Надолго, может быть, навсегда, в смысле до окончательного развала.

В том августе я находился в Мюнхене, и известие о путче повергло меня, как и большинство политэмигрантов, в тревогу, поражение путчистов — обрадовало. В то же время стало ясно, что звезда Горбачева покатилась вниз и дни его сочтены. Ельцин, победив ГКЧП, как некий рыцарь Ланселот вернул трон Горбачеву, но психологически стал выше его. И это уже мало кого печалило. Горбачев в последние два года давал очень много поводов для недоверия к нему. Вспомним, как он упорно в тот год окружал себя матерыми партчиновниками, будущими путчистами. Симптомы возвратного движения и сползания к чрезвычайщине следовали один за другим. Это и попытка Горбачева в конце 90-го года приостановить действие закона о свободе печати, и патрулирование городов силами армии, в январе 91-го — захват вильнюсского телецентра, в марте — ввод войск в Москву накануне 3-го съезда народных депутатов РСФСР, в массе своей оппозиционных Горбачеву, сенсационный уход в отставку Шеварднадзе (с поста министра иностранных дел), заявившего тогда, что реакционеры готовят переворот, а демократы — бездействуют.

В то же время считаю, что с объективной точки зрения Горбачев сделал для страны больше, чем можно было бы ожидать от человека, вышедшего из номенклатуры КПСС. Он дал людям свободы вполне достаточно для того, чтобы они дальше могли бы взять судьбу страны в свои руки, в том числе и Горбачева подталкивать к демократическим реформам. Но у общества, прежде всего у интеллигенции, которая должна быть застрельщиком, не хватило для этого ни сил, ни ума, ни единства.

На фоне Горбачева в последний год (перед путчем) фигура Ельцина казалась предпочтительней, хотя тоже вызывала много вопросов и сомнений.

Удручало отсутствие у Ельцина чувства собственного достоинства. За калейдоскопом огромного числа событий прошедшего десятилетия многое уже стало забываться. В том числе и то, как Ельцин унижался на пленуме Московского горкома КПСС, когда его снимали с поста главы горкома: