что отменять все в последнюю минуту считалось чертовски грубым.
Проблема была в том, что я не могла рассказать Брук о своих планах на вечер.
– Эм… я, это… Я занята, – сказала я вяло.
Лицо Брук вытянулось, и мир начал рушиться. Чертов Броэм, чертов, чертов Броэм.
– А, – сказала она.
– Я обещала Эйнс помочь с видео.
Я только что соврала Брук. Я никогда ей не лгала. И могла остановиться на «я занята». Но просто сказать, что занята, звучало бы так, будто я отшила ее, и я не могла допустить, чтобы Брук подумала, что я не хочу видеть ее, когда это далеко не правда.
– Все в порядке. Я справлюсь. Думаю, что мне просто нужно сесть и сосредоточиться. – Это прозвучало неубедительно. Но, видимо, она боялась не справиться. Она не стала бы просить о помощи, если это не было бы последней надеждой.
– Если тебе нужна помощь, в английском я разбираюсь великолепно.
Голос раздался позади меня, и мы с Брук подняли головы, чтобы посмотреть, кто это.
Это была Рейна. Она стояла, неловко глядя в пол и дергая концы своего слишком тугого хвоста. Это было на нее не похоже. Обычно она была решительной и уверенной в себе – когда она проталкивалась сквозь толпу, это немного напоминало бег быка. Здесь и сейчас она казалась неуверенной.
Если я была шокирована услышанным, то Брук и подавно.
– Эм… а-а. Привет, Рей.
– Привет. – Глаза Рейны на мгновение вспыхнули, но она даже не улыбнулась. – Ты читаешь «Бегущий за ветром», да? Мистер Эллиот задает это каждый год. Я не занята сегодня вечером, так что… Буду рада помочь.
Казалось, ей было больно произносить эти слова.
– Помочь… мне? – хлопая глазами, спросила Брук. Я не винила ее. Отношение Рейны к Брук варьировалось от легкого презрения до откровенного отвращения. А это? Это походило на перемирие.
– Зачем? – коротко спросила я.
Теперь Рейна смотрела ледяным взглядом прямо на меня.
– Потому что будет ужасно, если кто-то в школьном совете провалит важное задание, – сказала она.
Что ж, для Рейны это имело больше смысла.
– Я не провалюсь, – запротестовала Брук, но звучала она не очень уверенно.
– Так тебе нужна помощь или нет?
Брук растерялась. Отлично. Она не поддавалась ни на какие уловки. Мне так показалось.
– Мне сейчас нужно подкинуть Дарси домой, – сказала Брук.
– Ну, я все равно свободна. Если решишь принять помощь, можешь написать мне в директе в «Инстаграме».
Не дождавшись ответа Брук, она развернулась и побежала по пустеющему коридору. Мы уставились на нее.
– Не пиши ей, – сказала я.
– Думаешь?
– Да, думаю, что это слишком странно.
– Да?
– Не пиши ей.
– Ладно. Не буду.
Брук посмотрела на меня, а я на нее, и мы расхохотались над этой нелепостью. Рейна предложила помочь Брук без всякой выгоды для себя. А что будет дальше? Броэм станет мягким и пушистым?
Ничто не могло удивить меня сильнее.
У меня было около получаса до прибытия Броэма на вторую нашу встречу. Даже несмотря на то что он дал мне гораздо меньше времени на подготовку, чем мне бы хотелось, и одновременно испортил потенциально романтический вечер с Брук – по крайней мере, я успела взять блокнот из шкафа в учительской. Это только начало? Теперь за работу над персональным планом для Его светлости требований и высокомерия Александра Броэма Первого.
Я отодвинула ноутбук, чтобы освободить место для блокнота, и открыла его на первой странице. Немного подумав, я остановилась на титульном листе.
