Читать интересную книгу Наследство Пенмаров - Сьюзан Ховач

Может быть, все было бы по-другому, если бы он хоть чуточку любил Хелену, если бы у них могли появиться дети. Но их брак был ничем. А я так долго надеялась, что он на ней женится. Я была уверена, что она сделает его счастливым, но, конечно же, страшно ошибалась. Я поняла — слишком поздно! — что Хелена меньше всего подходила для мужчины с его склонностями. Она была слишком холодна, слишком сдержанна, слишком отстраненна, бедняжка! Без сомнения, его недостатки только подчеркнули ее худшие качества, но какая женщина примет обратно мужа при таких невозможных обстоятельствах? Конечно же, не та, которая способна на нормальные, пылкие чувства…

Да, жаль, что они поженились. Если бы я знала… Но я не знала. А потом я однажды увидела, как Филип просто смотрит… смотрит… смотрит… я думала, что он смотрит на Хелену. Я вошла в гостиную со словами: «Филип, как мило с твоей стороны привезти Хелену!» Но это была совсем не Хелена. Это был тот надутый, отвратительный человечек. Наверное, ты и представить себе не можешь, как чувствует себя мать, когда узнает то, что узнала я. На секунду мне показалось, что я упаду в обморок — это, конечно, было глупо с моей стороны, потому что я никогда не падаю в обморок, я не из тех женщин, которые теряют сознание при малейшем ударе по нервам. Поэтому я не упала в обморок. Мне кажется, я была совершенно спокойна. Я вежливо поздоровалась, спросила, не выпьют ли они чаю, сказала, чтобы они садились и чувствовали себя как дома. Понимаешь, я не хотела, чтобы Филип понял. Не знаю, почему. Наверное, потому, что не хотела, чтобы ему было стыдно, или чтобы он подумал, что должен извиняться передо мной, или, что еще хуже, оправдываться. В любом случае, я не хотела вмешиваться, а прожив с этим знанием некоторое время, я поняла, что могу его принять. Я и старалась принять. Понимаешь, если Филип был счастлив… Ты ведь понимаешь, Джан-Ив, понимаешь? Мне только хотелось, чтобы Филип был счастлив.

— Да, мама, — произнес я. — Понимаю.

Она все смотрела на меня встревоженными глазами, щеки ее по-прежнему были мокры от слез.

— Тогда что же было не так? — спросила она. — Я же делала все, что могла. Никто не желал ему счастья больше, чем я, так почему же я не смогла добиться для него того, что мне хотелось? Что я сделала не так?

Но я не мог дать ей ответа. Она пять молчаливых секунд смотрела на меня своими встревоженными глазами, полными горя, а потом, словно догадавшись об ответе, который я никогда не смог бы произнести вслух, снова закрыла лицо руками и принялась тихо плакать в этой холодной, пустой комнате.

4

Я не мог от нее уехать. Я был с ней до сумерек, а потом предложил поехать со мной в Сент-Джаст и переночевать в моем доме.

— Мне бы хотелось его увидеть, — сказала она, беспокойно сжимая и разжимая руки. — Он в Пенмаррике?

— Наверное, уже да. Несколько его старых друзей с шахты спустились в забой, чтобы достать тело, а «скорая» поехала до самого Динг-Донга, чтобы доставить тело в Пенмаррик. Но ты сможешь увидеть его завтра, мама. Поедем сейчас со мной, ты сможешь отдохнуть. Моя экономка тебя устроит.

— Я не могу бросить Энни, — сказала она о своей старой глуповатой служанке. — Она не поймет, если я уеду.

— Тогда я останусь ночевать у тебя, но сначала я должен позвонить. Где ближайший телефон? Полагаю, в доме священника?

— Или в особняке Ползиллан, — сказала она, но у меня не было никакого желания идти к Саймону-Питеру Рослину.

— Ничего, если я оставлю тебя на полчаса, чтобы позвонить?

— Да, — сказала она безразлично. — Да, конечно. Кому ты собираешься звонить?

— Уильяму, чтобы узнать, что творится в Пенмаррике. Он, как только узнал о случившемся, сразу же из Карнфорт-Холла поехал в Пенмаррик, чтобы побыть с Хеленой и помочь ей с устройством похорон. И еще я хочу поговорить с Доналдом в Пензансе. Новость так шокировала Жанну, что у нее начался выкидыш. Когда я последний раз говорил с ним, Доналд собирался везти ее в больницу.

Но она не поняла моих слов. Ее мозг был полон потерей Филипа и не мог воспринять новость о второй трагедии в семье.

— Конечно, Жанна поправится, — неловко произнес я, — но ребенок родится на два месяца раньше и может быть в опасности. Я должен позвонить Доналду, чтобы узнать, как дела у Жанны.

— Да, — сказала мать. — Да, конечно.

— Когда я увижу священника, мне сказать, чтобы он зашел?

— Не сегодня.

— Очень хорошо. Постараюсь обернуться как можно быстрее. — Я наклонился, поцеловал ее и вышел в сумерки.

