годы терпевший произвол трона, взбунтовался и потребовал справедливости. Нам следует быть предельно осторожными.
Люди на площади расступаются и склоняют головы, пропуская нас к выходу, где поджидает охрана из девяти вооруженных стражников. Ворота раздвигают, и перед нами открывается длинная широкая дорога, уходящая в горизонт. По обе стороны стоят люди, жители обеих столиц: справа Востока, слева — Запада.
Мы пройдем до конца прямой дороги, затем повернем направо в сторону Востока и обойдем его по границе с провинциальными округами. Обойдя Запад и пограничные с ним земли, мы вернемся к развилке и по той же дороге доберемся до ворот Дворца. Обход займет несколько часов, а солнце так некстати печет сильнее обычного. Даже сквозь толстую подошву походной обуви чувствуется накал земли.
На пути до поворота все спокойно, среди толпы не найдешь человека, который осмелился бы рассматривать госпожу дольше нескольких секунд. Охрана следует за нами двумя косыми рядами, образующими острый угол позади королевы. Я шагаю справа сзади от нее.
Почти в середине обходного кольца происходит вот что: девушка из задних рядов с восточной стороны пробивается через народ и падает по центру дороги прямо королеве под ноги. Моя правая рука мигом тянется к кинжалу, а левая — перегораживает дорогу Ларрэт. Нарушительница порядка стоит на коленях и пытается что-то сказать, но стражники хватают ее за локти и поднимают с земли.
— Отпустите ее, — приказывает Ларрэт, оттолкнув мою руку и сделав шаг вперед.
Охрана выполняет приказ, и девушка вновь падает на горячую поверхность.
— Госпожа, Ваше Величество, прошу, помилуйте!
Народ начинает шуметь и выкрикивает всякие непристойности в ее адрес и в адрес ее родных.
— По всей видимости, дело серьезное, — шепчу госпоже, — ее мужа обвиняют в краже воды.
— Прошу тишины! — обращается она к народу. — Ты считаешь его невиновным? — спрашивает Ларрэт ее, но та только поднимает голову и смотрит на нее во все глаза. Помедлив, девушка неуверенно кивает, и люди вновь кидаются в нее словами, словно камнями.
— Что за зверство? — возмущается королева, и народ вновь замолкает. — Даже если он провинился и заслуживает наказания, кто дал вам право топтать ее в грязь?
— Госпожа, у нас пятеро детей! — Девушка обращает к нам взгляд, полный слез.
— Я жду твоего мужа утром у себя в приемной, — продолжает Ларрэт спокойно. — Если он невиновен, я его помилую. Теперь приказываю пропустить меня. А вам, — она строго смотрит на людей, — больше не позволю нарушить церемонию.
Ларрэт все сказала правильно. Как бы они ни хотела помочь каждому обделенному, нельзя допустить, чтобы люди последовали примеру этой несчастной. Иначе нас просто раздавят.
***
Остаток маршрута, а также ужин с наместниками и Советом, можно сказать, прошли без происшествий. Гости активно обсуждали решение королевы освободить прислужников, но никто не осмелился открыто и однозначно выразить протест.
— Дать невольникам свободу, конечно, благородное дело, — говорил наместник Востока, вальяжно вытирая уголки губ. — Однако Ваше решение меня немного пугает… Боюсь, если излишнее баловать рабов, они зазнаются, а там глядишь — и совсем забудут, кто они и где их место.
Отдай невольнику свободу, и он станет хуже любого хозяина, и палач — живой тому пример. Говорят, он и сам когда-то был прислужником, и его тело до сих пор покрыто многочисленными шрамами. Он много десятков лет питался кровью беззащитных. Надеюсь, теперь, когда он узнал о решении королевы, его сразит сердечный приступ.
Настало время, и мы покинули стол, чтобы отправиться на еще один ужин. Следующий пункт шествия — отдел водоснабжения. Он занимается разведкой новых каналов в недрах планеты и руководит добычей. Вот уже двадцать пять лет отдел возглавляет отец Айрона, Цвэн. Ему под сорок, но для своих лет он невероятно бодрый. Он трудолюбив, серьезно относится к своему делу, обожает держать все под контролем и все свое время проводит в движении, следя за работой отдела или гостя у коллег в других округах. Ситуация с водой в последние годы улучшается, и во многом мы обязаны Цвэну и открытому им Цейданскому источнику.
Он с порога радостно встречает новоизбранную королеву и не жалеет слов для поздравлений.
— А где Айрон? — спрашивает Ларрэт.
— Прошу прощения… Мы не знали, что Вы зайдете ровно в эту минуту. Увы, я не успел его отыскать.
Пока он извиняется и краснеет, Айрон появляется на пороге и, как ни в чем не бывало, здоровается. Все в нем выдает избалованного судьбой человека: одет с иголочки, высок, кожа у него светлая, лицо гладко выбрито, тело худое, но не до безобразия. Айрон не сильно похож на кутежника, каким его называют: вид у него опрятный, взгляд карих глаз свежий, не пустой, а светлые волосы аккуратно зачесаны назад и свисают на лбу небольшими прядями. Одним словом, жених что надо.
Вместе они сопровождают нас в гостиную, где щедро накрыты три стола: два длинных по краям и один короткий вдоль стены напротив входа. В зале светло и ветрено из-за высоких окон.
Ларрэт присаживается по центру малого стола, а я справа от нее.
— А Тэта? — спрашивает Айрон королеву.
— Не придет.
— Отлично! Тогда я сяду с Вами. Вас ведь не огорчило мое опоздание? Я просто разговорился с Вэррилэсом.
— Надеюсь, ты не разделяешь его мнение насчет прислужников?
— Нет, что Вы, — он улыбается. — Наоборот, я заступался за Вас. Я за то, чтобы люди были свободны.
Застольная беседа начинается, конечно же, с обсуждения королевской речи. Цвэн ясно дает понять, что согласен с решением Ларрэт ликвидировать прислужный класс. Впрочем, он так же убежденно поддерживал Эдриана и Дэмьена. Он из тех людей, которые подстроятся под любые обстоятельства, но при этом не потеряют видимой искренности. Тот еще приспособленец, но к нему, как к главе отдела, у меня нет неприязни. Цвэн — человек своего времени. Он такой, каким его хотели видеть, и, наверное, именно поэтому он не может принять Айрона, который на него не похож.
— Я сам столкнулся с большой ответственностью в пятнадцать лет, — воодушевленно рассказывает Цвэн. — Я учился в столице, когда сообщили о смерти отца. Я понимал, что рано или поздно продолжу его дело, но не ожидал, что это произойдет так скоро… Поначалу мне было трудно, я боялся ошибиться. Но освоился. Для этого нужно только время и вера в свою миссию. Я считаю, у каждого человека есть свое предназначение, свое место.
— Позапрошлой ночью сообщили о небольшой аварии в одной из шахт, — добавляет Айрон, будто бы упрекая отца за небезупречность. — Обвал, все дела.
— Ничего серьезного. Такое часто бывает… Проблема решена,