Читать интересную книгу Дети Дракона. Изгои - И. Пермяков

– Лейтенант.

– Да, мадам?

– Как Ваше имя?

Молодой человек задумался на мгновение, потом грустно посмотрел на графиню и произнес:

– Родные звали меня Ингиар, говорят, на древнем языке это означает «счастливый». Друзья называют меня Риото, что означает «двойной меч», я говорил Вам, что неплохо владею мечами, мое родовое имя Истре, выбирайте.

– Ингиар – это эльфийское имя, и означает оно «приносящий счастье», – задумчиво произнесла графиня.

– Эльфов не бывает, мадам.

– Береги себя, милый лейтенант.

– Зачем, мадам? Прощайте.

Лейтенант вышел из кареты, отвязал повод лошади от ручки кареты, грациозно, как на параде, вскочил в седло и занял свое место в ромбе.

Карета двинулась в путь, занавеска на окошке кареты опустилась, и никто не заметил, как по щекам графини катились жемчужины слез.

То, чего каждый в глубине души остерегался, произошло, когда они проехали половину пути между Поле, где была сделана вторая остановка, и Шаринском. Люди устали, притупилось внимание, к тому же стало смеркаться, а, может, просто профессиональная засада. Как бы то ни было, когда до цели осталось чуть больше полутора часов, в сухой тишине, где раздавался только стук лошадиных шагов, громко тренькнули арбалеты, срезавшие с коней переднею тройку конвоя, а с левого бока кареты из небольшого лесочка, почти вплотную подходившего к тракту, ровным строем рванулись пять черных всадников.

– Засада, – пронеслось неведомо кем выкрикнутое слово.

– Истре, пробивайтесь вперед, вторая тройка за ним, – скомандовал лейтенант Алисандре и с левой двойкой рванул наперерез черным всадникам, пытаясь отрезать их от кареты.

– Вперед, – скомандовал Истре, выхватив меч, и четверка, словно зимний вихрь, устремилась за ним. Еще мгновение, и они, обогнав карету, почти стоптали трех арбалетчиков. Почти. Какой-то секунды им не хватило опередить выстрел. Двое из четверых вылетели из седла с пробитыми головами, а третий болт попал точно в грудь молодому кучеру, буквально пронзив его насквозь. Мощный удар Истре перерубил руку арбалетчику, а двое других, которые увернулись от мечей, были растоптаны лошадьми.

Риото, наверное, позволительно будет называть его так, оглянулся, и увидел, что пятерка черных всадников неслась за ними.

– Они убили всех, – крикнул он спутнику, который поравнялся с ним.

– Надо сменить кучера, иначе лошади перевернут карету.

Истре кивнул, и, поравнявшись с каретой, хладнокровно, как на манеже, перепрыгнул на козлы.

Конвойный через мгновение оказался рядом с Истре. Еще миг, и его лошадь, не выдержав этой бешеной скачки, рухнула на тракт. Тут удача не оставила их, рухнувшая лошадь попала под копыта пятерки и один из черных всадников вылетел из седла.

– Хо-хо, четверо против двух, прорвемся, лейтенант! – восторженно воскликнул конвойный. – Держи свою сторону, – добавил он, увидев, что всадники обходят карету с двух сторон.

Это были его последние слова, не успев парировать удар, он был практически насквозь пронзен мечом черного всадника. Но вряд ли тот успел обрадоваться столь быстрой и удачной победе: в спускавшемся сумраке мелькнул отливающий синевой меч Истре, и черный всадник, разрубленный от плеча, покатился под ноги своего коня. Чуть слышный треньк из кареты, и вот еще один черный всадник покатился по дороге.

– Двое, графиня. Их осталось только двое, прорвемся! – вскричал Истре, перемещаясь к левому борту.

Не успел он завершить свой маневр, как случилось непредвиденное: лошади шарахнулись в сторону, карета накренилась и через мгновение перевернулась. Истре отбросило в сторону, он перелетел через голову и упал на спину. Воздух словно вылетел из его легких, да и сами легкие чуть не последовали за ними. Боль была ужасной, и сознание покинуло его…

– Где она? – сквозь гул в голове и дикую боль в затылке услышал Истре.

– Кто «она»? – с трудом ворочая языком, переспросил Истре, поняв, что вопрос адресован ему. Гул в голове усилился, слова стали неразборчивы. «Это враг, – понял он, – его надо убить, „она“ – это графиня, ее надо спасти. Убить, спасти. Убить – это последний шанс ее спасти. Последний шанс, да, последний шанс».

– Что? Какой шанс, говори, где она, – ворвалось в сознание Истре, туман рассеялся, и он увидел склонившуюся над ним голову.

– Говори, щенок, – повторила голова.

– Я тебе не щенок, – прошептал Истре и поднял руку.

Мгновение, и смертоносный шип выскочил из рукава и пробил горло ненавистной голове. Что-то теплое полилось ему на лицо. «Это кровь, – понял Истре, – я убил его».

И, словно в подтверждение его слов, где-то далеко он услышал вопль.

– Гор, он убил его.

– Ах ты тварь. Прикончи его, Малыш.

«Почему их двое? – удивился Истре. – Я ведь убил одного.»

