Читать интересную книгу Андрейка - Григорий Свирский

Наконец ученики разбежались по классам.

Первый день привел Андрейку в замешательство. Спустя час сосед по парте исчез. Затем Андрейка помчался сломя голову на свой урок. Вообще во всем классе почти не было учеников, окружавших его час назад.

Он чувствовал себя как в электричке или метро.

Пассажиры входят, выходят. Никому нет дела до другого. Вроде бы никто ни с кем не разговаривает. А гул, как на вокзале.

На ланче иначе. Здороваются, спрашивают, как дела. Отвечают обычно одно и то же: "Я очень устал". Видно, так принято. Разбились на группы. Что-то обсуждают оживленно, жуют, кидаются огрызками, и многие, Андрейка с удивлением отметил, без всякой экспрессии матерятся...

Матерная брань на разных параллелях и меридианах, по-видимому, вовсе не одно и то же, подумал Андрейка. В Грузии, сам видел, это гнуснейшее оскорбление. Скажешь кому-либо "Я твою маму е... " и получишь ножом в горло. В обрусевших республиках, сколько он помнит себя, матерщина всегда была обыденным средством человеческого общения. Но в школах и учреждениях редко кто посмел бы послать своего приятеля или сослуживца, звонко, в общественном месте, по матушке. Это скандал!

В Северной Америке, он узнал это от Каланчи в тюремном дворике, была сексуальная революция. Наверное, по этой причине матерились на каждом шагу. Девчонки на ланче отваживают надоевшего собеседника: "Fuck off, Harry!" Говорят беззлобно подруге, пристающей с пустыми расспросами: "Fuck off, dear Michelle!"

Андрейка вначале поеживался от этого "матерщинного тенниса", как в тюрьме! Но... никаких эксцессов не происходило...

На ланче он и разговорился с прыщавым парнем в майке со спортивным номером во всю спину. Тот вкусно хрустел огурчиком, вытирая губы тыльной стороной ладони. Парень показался ему русским, хотя и заявил небрежно, что по-русски он не понимает ни слова. Он объяснил Андрейке, почему в перерывах все несутся, как при пожаре... В Канаде учатся вместе восемь лет. "Восемь лет класс, как и у вас, в России, постоянный". Тогда-то и складывается школьная дружба или неприязнь. А "хайскул" -- как в университете. Каждый выбирает свои курсы. Летит на свой урок... Что ты выбрал на этот семестр? -Он взглянул на раскрытый блокнотик Андрейки, в котором было расписание занятий. И вдруг воскликнул по-русски: -- Ни фига себе! Математик взял тебя, новичка, сразу в двенадцатый класс! А по физике? Тоже! Ни фига! Ты, что, вундеркинд? Капабланка?

-- Нет, просто в Москве я учился в математическом классе.

-- Ага, а вот по биологии ты увяз, попал в десятый, -- с удовлетворением заметил прыщавый. -- Высоко летаешь, где-то сядешь!

-- А какого черта ты врал, что не знаешь русского? -- хмуро спросил Андрейка, разделавшись со своим "каменным" бутербродом (вчерашние булочки стоили в ближайшей лавке вдвое дешевле).

-- А зачем мне русский? -- удивился парень, снова вытирая рукой растрепанные губы. -- Русских в Канаде -- кот наплакал. Так, реликты... Какой же смысл разговаривать на туземном языке?! Что? Для канадцев все языки, кроме английского и французского, -- татарские, хоть они и играют в свою "культурную автономию"... Ха, не принимай их всерьез... Ты обрати внимание, как говорят индейцы -- хозяева этой землицы. Их споили почище, чем русских мужиков. У алкашей язык уходит, остается мычание, сдобренное матерщиной... Не желаю быть "культурной автономией"! Не желаю мычать!

-- Но все-таки Пушкина ты будешь читать в оригинале?

-- А, ты из пушкинсонов! Пойдешь на славянский факультет?

-- Я не из пушкинсонов, я из бахов. Если бы взяли в консерваторию!...

-- Музыка здесь ничего не стоит. Математика в цене.

-- Я еще не решил, куда пойду.

-- Решишь, господин Бах, но если будешь говорить с акцентом, не получишь хорошую работу, круг друзей будет ограничен "выходцами" из из Се-Се-Се-Ре. Тебя устраивает канадский Брайтон Бич?! Да, есть и инженеры, ты прав. И просто приличные люди. Они расползлись по канадским фирмам, как муравьи. Забились каждый в свою щель. Им без английского труба. По-русски говорят -- не замечают, что половина слов -- английские... Папуасы с дипломами!

Андрейка улыбнулся:

-- Строг ты, Вася!

-- Я не Вася, я Уинстон.

-- Будем знакомы, господин Уинстон... Черчилль? А, Хайкин! Хайкин! Хорошо звучит!

-- Где Хайкин -- жид, там "хорошо звучит". А здесь я не жид!

-- Поздравляю, господин Уинстон. И вас, и себя. Но зачем скрывать, делать вид, что по-русски ни слова? Ты самого себя стыдишься.