ЭКСПЕРИМЕНТПО ВОЗВРАЩЕНИЮ БЫВШЕЙ ДЕВУШКИВ ГЛАВНЫХ РОЛЯХ:ДАРСИ ФИЛЛИПС – НАСТОЯЩАЯ ВОЛШЕБНИЦААЛЕКСАНДР БРОЭМ – СВОБОДЕН, НО НЕ СОВСЕМ ГОТОВ К ОБЩЕНИЮ
Я потратила несколько минут, чтобы разрисовать все сердцами, губами, искрами и звездами, пока не почувствовала себя виноватой, что продолжаю откладывать важное дело, занимаясь ерундой. Ладно, надо сосредоточиться. Я решила начать со списка того, что знаю о Броэме. Это показалось мне хорошей отправной точкой.
Анализ характера:Александр Броэм
Думает, что он гораздо сексуальнее, чем есть на самом деле.
Полный кретин.
Неудивительно, что Вайнона бросила его.
Не способен разбираться с проблемами, потому что привык решать все деньгами.
Не думает ни о ком, кроме себя!
Немного подумав, я вырвала эту страницу и скомкала. Лучше Броэму этого не видеть. Но это немного помогло мне. Ну, помогло тем, что теперь я знала, чем мы будем сегодня заниматься: сбором информации. Анализ отношений или работа над ошибками, называйте как нравится. Я не могла начать помогать Броэму, пока не знала, что произошло и что пошло не так.
Воодушевленная, я ринулась в комнату Эйнсли. Как всегда, воздух здесь наполняли ароматы ванили и карамели. Эйнсли, окруженная ножницами, лоскутами ткани и выкройками, сидела на коленях на плюшевом ковре. Вероятно, вернувшись домой после занятий, она сразу начала работать над своим очередным творением.
Практически всегда ее дверь была закрыта, чтобы она в тишине и спокойствии могла записывать свои видео для YouTube. Однажды я ворвалась к ней во время замедленной съемки, и она так разозлилась, что наша соседка выглянула из-за забора, чтобы проверить, что никто не пострадал. Но открытая сейчас дверь дала мне зеленый свет, поэтому я вошла без колебаний, аккуратно ступая между разными материалами и разбросанными прищепками.
– Что ты сейчас шьешь? – спросила я.
Эйнсли уже наполовину закончила рисовать узор на бледно-голубом лоскуте хлопчатобумажной ткани, поэтому, отвечая, не отрывала от него глаз.
– Я нашла уродливое кружевное платье «У Дженни», – сказала она, имея в виду секонд-хенд «У Дженни», одно из своих любимых мест – думаю, из него получится отличный костюм с кроп-топом и юбкой. Сейчас делаю новую подкладку, потому что ткань практически прозрачная, и потом, – она схватила ножницы, – хочу сделать эластичную оборку внизу топа.
– Здорово. Это будет потрясающе.
– Надеюсь. Будешь моей моделью?
– Для кроп-топа? – Я съежилась. – Пожалуй, я пас. Не могу дождаться, когда увижу тебя в нем. Держу пари, ты будешь выглядеть восхитительно.
Внутри Эйнсли улыбалась, довольная комплиментом.
Она всегда была худой, высокой, с узкими бедрами, походя на отца и его родственников. За последние несколько лет изгибы ее груди и бедер стали более изящными, но по всем меркам она все еще была очень стройной, как наши тетушки по отцовской линии. Я тоже была высокой – сто семьдесят пять сантиметров, намного выше девочек моего возраста, – но у меня мамина фигура.
«Детородные бедра», – так говорила мама, когда я была еще одиннадцатилетним ребенком. У меня только начался менструальный цикл и мои бедра и грудь налились так, что вся моя старая школьная одежда трещала по швам.
Тогда мне было все равно, идеальны ли мои бедра для рождения детей – я просто не хотела стать единственным ребенком в классе, кто вырос за год во время полового созревания на два размера. И тогда мне нравились мои формы. Даже несмотря на то, что я не могла взять у Эйнсли ее одежду сорокового размера.
Все вышесказанное не означало,