— Здесь все по-другому. Почему-то мне казалось, что домик давным-давно развалился.
Он пожал плечами.
— Нельзя же управлять ранчо такого размера, не имея несколько таких хижин. Работникам нужно какое-нибудь укрытие на случай, если они задержатся далеко от всех построек. Если бы сторожка действительно развалилась, я бы за это не похвалил.
Лия ощущала, как между ними накапливается напряжение, несмотря на то что оба они старались держаться с небрежным безразличием. Долго она так не выдержит. Лучше всего покончить со всем этим раз и навсегда. Лия повернулась и посмотрела в лицо Хантеру. К сожалению, спокойнее она себя от этого не почувствовала.
— Почему ты захотел, чтобы мы встретились именно здесь? — поинтересовалась она, переходя в наступление.
— Чтобы позлить тебя.
Она стиснула зубы.
— Ну, тогда можешь себя поздравить. Неужели только из-за этого?
— Нет. Я мог бы заставить тебя приехать в Хьюстон и провести переговоры на моей территории. Однако если вспомнить нашу с тобой историю… — Он пожал плечами и прислонился к дверному косяку.
Он стоял в непринужденной позе, засунув большие пальцы за ремень, широко расставив стройные, мускулистые ноги, плотно обтянутые джинсовой тканью. Лия чувствовала, что ей не следует смотреть на его тонкую талию и длинные ноги, не следует вспоминать времена, когда он сбрасывал и джинсы, и рубашку, позволяя ей увидеть кожу с медным отливом. Однако оказалось, что воспоминания не так-то легко прогнать.
Хантер был по-настоящему красив и за прошедшие восемь лет не растерял своей красоты. Наоборот, Лии даже показалось, что его плечи стали еще шире, а черты лица — резче, словно над ними потрудился резец опытного скульптора. Как бы ей хотелось, чтобы они находились сейчас совсем в другом месте, где ей не приходилось бы опасаться, что благодаря этой красоте он снова добьется своего и отомстит ей.
Сделав над собой отчаянное усилие, Лия постаралась направить разговор в деловое русло:
— Любые переговоры здесь точно так же дают тебе неоспоримое преимущество. Надо думать, здесь, где все полно воспоминаниями о прошлом, тебе легче обвинять меня, самому при этом испытывая явное превосходство. Так?
— Да. Я играю, чтобы выигрывать. Будешь умницей, если запомнишь это раз и навсегда.
Лия яростно скрипнула зубами.
— А если не запомню?
Он улыбнулся.
— Придется. Мы с тобой завершили полный круг и вернулись к исходным позициям. Однако теперь все уже по-другому. Ты уже не та. И я уже не тот. — Он помолчал и многозначительно добавил: — И наши роли уже давно изменились.
— Вот как? — неожиданно заинтересовавшись, спросила Лия. — Так ты переменился? А чем ты занимался после того, как уехал отсюда?
Хантер заколебался, и на мгновение Лии показалось, что он не ответит ей. Однако он заговорил.
— Прежде всего я получил образование. Затем принялся работать по двадцать четыре часа в сутки, создавая мое… состояние.
— Надо полагать, ты в этом преуспел? — настойчиво спросила она.
— Можно сказать и так.
— Значит, это все? Только это ты и можешь мне рассказать — получил образование и сколотил состояние?
Он пожал плечами.
— Так оно и есть.
Лия с подозрением уставилась на него, пытаясь сообразить, что он может скрывать. Ни на минуту она не переставала сомневаться в том, что Хантер рассказал ей далеко не все. О чем же он умолчал? И, что намного важнее, почему?
— Зачем такие тайны? — потребовала Лия, и дрогнувший голос выдал ее волнение. — Что ты скрываешь?
Хантер выпрямился.
— А ты по-прежнему стараешься играть первую скрипку, верно, Лия? Я думаю, тебе пора расстаться с этой привычкой, pronto note 3.
— Это же мое ранчо, — возразила она. — Чего же удивляться, что я все еще командую тут.
Он покачал головой.
— Может быть, ранчо и принадлежит тебе, но теперь тут буду командовать я. Тебе все понятно?
— Нет, мне ничего не понятно! — яростно возмутилась она. — Собственно говоря, абсолютно ничего! Я не допущу, чтобы меня изо дня в день попрекали моим прошлым. И не желаю проводить остаток своей жизни, пытаясь загладить вину за то, что тогда произошло.
— Я вовсе не собирался снова об этом говорить. Я просто хотел дать тебе понять, что все теперь будет по-другому, и ты должна это ясно себе представлять. Мне вовсе не хочется, чтобы потом ты принялась упрекать меня за то, что я тебя не предупреждал.
Лия настороженно посмотрела на него.
— И о чем же ты меня предупреждаешь?
— Ты управляешь этим ранчо уже почти семь лет и за это время оказалась на грани разорения. Предполагается, что теперь должен появиться я и поправить дела. Так оно и будет. Однако тебе придется понять и принять, что делами теперь буду управлять только я. Только мое слово имеет отныне вес. Я не допущу, чтобы ты задавала мне вопросы перед наемными работниками или же пыталась оспорить принятые мною решения. Тебе придется доверять мне. Доверять полностью. Не задавай никаких вопросов. С этого дня все должно быть именно так.
— Но ведь тебя не было столько лет. Это же просто неразумно…
Он взялся за манжет своей рубашки и резким движением закатал рукав.
— Видишь этот шрам? — Длинный, неровный шрам серебристой змеей поднимался от его запястья.
Лия с трудом сглотнула, чувствуя, что кровь отлила от ее лица.
— Вижу.
— Я заработал его, когда шериф помогал мне покинуть сторожку вот через это окно. — Кивком головы он указал на южную стену. — На внутренней стороне бедра у меня есть еще один. Кто-то из помощников Ломакса решил испробовать на мне свои шпоры. Это ему чуть было не удалось. А около этой двери я тогда сломал ключицу и пару ребер. — Хантер легонько потряс дверную притолоку, и под его руками она заходила ходуном. — Видишь, до сих пор не починили. Похоже, я все-таки оставил о себе память.
Лия почувствовала, что к горлу подступает тошнота. Как только ее отец и шериф Ломакс могли оказаться столь жестокими? Неужели Хантер был для них так опасен?
— Ты все это делаешь из мести? — тихо прошептала она. — Пытаешься завладеть ранчо потому, что отец так скверно обошелся с тобой и я тогда не сбежала из дому?
— Можешь думать, что тебе угодно, но пойми одно… — Он подошел ближе, и слова его прозвучали холодно и резко: — Когда-то меня вышвырнули с этой земли. Больше этого не случится. Если тебе это не подходит, можешь продавать ранчо. Но если ты все-таки выйдешь за меня замуж, не рассчитывай найти во мне партнера. Я работаю только в одиночку.
— Значит, это и есть твои условия? Только твое слово имеет отныне вес? Так?