-- Будешь стыдиться, когда вечером тебя разыскивают по всем телефонам. Полдесятого -- пора спать. А все party только начинаются... Опоздал -лишают телевизора... В канадском автобусе тихо, как в гробу, и вдруг моя маманя горланит: "Уинстон, ты чего прислонился головой к стене, я только что тебе голову помыла!" Иногда думаю, убил бы!

Андрейка улыбнулся, заметил задумчиво:

-- Тут приходил один лохматый. С анкетой. Исследователь-советолог. Молчал-молчал, а потом выдал: "Люди из тоталитарных стран нетерпимы даже к собственным детям... " Это про тебя, а? Ходим вверх ногами, пора бы советским проблемам из кармана высыпаться.

-- Идиот твой советолог! -- вырвалось у Уинстона, -- квадратное рыло... Тут при полной свободе мальчишки бегут и бегут из дома. Голодают, а к отцу-матери вернуться не спешат. Дома свободы нет...

Андрейка почувствовал: глаза влажнеют. Кэрен, Кэрен!.. Замолчал.

Андрейка начал постигать, отчего Уинстон Хайкин набит всякими страхами, пожалуй, лишь в тот день, когда отец Уинстона заехал за сыном и Андрейку позвали в гости; он побыл в их большом загородном доме час-другой и услышал семейную "эпопею"... Отец Уинстона был геофизиком на западе Канады, в городе Калгари. Приехали туда из Союза во времена нефтяного бума. Уже через полгода семья имела и двухэтажный дом, и две машины, и даже мопед для Уинстона купили в рассрочку, как и все другое.

И вдруг снова начался в мире кавардак с нефтью. Цены полетели вниз. Нефтяные компании провинции Альберта лопались одна за другой. Инженеров и геофизиков выстреливали на улицу, как из катапульты. Прежде всего иммигрантов. Вернее, пришедших в компании позднее других... Все исчезло в один день: и двухэтажный дом, и машины, и мопед... Едва добрались до Торонто. Правда, в Торонто тут же устроились и снова купили и дом, и машину, и даже мотоцикл "кавасаки" для Уинстона, но в глубине глаз кудрявого здоровяка -- отца Уинстона -- затаился страх. Страх не исчезал даже тогда, когда здоровяк улыбался...

Только в тот день Андрейка начал понимать горячечную страсть Уинстона стать канадцем немедля...

Но сейчас, во время ланча, он иронически усмехался, слушая, как Уинстон Хайкин со страстью доказывал ему, что нет никакого смысла оставаться русским и даже признаваться, что ты оттуда...

-- А тебя как зовут? -- не мог успокоиться Уинстон, -- Андрейка Купер! Андреевский флаг. Не имя, а демонстрация! Кстати, Купер. Ты бывший Куперман или Купермахер? -- съязвил он на прощание.

Купер -- именно такой была фамилия матери и бабушки. Андрейка оскорбился до жути, сжал пальцы в кулак.

-- Fuck off , мистер Уинстон!

По счастью, прозвучал резкий, как пожарная команда, звонок. Все быстро дожевали свои булочки и разбежались по разным этажам и коридорам.

Андрейка остался один. Вздохнул печально. Затем вскочил и побежал на математику.

Математику читали в компьютерном классе. Вдоль боковой стены на длинной полке стояли компьютеры. От самых старых "IBM-PC" и кончая фантастическим "486". Названия он узнал позднее. Пока что он подбежал к одному "Apple Macintosh", над которым уверенно трудился какой-то приземистый улыбчивый кореец. А может, китаец. А вокруг толпились школьники.

На экране "Apple Macintosh" появились рисунки, вроде картинки Египта. Пирамиды Хеопса. Песчаные дюны. Над ними светлый круг -- солнце. Одно нажатие кнопки, и день сменился ночью. Небо стало черным. Солнце превратилось в луну...

-- Фантастика! -- прошептал Андрейка. -- Компьютер считает, запоминает, это я знал! Но что он талантливый график?

Те, кто работали с компьютерами раньше (а таких было большинство), уселись на стулья перед ними. Похоже, каждый у своего. Положив руку на коричневые или цвета беж приборы, ждали своего часа.

Андрейка отошел к партам, которые стояли посередине класса. На них усаживались те, кто не успел занять место у компьютера или попросту боялся к нему подходить.

Андрейка огляделся. В математическом классе, в который он попал, было много китайцев и канадских евреев. Впрочем, возможно, они не были евреями, а просто длинноносыми очкариками. Девочек раз-два да обчелся. Черных еще меньше.

Учителя пока что не было, вокруг его стола вертелись какие-то ребята в широких фланелевых свитерах-безрукавках и рубашках с цветными бобрами на груди. У некоторых на свитерах вместо бобра -- фирменный зеленый крокодильчик. Свитера и фланелевки были дорогими и разными. Украшенными, кроме зверей, тропическими пальмами, парусниками или любимыми звездами рок-н-ролла.