Читать интересную книгу Парижские письма виконта де Лоне - Дельфина Жирарден

573

Это право контролировать переписку жены предоставлялось мужу французским законом (см.: Histoire de la vie privée. P., 1987. T. 4. P. 125–126).

574

Разительный пример отказа от салического закона продемонстрировала в XIX в. Испания: король Фердинанд VII передал престол своей дочери Изабелле (см. примеч. 1 /В файле — примечание № 111 — прим. верст./).

575

В следующем фельетоне (31 марта 1844 г.) Дельфина сообщала о «множестве невольных и простодушных признаний», которые были ей сделаны читателями данного фельетона и немало ее позабавили. Один собеседник оспорил мнение, что испанцы умнее испанок, на том основании, что в Испании имел дело с несколькими исключительно умными женщинами; другой возразил, что итальянки ничуть не глупее итальянцев, потому что он лично знает одну чрезвычайно умную итальянку… «Что ж, господа, — заканчивает Дельфина этот пассаж, — мы готовы уступить и признать, что женщины во всех странах мира умнее мужчин. Нам эта уступка решительно ничего не стоит» (2, 222–223).

576

Сочинительницей трагедий была прежде всего сама Дельфина, к этому времени уже написавшая трагедию «Юдифь» (см. примеч. 238 /В файле — примечание № 348 — прим. верст./), возобновленную Французским театром 4 марта 1844 г.

577

При Филиппах (42 г. до н. э.) Антоний вместе с двумя другими триумвирами (Октавианом и Лепидом) разбил армию республиканцев Брута и Кассия, с которыми боролся за власть после совершенного ими убийства Цезаря; в сражении при греческом мысе Акциум (31 г. до н. э.) Антоний, союзницей которого выступала его любовница, египетская царица Клеопатра, проиграл Октавиану и на суше, и на море, и бежал в Александрию, где в следующем году покончил с собой. Эти два эпизода из жизни Антония легли в основу двух трагедий Шекспира: «Юлий Цезарь» (ок. 1599) и «Антоний и Клеопатра» (ок. 1606). Во Франции трагедии о Клеопатре сочиняли по преимуществу мужчины (последним по времени был Александр Суме, некогда обучавший юную Дельфину стихосложению; его «Клеопатра» датируется 1824 г.), но тремя годами позже этой героине и ее отношениям с «беглецом» Антонием посвятила трагедию сама Дельфина; премьера в «Комеди Франсез» (с Рашель в заглавной роли) состоялась 13 ноября 1847 г. Верный друг Готье в своем очерке о Дельфине назвал ее «Клеопатру» «наилучшей сценической поэмой из всех, какие сочинены женщинами» (Gautier. P. X).

578

До 1855 г., когда с легкой руки Александра Дюма-сына, автора комедии «Полусвет», женщин легкого поведения стали называть «дамами полусвета», их именование составляло особую проблему. Посвященный им очерк Таксиля Делора (в сборнике «Французы, нарисованные ими самими», 1842) называется «Женщина без имени» («наилучший способ познакомить вас с этой женщиной, — пишет Делор, — не называть ее по имени, ибо разговор о ней вызывает слишком большое отвращение»), О таких женщинах говорили также: «она замужем в тринадцатом округе» (то есть вовсе не замужем, поскольку до 1860 г. округов в Париже было всего двенадцать); а в 1841 году журналист Нестор Рокплан (см. примеч. 436 /В файле — примечание № 546 — прим. верст./) ввел в обиход слово «лоретка» — по названию церкви Лоретской Богоматери (см. примеч. 151 /В файле — примечание № 261 — прим. верст./) в новом квартале финансистов и художников Шоссе д’Антен, возле которой охотно селились женщины легкого поведения. Эпитет «фантастический», который употребляла по отношению к этим дамам Дельфина (см. также наст. изд., с. 408 /В файле — год 1844 фельетон от 19 мая — прим. верст./), в языке не прижился.

579

Персонажи романа Эжена Сю «Парижские тайны», всезнающая привратница и ее любящий супруг. «Парижские тайны» с 19 июня 1842 г. по 15 октября 1843 г. печатались с продолжением на страницах газеты «Журналь де Деба» и имели такой успех, что имена многих героев романа очень скоро стали нарицательными. 7 мая 1844 г. Дельфина отвечала на вопрос, что больше всего поразило ее в нынешнем году во время народного гулянья на Елисейских Полях: «Бесконечные метаморфозы „Парижских тайн“. Они присутствуют повсюду, от пантомим до пряников» (2, 253). О восприятии этого романа Э. Сю его первыми читателями см.: Lyon-Caen J. La Lecture et la Vie. Les usages du roman au temps de Balzac. P., 2006. P. 170–192, 256–262.

