Читать интересную книгу Искры - Михаил Соколов

Вскоре было назначено фиктивное собрание группы Кулагина.

Подождав Зайца в условленном месте, Леон и Ряшин сообщили ему, что собрание, в целях конспирации, назначено в лесу, под скалами, и увлекли его в степь.

Ткаченко шел сзади.

Выйдя за мельницу, они спустились к речке, под скалу, и остановились. Леон сказал:

— Заяц, мы узнали все. Ты подлец. Если хочешь что сказать, говори.

Заяц с ужасом вытаращил на нега глаза, взглянул на Ряшина, Ткаченко и, увидев в руках у всех револьверы, упал на колени.

— Левка, Сергей, Иван Павлович! — залепетал он, хватая всех за руки. — Родимые! Левка, сынок золотой, каюсь…

Леон сурово спросил:

— Говори: ты выдал губернский комитет? Совещание на даче?

Заяц простер к нему руки:

— Лева, все расскажу, все, только не губи…

Раздался выстрел, и Заяц упал ничком. Ноги его медленно распрямились.

Леон удивленно посмотрел на Ряшина.

— Зачем ты поторопился?

— Не мог, нервы не выдержали… Больше я такими делами не занимаюсь, — сказал Ряшин и отвернулся.

Ткаченко привязал к трупу большой камень и сбросил его в омут.

Долго ждали Леона дома. Алена, ничего не подозревая, вслух читала «Евгения Онегина». Но Ольга не слушала и сидела как на иголках. «А что, если Ткаченко не пришел, запоздал?.. А что, если Ряшин вместо Зайца убьет… Нет, нет. И что только лезет в голову! Ох, господи, почему их так долго нет?» — тревожилась она, нетерпеливо подходя то к двери, то к окну, и все прислушивалась.

Наконец Алена сказала:

— Ты какая-то странная, Ольга… Чего тебя родимчик бьет? Случилось что у вас там?

— А? Да, я… Не знаю. Просто мне нехорошо… Понимаешь? Что-то трясусь я… Леон пошел с Ряшиным, а я… я так не люблю этого Ряшина… Я ненавижу его, — скороговоркой бормотала Ольга, стоя у дверей.

Алена подошла к ней, и пытливый, недоверчивый взгляд ее встретился с неспокойным взглядом Ольги.

— Ты боишься за Леву? Значит, ты знаешь что-то?

Ольга опустила глаза и молчала.

— Леону угрожает Ряшин за его выступления против него? Ольга, да скажи хоть слово, что ты меня мучаешь? — приступила к ней Алена, беря ее за руку. И вдруг она поняла все. — Так ты его любишь? — со страхом спросила она.

Ольга подняла голову, тихо ответила:

— Да.

Алена отшатнулась от нее, гневно сверкнула своими большими глазами.

— Ты хочешь отбить у меня мужа? Да я… я задушу тебя! — воскликнула она, бросаясь на Ольгу.

Ольга отступила немного, сердито ответила:

— Алена, ты сходишь с ума. Баба ты настоящая после этого. Я не скрываю от тебя, что люблю Леона, но я не собираюсь разбивать вашу жизнь.

— Ты не должна его любить! Он мой, мой… Я слишком дорого заплатила за свою любовь, чтобы отдать его. И ты не имеешь права…

Дверь в комнату широко распахнулась, и вошел Леон.

— Вы что, ругаетесь — крик такой? — спросил он.

Ольга смотрела на него полными радости глазами и ждала его слов. Леон утвердительно кивнул головой, и она тотчас оделась и ушла, а следом за нею ушла к Горбовым и Алена.

Леон пожал плечами и, сняв бобриковый жакет, сел на скамейку возле печки покурить. «Как батя начинаю. Только тот с горя курит, что с судьбой никак не сладит, а я — что не слажу с Аленой», — подумал он и покачал головой.

В печке жарко горел уголь. Отсветы его румяными тенями падали на белую рубашку Леона, на худое задумчивое лицо. О ноги его, о сапоги, терлась головой кошка, но он не замечал ее.

3

На рождество Леон отправил Алену в Кундрючевку, а сам решил навестить Чургиных и поехал на шахту.

Варя встретила его упреками:

— Ну, как тебе, Лева, не стыдно? Осенью освободился из тюрьмы и до сих пор глаз не кажет… Я уже думала, опять не случилось ли что.

— Сил набирался… А где начальник?

— В город поехал, к Луке Матвеичу. А ты почему один, без Алены?

— Поехала на хутор, своих проведать… Ну, а вы тут как? Батя, Оксана не были?

— Батя сегодня уехал с мамашей — были в гостях. А Оксана тут, учительствует. К матери в Новочеркасск вчера поехала.

Леон посмотрел в окно. На улице, на крышах домов лежал снег. В окнах горел багряный отсвет заката. В палисадниках, не шевелясь, деревья держали на ветвях хрупкий покров инея, точно боялись рассыпать его, но он то здесь, то там тихо падал на землю серебристой пылью.

