Читать интересную книгу Парижские письма виконта де Лоне - Дельфина Жирарден

494

Речь идет о маршале Сульте, сменившем юриста Тьера на посту главы кабинета.

495

Дельфина обыгрывает реплику Ремюза, министра внутренних дел в кабинете Тьера; выступая в палате 2 декабря 1840 г., Ремюза сказал, что несет ответственность за деяния кабинета 1 марта «молча».

496

Гарнье-Пажес был еще левее, чем Одиллон Барро, и возглавлял республиканскую оппозицию. 2 декабря он в самом деле припомнил Гизо, что тот некогда входил в коалицию с Тьером и критиковал кабинет Моле, и воскликнул: «То, что господин Гизо думал о тогдашнем министерстве, я думаю обо всех без исключения!»

497

Гизо возмущался намеками на то, что министры из кабинета Тьера были не вольны в своих действиях и что основная ответственность за неудачи Франции лежит на короле.

498

Жобер (выступавший 3 декабря) был в кабинете Тьера 1840 г. министром общественных работ. Он в самом деле активно способствовал строительству во Франции железных дорог, что же касается обвинений в коррупции, то их, по-видимому, следует объяснить лишь неприязнью «Прессы» ко всем сторонникам Тьера (которому Жобер, кстати, очень скоро изменил, приняв сторону Гизо).

499

Ламартин выступал в палате 1 декабря. Журналисты левых взглядов были недовольны его выступлением, так как он возложил вину за неудачи Франции на международной арене на правительство Тьера.

500

Редактор газеты «Французский курьер» Леон Фоше происходил из бедной семьи и в юности действительно зарабатывал на жизнь уроками.

501

Лесоторговцем был в молодые годы один из редакторов газеты «Насьональ» Жюль Бастид, который, впрочем, давно покончил с этой деятельностью и прославился на совсем ином поприще: за участие в парижском восстании в июне 1832 г. он был приговорен к смерти, бежал из тюрьмы, два года скрывался в Лондоне, в 1834 г. был помилован и продолжал отстаивать республиканские идеи.

502

Намек на давнюю историю начала эпохи Реставрации: за печатание оппозиционных материалов «Конститюсьонель», основанную в 1815 г., через два года закрыли, а для открытия новой газеты требовалось разрешение правительства; легче было продолжать печатать материалы прежней направленности в другой, уже существующей газете; поэтому члены редакции купили у братьев Байёлей их «Торговую газету», номинальным редактором которой сделали трикотажника Буане, давнего знакомого Байёлей. Вскоре обстоятельства изменились, и в 1819 г. «Конститюсьонель» смогла обрести прежнее название (см.: Véron, docteur. Mémoires d’un bourgeois de Paris. P., 1945. T. 2. P. 160; Histoire générate de la presse. P., 1969. T. 2. P. 59).

503

Церемонию перенесения останков Наполеона с острова Святой Елены в собор Инвалидов, которая была замыслена и подготовлена Тьером, но состоялась 15 декабря 1840 г., когда он уже не был министром, Дельфина описала в очерке от 20 декабря 1840 г. (см. наст. изд., с. 344–348 /В файле — год 1840 фельетон от 20 декабря — прим. верст./). Гробницу Наполеона было решено устроить в соборе Дома Инвалидов — богадельни для ветеранов войны, которая была выстроена еще во второй половине XVII в., но именно при Наполеоне и по его воле превратилась в памятное место имперской славы, приют для живых ветеранов и павших героев.

504

Речь идет о церемонии открытия на площади Бастилии колонны в память об участниках Июльской революции. Под основанием колонны был устроен склеп, куда 28 июля 1840 г. торжественно перенесли останки 504 жертв, отдавших жизнь за революцию.

505

Валевский (см. примеч. 322 /В файле — примечание № 432 — прим. верст./) не имел дипломатического опыта, но мысль послать побочного сына Наполеона в Египет, где покойный император некогда воевал, была в самом деле эффектной.

506

Все познается в сравнении: после революции 1848 г., в очерке от 13 мая Дельфина упрекает республиканцев в том, что они без стеснения распечатывают все письма. «Но ведь они же бурно протестовали против черного кабинета? — Разумеется; и потому из черного они превратили этот кабинет в белый; жаловаться не на что: теперь чиновники узнают все наши секреты при свете дня. Тайны из этого никто не делает: адъютант герцога де Монпансье недавно получил от него распечатанное письмо, где все интересные пассажи были подчеркнуты красным. Один из министров распечатывает письма, читает, а потом запечатывает министерской печатью» (2, 495).

