это в моей власти.
— Ты так не доживёшь до смерти своей с такими-то принципами…
– Ты ко мне в душу не лезь, человек! Лучше со своей разберись. Я-то точно знаю, кто я и зачем я. Возьми-ка свои советы, сверни в трубочку, смажь чем-нибудь да, – он порывисто встал, качнувшись и зашипев, схватился за голову, – Да засунь…
Врач подхватил его под локоть и снова усадил рядом с собой. Не обращая внимания на попытки отбиться, он крепко сжал руку Райдена и не отпускал, пока тот не перестал дёргаться. Удерживая раненную конечность на весу, Антон осторожно расшатывал металлический наруч. Он снял и передал Октаю часть доспеха, оказавшуюся, по большому счёту, бесполезной. Кровь сочилась из колотой раны чуть выше локтя, приходившейся как раз на оставшееся незащищённым место. Антон намертво схватил сустав и ощупал кожу вокруг: она была твёрдой, горячей и влажной. Врач бросил беглый взгляд на мальчика, растерянно прижимавшего к груди наруч и отстранённо наблюдавшего за происходящим.
— Брось ты это, найди мне лучше вату и септик. Да, и скажи, что будет больно.
Мальчик тряхнул головой и, догадавшись, чего от него хотели, неуклюже принялся выполнять поручение. Господин Шульц вздохнул, принял из рук сына бутылочку с антибактериальной жидкостью и ещё сильнее сжал локоть раненого. Райден инстинктивно попытался отодвинуться, но не успел. Зашипев от невыносимой боли, он одёрнул руку и согнулся пополам. У Антона вдруг промелькнула мысль, что стоило хотя бы обезболить конечность, прежде чем производить с ней какие бы то ни было манипуляции: «Что ж, возможно, не такой уж и хороший я врач».
— Скажи-ка господину Великому Воину, что, похоже, не я один тут не на своём месте, — он принял надменный вид, — Пускай заканчивает валять дурака. Я, так уж и быть, дам ему обезболивающие,
Райдена задело такое пренебрежительное отношение. Он через силу выпрямился, исподлобья посмотрел на врача и нерешительно протянул руку. Антон наложил повязку и отсыпал в баночку несколько таблеток болеутоляющего. Затем повернул голову в сторону Райдена, подумал и насыпал ещё.
Чтобы хоть немного разрядить обстановку Октай, коснулся лба их защитника и покровителя:
— С такой напряжённой работой Вам и заболеть не долго. Найти бы помощников.
— Простуженное горло лучше перерезанного, — задумчиво проговорил вожак.
Все трое сидели молча, пока Антон неожиданно не спросил:
— И что этот твой торговец? Он действительно работает с людьми?
— Он? Нет, его легко схватить за, — Октай смущённо понизил голос, переводя остаток предложения, – За яйца нельзя, у него их нет. Опасность всегда смотрит этому парню в затылок. Дружок его постоянно к людям бегал, скорее всего, там и подворовывал.
— Можешь найти его? Он мог бы вывести нас из этого места. Почему ты вообще его терпишь? Мог бы уже давно наказать за такое.
– Это вряд ли. У него теперь свой судья, а я с мёртвыми не воюю, — увидев замешательство на лице врача, Райден добавил, — Я лично отведу тебя к людям, если вылечишь здесь всех, как и обещал.
Антон вспомнил предостережение Оракул, и легче ему не стало:
— А разве вам недостаточно той знахарки из пещеры? Или она лечит только травками да корешками?
— Лечит она определённо чем-то посильнее травок, — усмехнулся воин, – Но выдаёт она их именно за травки. Мне нужно, чтобы эти неучи привыкали к нормальным лекарствам.
Антон в какой-то степени восхитился, как здраво и необычно для своего положения размышляет их новый знакомый. Райден сделал вид, что не заметил его удивление. Антон сделал вид, что не заметил, как Райден сделал вид. Врач протянул вперёд руку, воин кивнул ему. Октай понял, что межбезкультурная коммуникация только начинается, а калорий в его теле уже меньше, чем было запланировано организмом. Неловкий момент стал ещё более неловким, когда желудок вдруг напомнил о себе. С другой стороны, намёк был достаточно красноречив, чтобы не нуждаться в переводе.
Райдену стало неудобно за проявленную неосмотрительность. Он предложил спутникам составить ему компанию в одной из более-менее приличных таверн. Октай оживился и закивал, решив, что такое предложение едва ли требует совещания и единогласного одобрения. Райден снова попытался встать, но на этот раз врач сразу подхватил его под руку.
Снаружи трактир не внушал доверия. Они вошли и сели за один из дальних столов. Заведение не внушало ничего хорошего и внутри. Окликнув взглядом хозяина трактира, вожак кивнул в сторону своих спутников, что-то пробормотал и отдал тот самый кожаный мешочек, который так и не забрал предприимчивый торговец.
Какой-то сутулый мальчишка вынес две деревянные миски густой похлёбки, осуждавшей своими жирными глазками-капельками текущий политический строй. Он вытер нос и брезгливо поставил тарелки напротив отца с сыном. Затем он принёс ещё две миски чего-то неопределённого, чашку риса и три огромных пивных кружки, одна из которых была пуста. Облизнув палец, Райден дотронулся до её ручки. Он влил в кружку остатки содержимого фляги, опустил ладони на колени и закрыл глаза. На протяжении этой сцены, отец и сын несколько раз переглянулись. Воин пододвинул тарелку с сухим недоваренным рисом, взял палочки в левую руку и принялся за ранний ужин. Он ел довольно ловко, совсем не так, как можно было бы ожидать от того, кто из-за травмы ведущей руки был вынужден пользоваться другой. Он заметил, что его подопечные даже не притронулись к еде, выразительно посмотрел на них и кивнул в сторону накрытого стола. Октай неохотно взял тарелку и из вежливости попробовал есть суп палочками. Ожидаемо ничего не вышло. Он наклонился и стыдливо начал лакать бульон из чашки. Для Антона это стало кульминацией сюрреалистичности произошедших за час событий: «Эх, кого я воспитал? А да, я ж его не воспитывал», — он поднял свою миску и выпил её содержимое, порадовавшись, что в желудке нет глаз. И носа.
– Итак, лекарь, теперь серьёзно. Чем быстрее вы начнёте, тем скорее мы с вами расстанемся. Я настоятельно рекомендую приступить немедленно.
Антон спросил, может ли Райден дать хоть какие-то гарантии, чтобы подтвердить их соглашение. Вожак помахал ладонью перед лицом: «У Вас есть моё слово». Врач наигранно рассмеялся:
— Да-да, конечно, знаю я таких.
Райден некоторое время помолчал, а затем нахмурился и выпалил: «Не суди меня по себе, лекарь. Вам двоим нужна помощь. Нужна она и моим людям. Я предлагаю тебе соглашение! Ты лечишь их, я – защищаю вас, пока вы не вернулись в человеческое поселение. Заметь, для себя я ничего не прошу, и при этом всем должен», – он закусил верхнюю губу, – «Если ты, действительно врач», – вожак спародировал Антона, – «То знаешь, что нельзя стоять прямее, чем опустившись на колени, чтобы