Через пять минут я уже тормозил у дома священника и просил у Форреста позволения воспользоваться телефоном. Сначала я позвонил в Пенмаррик. Медлин, услышав мой голос, сказал, что немедленно позовет Уильяма.

— Джан? — через минуту сказал Уильям. — Слава Богу, ты позвонил. Я уже начал думать, не поехать ли мне к твоей матери, чтобы привезти сюда. Ты сейчас где?

— В доме священника в Зиллане, — ответил я, чувствуя, что от тона его голоса у меня мурашки побежали по телу. — А что? Что случилось? Ведь… больше ведь нет плохих новостей, ведь нет? С Жанной все в порядке?

— Она в очень плохом состоянии. Полчаса назад Хелена уехала в Пензанс в больницу.

— А ребенок?

— Родился мертвым, — сказал Уильям, — и боюсь, что Жанна тоже не выживет.

5

Через долгую минуту я пустым голосом сказал Уильяму:

— Что мне делать? — Голова не работала; телефонная трубка выскальзывала из мокрых от пота пальцев; голова болела и кружилась от изнеможения. — Ехать в больницу?

— Нет, мне кажется, тебе лучше оставаться с матерью. И Доналд, и Хелена понимают, что ты должен быть с ней. Перед тем как Хелене уехать, мы с ней это обсудили. Но не говори матери о Жанне и ребенке.

— Нет… нет, конечно, нет.

— Я говорил с Адрианом по телефону, завтра он приезжает в Корнуолл. Лиззи звонила, чтобы узнать о Жанне, но еще до того, как мы знали что-то наверняка, поэтому я не мог ей ничего сказать.

— А Филип… тело… Оно…

— Да, его привезли сюда. Обо всем позаботились. Здесь со мной Эсмонд, мы друг друга подбадриваем.

По его тону я догадался, что Эсмонд был рядом.

— Я рад, что ты с ним, — сказал я. — Я рад, что в Пенмаррике он не один.

— Да… может быть, я могу сделать что-нибудь еще, пока я здесь? Ты, наверное, проведешь ночь на ферме Рослин?

— Да, я остаюсь там на ночь, а завтра привезу мать в Пенмаррик посмотреть на Филипа. Ты ведь еще будешь там?

— Может быть.

— Если станет известно что-нибудь определенное о Жанне…

— Я приеду на ферму сказать тебе.

Он приехал в два часа ночи. Вздрогнув, я проснулся и увидел мать, наклонившуюся надо мной со свечой.

— Джан, — дрожащей рукой она трясла меня за плечо. — Джан, кто-то стучит в переднюю дверь, и еще во дворе машина, у нее горят фары. Кто это может быть?

Я сразу проснулся. Отбросил одеяло, вылез из кровати.

— Наверное, это Уильям, — сказал я, натягивая брюки. — Он сказал, что может приехать.

— Но ведь сейчас два часа, — сказала мать, сгорбленная старая женщина, кутающаяся в шаль. — Ведь два часа, Джан.

— Да, я знаю. А теперь иди в постель, мама. Я с этим разберусь.

— Мне не спится. Почему приехал Уильям?

— Наверное, из-за Жанны.

— Жанны?

— Она потеряла ребенка, мама. Шок от смерти Филипа…

— Да, это шок, ужасный шок. Бедный Филип. Бедная Жанна… говоришь, она потеряла ребенка?

— Да, мама. — Я надел пиджак. — А теперь иди к себе в комнату, а я, когда поговорю с Уильямом, приготовлю тебе чаю.

— Жанна слишком стара, чтобы рожать первого ребенка, — пробормотала мать. — Тридцать шесть — это слишком поздно. Мне было тридцать шесть, когда родился Филип, но он был моим четвертым ребенком.

— Я только на секунду, мама. На твоем месте я бы лег в постель.

Но она все стояла у меня в комнате. Когда я уходил, она присела на кровать. Я босиком сбежал вниз по ступеням, открыл переднюю дверь и увидел на пороге Уильяма.

— Жанна…

— Да. Хелена только что приехала домой из Пензанса.

Наступило долгое молчание. Старый дом скрипел и вздыхал, как все старые дома, а где-то высоко, в карнизе, стонал ветер.

— Заходи, — наконец произнес я. — У мамы в кладовой, в буфете, всегда есть бренди. Давай выпьем.

— Лучше я не буду заходить.

— Ничего страшного. Она наверху.

Он нерешительно переступил через порог и огляделся. Он никогда раньше не был на ферме.

— Сюда, — коротко сказал я и повел его по коридору на кухню.

Когда мы уселись за стол со стаканами бренди, он сказал:

— Бедная Хелена ходит, словно во сне. Мне ее жаль. Конечно, мне жаль и Доналда тоже, но Хелена за двадцать четыре часа потеряла мужа и лучшую подругу, а это, на мой взгляд, слишком тяжело для кого угодно. Не понимаю, как ты умудряешься верить в Бога, Джан, когда такие ужасные и незаслуженные беды постигают такую безупречную женщину, как Хелена, и такого приличного человека, как Доналд Маккре. Где справедливость? В мире нет справедливости и нет Бога, вот все, что я могу сказать.