— Спасибо Пресвятой Деве, с маленьким все в порядке.
Анжелика глазами, расширенными от ужаса, смотрела на Франсину. Маленькая девочка, бледная как смерть, с закрытыми глазами, распростерлась на полу. Ее платье было задрано до живота, а по ногам текла кровь.
— Николя, — глухо прошептала Анжелика, — что, что они с ней сделали?
Николя увидел сестру, и его лицо исказила страшная гримаса.
— Будь они прокляты, прокляты!..
Внезапно он протянул ребенка Анжелике.
— Держи его.
Он встал на колени около своей сестры, стыдливо опустил разорванную юбку.
— Франсина, это я, Николя. Ответь, ты жива?
В соседнем хлеву кто-то стонал. Охая и согнувшись пополам, в дом вошла мать Николя.
— Это вы, дети? Ах! Мои бедные крошки, мои бедные детки! Какое горе! Они взяли осла и свинью и весь наш маленький запас экю. Я же говорила муженьку, что нужно было их зарыть.
— Мама, тебе больно?
— Ничего. Я — женщина, я многое повидала. А бедняжка Франсина еще такая нежная, она может умереть после того, что они с ней вытворяли.
Она качала свою дочь на своих больших крестьянских руках и плакала.
— Где все остальные? — спросил Николя.
После долгих поисков они обнаружили троих детей — мальчика и двух девочек — в опустошенном грабителями хлебном ларе, где они спрятались, в то время как насиловали их мать и сестру.
Тем временем пришел сосед с новостями. Жители бедной деревушки собрались, чтобы подсчитать свой урон. Убитых было только двое: папаша Мерло и еще один старик, пытавшийся пустить в дело свой мушкет. Других крестьян накрепко привязали к стульям или немного поколотили. Ни одного ребенка не зарезали, а один из издольщиков фермы сумел открыть дверь коровника и выпустить коров, которых, без сомнения, будет легко отыскать. Но сколько отличного белья и одежды, оловянной посуды для очага, сыров и окороков и с трудом накопленных денег унесли с собой грабители!
Полетта продолжала плакать и кричать.
— Их было шесть, они вшестером повалили меня на землю!
— Заткнись, — грубо прервал ее отец. — Тебе должно было это понравиться, ведь ты вечно шляешься с парнями по кустам. А наша корова должна была отелиться! Мне не найти новой коровы так же легко, как тебе поймать кавалера.
— Надо уходить отсюда, — сказала матушка Мерло, все еще держа на руках бесчувственную Франсину, — сюда могут заявиться те, что отстали от отряда.
— Давайте вместе с оставшейся скотиной спрячемся в лесу, мы уже делали это раньше, когда проходили армии Ришельё.
— Давайте пойдем в Монтелу.
— В Монтелу! А что, если они уже там?
— Тогда мы спрячемся в замке, — сказал кто-то.
Все тотчас согласились:
— Да, давайте пойдем в замок.
Дедовские инстинкты влекли их под защиту хозяина, к господскому дому, который веками бросал тень своих стен и башен на их жизни.
Анжелика, державшая на руках ребенка, почувствовала, как ее сердце сжалось от неясных терзаний.
«Наш бедный замок, — подумала она. — Он скоро превратится в руины. Как он сможет защитить этих несчастных? Кто знает, может быть, бандиты уже у его стен? Старый Гийом со своей пикой не сможет помешать им проникнуть внутрь».
— Да, — произнесла она уверенно, — давайте пойдем в замок. Но мы не пойдем по дороге или по короткому пути через поля. Если кто-нибудь из бандитов замешкался, мы не сможем добраться до входа. У нас есть только один шанс — спуститься к высохшим болотам и подойти к замку со стороны рва. Там есть маленькая дверца, которой никто не пользуется, но я знаю, как ее открыть.
Она не добавила, что часто удирала из дома через эту маленькую дверцу, ведущую в наполовину заваленный мусором подземный ход, и что в одном из каменных мешков, о существовании которых нынешние бароны де Сансе едва ли знали, был тайник, где она, по примеру колдуньи Мелюзины, готовила травы и настои.
Крестьяне доверчиво слушали. Некоторые только сейчас заметили ее присутствие, но, привыкнув смотреть на Анжелику как на фею, совсем не удивились ее появлению в час беды. Одна из женщин взяла у нее ребенка. А затем Анжелика повела свой маленький отряд длинным окольным путем, через болота, под палящим солнцем, вдоль крутого высокого отрога, который некогда возвышался над заливом Пуату, заполненным океанскими водами. Ее лицо было измазано пылью и грязью, но она не забывала ободрять крестьян.
Она принудила их войти в узкое горло заброшенного подземного хода. Пронзительная свежесть туннелей успокаивала, но темнота заставила детей заплакать.
— Тише, тише, — успокаивал голос Анжелики. — Скоро мы будем в кухне, и нянюшка Фантина накормит нас супом.
Всех взбодрили воспоминания о нянюшке Фантине. Вслед за дочерью барона де Сансе крестьяне, охая и спотыкаясь, поднимались по наполовину обрушившимся лестницам, пересекали залы, заваленные отбросами, от которых разбегались крысы. Анжелика уверенно шла вперед. Это было ее царство.
Когда они добрались до большого вестибюля, их на мгновение смутили звуки голосов. Но Анжелика, так же как и крестьяне, не решалась даже подумать о том, что на замок могли напасть. Запах супа и теплого вина, доносившийся со стороны кухни, усилился. Определенно, там было много народа, но тихий, размеренный и даже печальный тон их разговоров указывал на то, что это не бандиты. Другие крестьяне из окрестных деревень и ферм тоже пришли спрятаться под защиту старых полуразрушенных стен.
Общий крик ужаса раздался при виде вновь прибывших, которых поначалу приняли за разбойников. Но, увидев Анжелику, кормилица бросилась к ней и сжала в объятиях.
— Птичка моя! Ты жива! Спасибо, Господи! Святая Радегунда, святой Илларий, спасибо вам!
Впервые Анжелика не была рада ее горячим объятиям. Она только что провела «своих» людей через болота. Долгие часы за ней по пятам следовало это жалкое сборище. Теперь она уже не ребенок! С чувством, близким к негодованию, она вырвалась из рук Фантины Лозье.
— Пусть они поедят, — сказала она.
Позже, словно во сне, она увидела мать, с глазами, полными слез, которая гладила ее по щекам.
— Дочь моя, сколько волнений ты нам принесла!
Потом к ней подошла худая, словно свечка, Пюльшери, с красным от слез лицом, отец и дед…
Анжелика находила весьма забавным это дефиле марионеток. Она проглотила большую чашку теплого вина и, опьянев, погрузилась в блаженное оцепенение. Окружающие обсуждали перипетии трагической ночи: на их деревню напали, их прежние дома сожгли, а синдика[29] сбросили из окна недавно достроенного второго этажа, которым он так гордился. А еще эти язычники-мародеры захватили маленькую церковь, украли священные сосуды и привязали кюре с его служанкой к алтарю. Эти люди одержимы дьяволом, иначе им не пришли бы в голову подобные вещи!