Это была его последняя мысль, острая, невыносимая боль пронзила низ живота, все потемнело:

«Я умер…» – понял лейтенант.

Риото немного ошибся, их осталось не двое а трое, откуда взялись остальные, наверное, не так уж и важно, но двое из троих стояли у перевернутой кареты и в растерянности смотрели на нее. Графини там не было, и в какую сторону и когда она сбежала, было неясно. Неизвестно, что решили бы они дальше, но какая-то серая, почти невидимая тень подобрала валяющийся возле кареты меч Истре, потом со скоростью почти на грани с человеческими возможностями приблизилась к ним со спины.

– Ау, ребята, оглянитесь, чтобы принять смерть лицом, – проговорила тень…

У них не было ни одного шанса, у этих опытных воинов: через несколько секунд на тракте прибавилось еще три трупа. Затем эта тень подошла к почти умершему Истре, опустилась, перед ним на колени и прошептала.

– Ты собрался умереть за меня, мой милый лейтенант, ну уж нет, это слишком легко. Я говорила тебе, «смерть не самый весомый аргумент для любви», нет, милый, ты попробуй для меня выжить.

Яркая вспышка озарила рану Истре, потом она превратилась в маленький, с детский кулачок, святящийся шарик, который повис над животом лейтенанта и медленно, словно нехотя, опустился в кровоточащую рану.

– Мне надо идти, мой милый лейтенант, я слышу, как сюда скачут ваши люди, они неуклюжи, как все воины, но они помогут тебе, мой милый.

Рядом с рукой Истре упал его меч, и повисла тишина.

Минут через двадцать к месту трагедии подъехало с десяток закованных в броню всадников, это были люди капитана Карна, спешившие им на встречу из Шаринска.

Замок Валенштайн

В огромном отделанном золотом кабинете, который украсил бы любой дом обеих столиц империи и удовлетворил бы самый взыскательный вкус столичного вельможи, за рабочим столом сидел высокий седой мужчина в коричневом придворном одеянии, с восьмиконечной звездой на груди и круглым золотым диском с гербом Андрии на длинной золотой цепи – двумя самыми высшими знаками отличая империи. Это был слегка постаревший, но все такой же бравый генерал армии и советник императора – герцог Валенштайн. И находился он в собственном замке, куда прибыл для подготовки к торжественному мероприятию, посвященному первому выпуску кадетов «школы командиров среднего звена». На это значительное по местным меркам мероприятие должен был приехать император и даже произнести речь молодым людям, а в скором времени командирам как в армии императора, так и в фамильных замках аристократии. Событие столь знаменательное, что, как уже было сказано, в замок в спешном порядке прибыл герцог, чтобы лично проконтролировать подготовку к прибытию императора. Прибыл, как всегда, со всей семьей и челядью, а также с ротой имперских гвардейцев, которых расквартировал в Аурелии.

Перед ним навытяжку стояли четыре человека: капитан-комендант замка Валенштайн барон Корениун, капитан-лейтенант городской стражи барон Орениус, лейтенант замковой стражи господин Лорман и личный советник герцога, его близкий и, наверное, единственный друг граф Фужи. Герцог изволил гневаться, мало того, он был в бешенстве и уже в течение десяти минут высказывал этим достопочтимым людям, что он думает о них и о выполнении ими своих обязанностей.

– Нет, это же надо, – в очередной раз повторил герцог. – Для чего я Вам плачу жалование, господа? Чтобы по моим лесам бегали разбойники, а по дорогам свободно разгуливали наемники, которые наверняка во сто крат опаснее этих бедолаг крестьян, от голода сбежавших в леса? Нет, Вы ответьте, для чего? – сделав паузу и грозно посмотрев на стоящих перед ним офицеров и не увидев у них желания с ним спорить, герцог продолжил. – И что самое страшное, это отребье безнаказанно убивает моих лучших людей, и это когда через месяц ко мне должен пожаловать император. Вы хоть понимаете, какую честь мне оказывают, вы понимаете, какая на мне лежит ответственность? За триста лет в моем замке никогда не останавливался ни один представитель правящей династии. И Вы хотите лишить меня такой чести? Да! Хотите! Ведь если будет хоть малейшая опасность, пусть даже гипотетическая, я первый буду умолять императора отменить поездку. Но имейте в виду, господа, в этом случае я с позором выгоню Вас из армии и отправлю в Ваши же замки убирать навоз за лошадьми. Да что ж здесь происходит, господа, Вы можете мне, наконец, объяснить? Какие-то детские игры, какие-то забавы, заставы, патрули, все это полнейшая чушь! Необходимы меры радикальные и конструктивные. Через пару недель леса зарастут зеленью, и тогда до разбойников вообще будет не добраться. Значит так, господа, даю Вам две недели времени и свою роту в придачу, берите свободных людей гарнизона, но примите меры. Господин Корениун, Вы головой отвечаете за успешное проведение операции. Через две недели Вы докладываете, что в моей провинции больше нет бандитов и разбойников, а тракт безопасен для передвижения. А чтобы я в этом удостоверился, по окончании операции Вы посадите свою жену и дочь в открытую карету без конвоя, и они проедут от Валенштайна до Павеска и обратно. Все свободны.