Варя готовила обед и рассказывала о свадьбе:

— Федька в чине каком-то пришел, в школе военной учился. Ну, батя ему условия придумал: мол, хочешь жениться на Насте, женись, но жить переходи к нам. Поругался Федька с отцом своим и перешел к нашим, вроде в приймы. Батя не нахвалится им, говорит: «Бели бы сын у меня такой уродился хозяйственный, — с самим сватом Загорулькой можно было бы богатством помериться. Ну, да теперь, мол, мы пойдем в гору непременно, у Федьки золотые руки…» Не говорит только, когда же ему придется кубарем лететь с той горы.

Леон усмехнулся. Чургин-младший, мастеривший что-то на полу, спросил:

— Мама, а кто будет летать?

— Дедушка, сынок.

— И я буду…

Леон взял малыша, поднял до потолка и поставил на ноги.

— Нет, Никита, ты очень тяжелый. Наверно, камни ешь?

— Камни никто не ест, дядя Леон. Я жареную картошку и молоко ем! — с обидой проговорил малыш.

Чургин приехал поздним вечером. Медленно войдя в комнату, он негромко сказал:

— А-а, да тут с гостями! — и, поставив на стул небольшой саквояж, протянул руку Леону. — Надолго? А я думал депешу давать тебе.

Леон вопросительно посмотрел на него, но он ничего больше не сказал и, неторопливо сняв шапку, ладонью пригладил волосы.

— Ты у Луки Матвеича был? — спросил Леон.

— Да.

— Как там дела у него?

— Дела? — переспросил Чургин и, поправив на окнах полотняные занавески, достал из саквояжа пачки листовок.

Тонкий лист газеты он молча положил на стол.

То была «Искра», номер 53.

Леон взял газету, прочитал извещение о съезде РСДРП.

— Извещение о съезде? Так поздно? — удивился он и, перевернув газету, увидел сообщение.

Изменение в редакции «Искры».

«После съезда тов. Ленин, первого ноября, выступил из редакции, оставаясь сотрудником „Искры“. Оставшийся член редакции Г. Плеханов, на основании параграфа двенадцатого устава партии, кооптировал в редакцию четырех бывших ее членов (В. Засулич, П. Аксельрода, Старовера, Л. Мартова). Таким образом, с настоящего номера „Искра“ выходит под редакцией той же коллегии, которая ею руководила в течение трех лет, за исключением выбывшего из нее тов. И. Ленина».

Леон поднял глаза на Чургина. Тот сидел на стуле и тихо барабанил пальцами, а на коленях у него сидел сын и щебетал веселым, звонким голосом, что-то рассказывая. Леон еще раз прочитал заметку и тогда только понял: Плеханов самовольно ввел в редакцию «Искры» не избранных съездом редакторов. «Искру» захватило меньшинство…

— Та-ак… — нахмурился Леон и мысленно представил себе: перед ним стоит Ряшин, сверлит его высокомерным, ехидным взглядом и говорит: «Ну, что теперь скажешь? Чья линия восторжествовала? Быть может, поменяемся ролями в комитете?»

Леон встал, прикурил папиросу от лампы и присел на корточки возле печки, пуская в топку тонкие струйки дыма.

— Тяжелые вести привез ты, Илья, — с горечью проговорил он.

Чургин сидел на стуле, откинув голову к стене, и думал. По всему югу России только что прокатилась волна стачек и демонстраций. В Николаеве у рабочих было столкновение с полицией, в Киеве и Харькове — с казаками. В Туле оружейники устроили демонстрацию против зверской расправы полевых судов над демонстрантами южных городов страны. В Харькове опять собрались земские деятели и требуют реформы… Царь, намеревавшийся посетить Рим, вернулся в Россию из Вены, потому что итальянские социалисты подняли бурю протеста против его визита. В стране, в толще рабочей и всей народной жизни, зрели силы революции. Их надо было собрать воедино и повести на штурм самодержавия. Вся партия, как один человек, и каждый из ее членов должны были работать ради этого великого дела, работать дружно, не покладая рук, не жалея сил. А меньшинство окончательно встало на путь раскола и захватило «Искру». Стремясь добиться соглашения с меньшинством, Плеханов поместил в номере 52 «Искры» статью «Чего не делать», направленную против Ленина и большинства партии.

— Да, Леон, тяжелые времена наступили, — сказал наконец Чургин, прерывая свои размышления. — В заграничной Лиге РСДРП взяли верх сторонники меньшинства и официально объявили борьбу против ЦК и товарища Ленина. Мартов и Троцкий открыто заявили, что для достижения их целей «должны применяться все средства, которые расширили бы сферу влияния меньшинства». Они рекомендовали своим сторонникам захватывать руководство в местных комитетах. Как видишь, это уже не разногласия. Это похоже на создание своей меньшевистской партии… Товарищ Ленин покинул съезд Лиги в Женеве, а ЦК объявил этот съезд незаконным, но обуздает ли это меньшинство — неизвестно. Одно мне хорошо известно: Загородный, Ряшин, Поляков все силы направляют сейчас на захват искровских комитетов.