580

Шаламель — персонаж «Парижских тайн» Э. Сю, зануда-письмоводитель в конторе нотариуса Феррана, к месту и не к месту употребляющий пословицы и поговорки.

581

Полька вошла в моду в Париже, причем одновременно и в светском обществе, и среди простонародья, зимой 1843/44 г. (см.: Мартен-Фюжье. С. 136–137). В фельетоне от 28 апреля 1844 г. Дельфина произносит настоящее похвальное слово новому танцу: «Сколько бы гадостей ни говорили про польку, бесспорно, что это танец добрый и честный; полька простодушна и даже глуповата, но никому не приносит вреда. Впрочем, есть польки и польки: полька постная и полька скоромная, полька роскошная и полька оздоровительная, полька натуральная и полька неистовая, полька реальная и полька умышленная — та, которую танцуют люди, все время мысленно считающие: раз, два, три, четыре; раз, два, три, четыре; раз, два, три, четыре… По глазам и по губам видно, что они не прекращают этих подсчетов ни на минуту; вдохновенным их вид не назовешь. Но какой бы ни была полька, она всегда превосходна; она обнажает прелесть одних и нелепость других, она забавляет и танцоров, и зрителей, а главное, она возвращает французам вкус к танцам — ту невинную страсть, которая должна послужить противоядием от ужасающей буквомании и от необузданного педантства» (2, 246).

582

Дельфина продолжала возмущаться женским бесправием и после революции 1848 г., которая в этом отношении ничего не изменила. 13 мая 1848 г. она констатирует, что безграмотным слугам дали право голосовать, а женщинам — нет: «…скоро в любом семействе ничтожнейший из слуг будет значить больше, чем хозяйка дома; вскоре честолюбивые сыновья будут относиться с большим почтением к своему привратнику — избирателю, чей голос способен помочь им сделаться представителем народа и министром, — чем к старой матушке, которая, в отличие от слуги, лишена права голосовать. О французы, некогда придумавшие салический закон, за двадцать веков вы ничуть не изменились: вы делаете вид, будто обожаете своих жен, на самом же деле им завидуете и потому их тираните… Подлейший кретин значит в ваших глазах больше, чем благороднейшая и умнейшая женщина: ведь он имеет честь принадлежать к мужскому полу…» Впрочем, само по себе избирательное право волнует Дельфину в последнюю очередь: «женщины требуют не права голосовать, они требуют права оставаться порядочными, зарабатывать на жизнь достойно и не продавая себя ни открыто, ни тайно — ибо тайная проституция ничуть не лучше явной; […] права работать для того, чтобы жить, более того, работать для того, чтобы кормить своих мужей, если мужья работать не хотят; они требуют, чтобы во Франции было открыто столько же мастерских, фабрик, контор, в которых деятельные женщины могли бы тихо трудиться, сколько в ней уже есть клубов и кабаре, в которых ленивые мужчины могут буйно развлекаться. Но кто же подумал о женщинах?.. Никто, за исключением того простодушного рабочего, который в день всеобщей манифестации, когда войска выкрикивали потешный лозунг: „Да здравствует временное правительство!“ — увидел двух красивых женщин и закричал в свой черед: „Да здравствуют временные женщины!“ То было единственное пожелание, касающееся грядущей участи женщин, — и оно, как видите, тоже было не слишком лестным» (2, 497–498).

583

Если в очерке о «льве» (31 августа 1839 г., наст. изд., с. 268–272 /В файле — год 1839 фельетон от 31 августа — прим. верст./) Дельфина отстаивает собственное понимание термина, расходящееся с общепринятым, то в портрете денди она сохраняет верность распространенной моралистической трактовке денди как человека, который слепо и даже утрированно следует моде и, как писал Бальзак в «Трактате об элегантной жизни» (1830), не может быть назван «мыслящим существом». О других, гораздо более философских и оригинальных интерпретациях фигуры денди как стоика (Бодлер) и сверхчеловека (Барбе д’Оревийи) см.: Вайнштейн. С. 375–395.

584

Строка из элегии Ламартина «Умирающий поэт» (сборник «Новые поэтические размышления», 1823).

585

В романе Жорж Санд «Лелия» (1-я ред. 1833; ч. 1, гл. 8) заглавная героиня рассказывает предысторию Тренмора, который в прошлом был игроком; сознавая губительные последствия игры, Лелия тем не менее произносит ей настоящее похвальное слово и подчеркивает, что, хотя цели у игры пошлые, игрок демонстрирует «возвышенную дерзость, слепую и безграничную самоотверженность».