– У меня все. Вся нужная информация находится в папке. Карла, если у вас возникнут какие-то вопросы, моя визитка на первой странице… – Дэррен вдруг запнулся, увидев, как помрачнел Хавьер. – Или мистер Сантино сам все объяснит вам.
При мысли о возвращении на каток Карлу вдруг сковал ледяной холод.
– Карла?
– Да? – Она подняла глаза и увидела напряженный взгляд Хавьера.
– Что-то не так?
– Нет. Все в порядке, – отвернулась она.
Карла говорила неправду. Ей становилось дурно каждый раз, когда речь заходила о возвращении на лед.
– Дэррен, на сегодня все, – сказал Хавьер. – Встретимся в офисе в понедельник.
– Да, конечно. М-м-м… Карла, рад был познакомиться с вами.
Она тепло улыбнулась, что стоило ей немалых усилий, и направилась к кожаному дивану, стоявшему в противоположном углу комнаты.
Хавьер вышел проводить Дэррена, но через несколько секунд вернулся обратно.
– Скажи мне, что с тобой происходит. Я жду.
Глава 6
Хавьер стиснул зубы, когда Карла отрицательно покачала головой. Неужели ее упрямство значит, что она не воспринимает его угрозы всерьез?
– Снова плохое самочувствие?
Только этой причиной мог Хавьер оправдать ее поведение.
– Я ведь говорила уже. Я в порядке.
Она хотела подняться, но Хавьер не пустил ее. Когда Карла находилась так близко от него, она должна была думать только о нем, а не о каких-то других вещах. Или других мужчинах.
Он стиснул зубы, вспоминая, как Карла посмотрела на Дэррена своими восхитительными глазами и одарила его такой красивой, но такой редкой улыбкой.
Хавьер сходил с ума от ревности.
Что было абсолютно неприемлемо.
– Объясни, почему ты выглядела так, будто проваливалась в транс.
– Прости, что тебе не по душе, как я выгляжу, когда думаю. – Карла пожала плечами и отвернулась.
– Не оскорбляй мои… Черт подери, смотри на меня, когда я говорю с тобой!
Она вскинула подбородок и с вызовом посмотрела на него:
– Я смотрю на тебя. Доволен?
– Буду доволен, если ты скажешь мне, что происходит. И ради моего рассудка, да и твоего тоже, не говори, что ничего.
– Ладно. Я не хочу возвращаться на лед.
– Конечно, пока ты в гипсе, ты туда не вернешься, – нахмурился Хавьер. – Эту часть рекламы мы будем снимать, когда твоя рука будет в полном порядке.
Она покачала головой, заставив его сердце сжаться от боли.
– Разве мы не можем воспользоваться компьютерной графикой?
– Объясни мне, почему ты не хочешь использовать каток?
Карла поправила шелковую тунику, струившуюся мягкими волнами на ее теле. Хавьер вдруг вспомнил, какой гладкой и теплой была ее кожа в ту ночь, и его охватило дикое желание.
– Если я не буду осторожной, могу снова упасть, и тогда о катке придется забыть еще на несколько месяцев. Зачем рисковать ради какой-то рекламной кампании?
– Потому что эта кампания принесет тебе миллионы из спонсорских фондов, которых ты запросто лишишься, если нарушишь свою часть договора. Ты ведь не настолько глупая, чтобы не понимать это?
– Но у нас есть выбор!
Хавьер чувствовал неладное. Может быть, травма, которую она получила после тренировки с Блэквеллом, – нечто больше, чем просто физическая боль? Хавьер испытывал досаду за то, что Карла не подпускала его к себе и не хотела говорить правду, и он решил закрыть на это глаза. В конце концов, согласно подписанному контракту она обязана дать все, чего он пожелает.
Хавьер тут же подумал о том, чего еще ему хотелось получить от Карлы Нардоцци. На протяжении двух недель он держался подальше от собственного дома, потому что не хотел признать, что его снедает страсть.
– И слышать не хочу ни про какой выбор. Так что, пока не скажешь мне настоящую причину, по которой не хочешь сниматься на катке, будем держаться первоначального плана.
Ответа не последовало. Хавьер подождал еще немного. Взгляд Карлы помрачнел, но она продолжала смотреть на него с вызовом.
– Я уже все сказала. Но, кажется, ты не согласен. Теперь я могу идти? Я бы хотела убраться отсюда и подышать свежим воздухом.
– Карла…
– Бог мой, только не говори, что я еще и заключенная и мне нельзя выходить! – взорвалась она.
Хавьер схватил ее за руку, которой она собиралась оттолкнуть его. Его приводило в отчаяние то, что Карла отказывалась делиться с ним тем, что ее огорчало.
– Ты не в тюрьме, но ты не можешь пойти куда-то одна. Это небезопасно.
– Ты о чем? – похолодела Карла.
– На ступеньках дома дежурит группа твоих фанатов. Если ты выйдешь одна, тебя задавит толпа.
– Я… Я не знала. – Кровь отхлынула от ее лица. – Вчера, когда я выходила прогуляться, их не было здесь. Когда они приехали?
– Под вечер. Похоже, кто-то рассказал, что ты в городе.
– Черт подери, значит, я не смогу выйти? – не глядя ему в глаза, спросила Карла.
Хавьер приподнял ее подбородок и, не сдержавшись, провел пальцем по ее щеке.
– Ты можешь выйти, но только в сопровождении.
– Кого? – выдохнула она. – Тебя?
– Именно. Особенно после того, как я узнал, что один из твоих фанатов обнаглел до того, что несколько раз просил твоей руки. Кажется, он не остановился на этом и пошел еще дальше, прислав тебе несколько своих непристойных фотографий?
– Откуда ты знаешь? – удивилась Карла.
– Когда ты поймешь, что я знаю то, что считаю нужным знать о тебе.
– По крайней мере, ты не претендуешь на то, чтобы знать абсолютно все.
– Печально, дорогая моя, но тогда все было бы по-другому, не так ли?
Она помрачнела еще больше и хотела отвернуться, но Хавьер крепко держал ее.
– И насколько далеко он зашел?
Ее лицо перекосилось от отвращения.
– Он написал несколько ужасных писем, после того как я удалила его с интернет-страницы своего фан-клуба.
Хавьеру вдруг захотелось защитить ее.
– Я сделаю так, что он и близко к тебе не подойдет.
– Я чувствую себя неуютно из-за него, но мне кажется, что он безобидный.
– Если он доставляет тебе неудобства, значит, он уже перешел черту.
– Осторожней, Хавьер, или я приму тебя за того, кто хоть немного по-настоящему заботится обо мне.
Его пальцы скользнули ей на затылок и запутались в ее волосах. Карла приподняла голову, открывая его взгляду безупречную линию шеи. Хавьеру хотелось наклониться и прильнуть к ней губами, и он с трудом сдержался, чтобы не поддаться своим чувствам.
– Я просто защищаю свои вложения.
Хавьер не стал обращать внимания на боль, промелькнувшую в ее глазах. Он заставит Карлу и ее отца заплатить за то зло, которое они ему причинили. Благодаря им его любимая мать обрела последнее пристанище среди чужих, и каждый день, который лишал его возможности восстановить справедливость, становился слишком долгим.