507

Третий сын Луи-Филиппа, на которого была возложена доставка тела Наполеона во Францию; фрегат «Бель-Пуль» отправился на Святую Елену 7 июля и возвратился в Шербур 30 ноября. Торжественное захоронение останков императора в соборе Инвалидов состоялось 15 декабря 1840 г.

508

Имеются в виду призывы левых политиков к войне против европейских держав, которые оскорбили честь Франции тем, что решили Восточный вопрос без ее участия.

509

В Париже в этот день было очень холодно — около 10 градусов ниже нуля по Цельсию. Люди стояли вдоль всего пути следования погребальной колесницы; из порта Курбевуа кортеж добрался до Триумфальной арки на площади Звезды, оттуда процессия проследовала по Елисейским Полям до площади Согласия, пересекла Сену по мосту Согласия и направилась к Дому Инвалидов. О церемонии см.: Tulard J. Le retour des Cendres // Les Lieuxde mémoire. P., 1997. T. 2. P. 1729–1753.

510

Люди кричали: «Долой аристократов!», а также: «Долой предателей! Долой Гизо!»; имелось в виду нежелание короля Луи-Филиппа и его министра втягивать Францию в европейскую войну и тем самым взять реванш за поражение Наполеона (см.: Joinville, prince de. Vieux souvenirs, 1818–1848. P., 1986. P. 156–157; Dino. T. 2. P. 436–437; Apponyi. T. 3. P. 447). Нарушить порядок и прорвать оцепление попыталась на площади Согласия группа рабочих с красным флагом.

511

Никола-Шарль Удино, наполеоновский маршал, в 1810 г. получивший от императора титул герцога Реджио, при Июльской монархии не принимал участия в политической жизни; в 1840 г. он был великим канцлером Почетного легиона. Вместе с маршалом Молитором, генералом Бертраном и адмиралом Руссеном он шел за гробом, неся кисти от погребального покрова.

512

Ультрапатриотическая антианглийская риторика, к которой летом-осенью 1840 г. охотно прибегали журналисты, верные Тьеру, оживила в народе память о поражениях двадцатипятилетней давности; парижские простолюдины вспомнили о Ватерлоо и стали вымещать обиду на англичанах, находившихся в Париже, от слуг до дипломатов. Перед церемонией 15 декабря ходили слухи, что толпа намерена разгромить здание английского посольства (см.: Dino. Т. 2. Р. 434); известен случай, когда на улице Предместья Сент-Оноре толпа встретила экипаж английского посла во Франции криками «Долой англичан!» (см.: Mancel Ph. Paris, capitale de l’Europe, 1814–1852. P., 2003. P. 402).

513

Маленький речной пароход, на котором останки Наполеона проделали последний этап водного пути — по Сене от Руана до парижского пригорода Курбевуа, где 14 декабря останки выгрузили на берег. Нос этого «погребального корабля» был украшен трехцветным знаменем и католическим крестом.

514

Ламартин выступал в палате 21 января 1841 г.; он полемизировал с Тьером, который 13 января выступил перед депутатами с докладом о постройке укреплений вокруг Парижа. Намерение построить эти укрепления возникло еще в начале 1830-х гг., причем поначалу речь шла о том, чтобы окружить Париж не сплошной стеной, а лишь отдельными фортами. В тот момент правительственная идея не была реализована. В 1840 г. Тьер, став председателем кабинета и планируя начать войну с европейскими державами, счел необходимым вернуться к отвергнутому плану. 10 сентября 1840 г., заручившись поддержкой короля, он принял решение о немедленном начале работ, даже не дождавшись согласия парламента. На строительство выделили 13 миллионов франков. Новая стена была призвана защитить Париж от военных атак, поэтому, когда стало ясно, что воевать Франция не будет, судьба новых укреплений опять оказалась под вопросом, тем более что, как выяснилось, денег на них требовалось не 13 миллионов, а в десять раз больше. В январе 1841 г. к рассмотрению этого проекта наконец приступила палата депутатов. Ламартин назвал проект ложным с точки зрения политики, тактики и гуманности; он полагал, что инициаторами постройки укреплений движет не желание защититься от внешнего врага, а недоверие к собственному народу.