Подтверждением тому, что на картине изображены именно трое, а не большее или меньшее количество персонажей, являет собой надпись у нижней кромки полотна. Вернее, часть надписи, поскольку всю ее целиком можно прочесть лишь, – вероятно – имея перед собой и вторую половину этого разделенного кем-то полотна.
Дэн выделил фрагмент в нижней части картины; укрупнил его. Стали видны темные, словно подкопченные буквы. Их всего там шесть, этих букв:
T r e s y L
– Милый, а теперь подключи вторую флешку, – сказала Юлия. – Ищи файл с превью под названием «Фейковый Дали»…
Дэн вставил в разъем вторую флешку, которую ему передал российский олигарх. Найдя среди нескольких десятков файлов нужный, раскрыл его и вывел на экран. Не дожидаясь подсказки, совместил с максимальной точностью оба этих изображения.
Сеньор Ортега, явно потрясенный увиденным, пробормотал что-то на кастильском наречии. Михаил П. продолжал смотреть на картину – теперь это была уже именно картина, пусть и совмещенная, составленная из двух «половинок»… Он, кажется, на время вообще лишился дара речи.
Как и предполагал Логинов, на этой картине имеется и третий персонаж. То был могучий римский воин; и не рядовой, но центурион. Лицо его в тени; зато доспехи и обнаженный гладиус, который он держит в правой руке – в левой у него зажженный факел – отображены художником в мельчайших деталях…
Теперь уже была видна и вся эта обширная подземная камера; и не просто видна, но запечатлена так, словно автор сюжета, игнорируя некоторые законы композиции, решил «раскрыть» внутреннее пространство подземелья, убрав или сделав полупрозрачными часть стен, преград, каменных загородок.
Также можно было прочесть целиком всю надпись, сделанную автором сюжета в нижней части этого удивительного полотна:
T r e s y Laberinto[86]
Мощный, атлетического сложения мужчина в доспехах римского центуриона находится всего в нескольких шагах от серовато-зеленой стены, верхнюю часть которой рисовальщик сделал прозрачной, лишь чуть наметив штрихами кое-где, лишь обозначив ее наличие. Сделано это для того, вероятно, чтобы оставить видимым то, что в ином случае было бы сокрыто уже этой первой по счету от входа стеной.
В ней, в этой стене, имеются три арочных проема – примерно в человеческий рост.
Два из них, а именно, крайние, левый и правый, темны и бездонны, как темен и бездонен сам загробный мрак.
Центральный же проем высвечен или подсвечен: хотя и не ярки эти розоватые и золотистые краски, но вполне достаточно оказалось этих легких мазков, чтобы увидеть и отметить для себя данную деталь.
За этой первой стеной находится – на некотором расстоянии, мастерски обозначенном при помощи игры теней и света – вторая такая же стена или загородка. В ней видны уже шесть проемов; подсвечен лишь один из них – крайний слева. А далее – третья по счету, и, вероятно, последняя заградительная стена. В ней не столько видны, сколько уже угадываются еще большее количество проходов или проемов…
На плечо Логинову легка женская рука.
– Хорошенько запоминай, милый, – вполголоса сказала Юлия. – Запомни расположение всех переходов… это важно.
Дэн выделил нужный фрагмент и стал экспериментировать с масштабированием и цветовой гаммой. У него ушло каких пару минут на то, чтобы с уверенностью определить «подсвеченную» дверь в самой дальней – третьей по счету – стене. Это был второй с правой стороны проем.
– Юлия, могу я вас спросить? – повернув голову к девушке, шепотом произнес Логинов.
– Да, милый, спрашивай… Можешь, кстати, говорить громче: эти двое сейчас ничего не слышат, кроме звона в ушах.
Она усмехнулась, затем уточнила:
– Это звон монет, а не что-то иное.
– Что это за картина, Юлия? – полушепотом спросил Дэн. – Откуда она взялась?
– Хороший вопрос… – Помолчав некоторое время, она вновь заговорила. – Эту картину привезла Гала… в девичестве Елена Дьяконова.
– Русская жена Дали? И его муза?
– Это была довольно необычная женщина, – задумчиво сказала Юлия. – Она по другой части, по другому разряду. Хотя и ее, пожалуй, тоже можно назвать проводником. Откуда взялась эта картина?.. Гм…
– Да, хотелось бы знать.
– Гала привезла ее из Италии… в начале шестидесятых это было. Муза Дали, сопротивлявшаяся до последнего процессу увядания, в ту пору частенько вояжировала без своего «маленького» Сальвадора… Поговаривают – в сопровождении молодых мужчин. – Юлия усмехнулась какой-то своей мысли. – Но это не важно… Важно другое: именно Гала приобрела эту картину в одном небольшом итальянском городке – в Аквиле… После переименования – Л’Аквила.
– Он же – Aquila degli Abruzzi? Это тот городок в сотне с небольшим километров от Рима, что был разрушен весной две тысячи девятого сильным землетрясением?
Юлия вдруг чмокнула его в щеку. Затем, вытерев носовым платком следы губной помады, со смешком сказала:
– Это тебе награда за знания, Дэн!.. Умные парни – моя слабость.
Логинов, выждав некоторое время, – у него отчего-то кровь прилила к лицу – продолжил свои расспросы.
– У кого Гала приобрела это полотно?
– У одного местного молодого художника… Тот не стал уверять, что сюжет на картине – его собственная придумка. Он рассказал Гала, – когда та щедро, особенно по местным меркам, ему заплатила – что он срисовал эту композицию, когда подрабатывал подмастерьем во время реставрационных работ в каком-то древнем римском храме. Или же во дворце, от которого сохранились базилика и некоторые подземные помещения…
– А почему это полотно приписывают кисти Сальвадора Дали, если его нарисовал другой человек? Или я что-то неправильно понял?
– Дали, когда увидел эту привезенную его музой, менеджером, проводником и женой в одном лице картину, чуть с ума не сошел!..
Девушка вновь улыбнулась. И надо сказать, улыбка ей, как не раз за прошедшее с момента их формального знакомства время смог убедиться Логинов, очень, очень к лицу.
– У этого гениального – без кавычек – мастера… речь идет о Сальвадоре Дали, и без того было полно тараканов в голове. Когда Гала ему показала эту приобретенную, в сущности, за гроши у никому не известного итальянского художника картину, у ее партнера едва не помрачился рассудок! Дали часами смотрел на картину, пытаясь понять ее секреты… Если они там имеются, конечно.
– Ну, мы-то знаем, что кое-что там есть… А кем сделана надпись? Есть какая-нибудь мысль на этот счет?
– Рукой Сальвадора Дали.
– Ах вот оно что… Поэтому-то и возникла версия, что это полотно, разделенное кем-то…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});