438
Французский врач Франсуа Бруссе считал источником всех болезней чрезмерное возбуждение различных органов, а универсальным лекарством — расслабляющие средства, в том числе кровопускание. Гомеопатия, с легкой руки немецкого врача Самуила Ганемана, вошла в моду в Париже в середине 1830-х гг.; сама Дельфина очень верила в нее и охотно пользовалась услугами большого сторонника этого метода, доктора Кабаррюса (друга детства Эмиля). В очерке, опубликованном 9 декабря 1837 г., она произнесла настоящее похвальное слово «белому порошку», благодаря которому те, кто еще вчера лежали в постели, мучаясь ужасной головной болью, назавтра являются в свет в полном здравии (1, 295–296).
439
Теория «животного магнетизма», которую еще в конце XVIII в. проповедовал в парижском обществе Антон Месмер, исходила из того, что сомнамбула (человек, погруженный магнетизером в экстатический сон) освобождается от власти времени и пространства и обретает сверхъестественные свойства, которых не имеет в обычной жизни. В 1830–1840-е гг. магнетизм оставался модной забавой во многих салонах. 10 марта 1844 г. Дельфина рассказывает о популярном в парижском свете магнетизере Марсийе, который, усыпив юношу-сомнамбулу, отправлял его в Америку или Китай, после чего усыпленный во всех подробностях описывал эти страны. Поскольку Марсийе был не только магнетизером, но и специалистом по гужевым перевозкам («он то усыпляет, то упаковывает»), Дельфина советует ему магнетизировать грузы и таким образом отправлять их в дальние страны, не платя ни возчикам, ни таможенникам (2, 201–202).
440
На заставах — воротах в крепостной стене Откупщиков, опоясывавшей Париж, — взимался налог на товары, ввозимые в Париж. Поэтому сразу за заставами еда и питье были дешевле, и парижские простолюдины предпочитали в выходные дни веселиться в тамошних заведениях, которые совмещали функции кабаков и танцевальных залов (русские путешественники того времени именовали их «сельскими балами»). Танцы здесь происходили на свежем воздухе под аккомпанемент небольшого оркестра, состоявшего из трех-четырех инструментов: скрипки, кларнета или флажолета, малого и большого барабанов.
441
Этот богатый американец в 1835 г. приехал в Париж и поселился в Матиньонском особняке на Вареннской улице (том самом, где сейчас располагается резиденция премьер-министра Франции). Обосновавшись в самом центре Сен-Жерменского предместья, он быстро нашел себе здесь покровительниц в лице нескольких знатных дам: списки гостей для его балов составляли герцогиня де Роган и княгиня де Бетюн, точно так же как для другого богача-иностранца, Хоупа, — графиня Жюст де Ноай. Приглашения к Торну считались очень престижными, и Торн это сознавал; по язвительному замечанию Дельфины в фельетоне от 31 декабря 1840 г., перед очередным великолепным балом он «составлял список тех особ, которых он не пригласит» (1, 761).
442
Кабинет Сульта в феврале 1840 г. был отправлен в отставку; на следующий день после выхода этого фельетона король назначил новое министерство под председательством Тьера.
443
См. примеч. 234 /В файле — примечание № 344 — прим. верст./.
444
Ср. в фельетоне от 23 марта 1839 г. рассуждения о крайней небрежности элегантной мужской моды (в отличие от женской): «Отравляясь вечером в свет, молодые люди больше не считают обязательной деталью туалета бальные туфли и чулки; однако поскольку являться туда в сапогах они пока не осмеливаются, то, впавши в детство и уподобившись школьникам, выбирают полусапожки — род „золотой середины“ между туфлями и сапогами. Отличная идея: мы ведь живем в эпоху „золотой середины“» (1, 440).
445
См. примеч. 211 /В файле — примечание № 321 — прим. верст./.
446
К дурным музыкантам и их покровителям Дельфина была безжалостна. 31 марта 1844 г. она призывает не беспокоиться некую баронессу ***: «ни за что в жизни не станем мы хвалить ее слепых музыкантов, чья игра способна пленить только глухих слушателей, ее старых пианистов, привезенных контрабандой неведомо откуда, во всяком случае даже не из Германии, и ее подзаборных виртуозов, чьи ужасающие кошачьи концерты будят в душе зрителей самые жестокие чувства и заставляют с мрачным удовлетворением взирать на госпожу де З… и ее меха» (2, 220–221).
447
Вальс в два па танцуется не тремя, а двумя шагами на такт. Дельфина, по-видимому, имеет в виду тот самый вальс, который именовали «венским», — «состоящий из двух шагов, которые заключаются в том, чтобы ступать на правой, да на левой ноге, и притом так скоро, как шалёной» (Правила для благородных общественных танцев [1825], цит. по: Лотман Ю. М. Пушкин. СПб., 1995. С. 526). Старинная манера танцевать вальс была гораздо более медленной.
448
Граф Жюль де Кастеллан в 1835 г. открыл в своем доме на улице Предместья Сент-Оноре театр, где играли любительские труппы, одну из которых возглавляла мать Дельфины Софи Гэ; см. подробнее: Мартен-Фюжье. С. 311–320. Под оперой для поляков подразумевается другой любительский спектакль — постановка оперы немецкого композитора Флотова «Герцогиня де Гиз» на сцене театра «Ренессанс»; сбор от спектакля должен был пойти в пользу польских эмигрантов.
449
То есть по Булонскому лесу; в фешенебельном кругу было принято называть его просто «лесом».
450
Один из первых биографов Дельфины сходным образом описывает судьбу номеров газеты с ее собственными фельетонами: «их передавали из рук в руки, каждый хотел завладеть ими прежде других» (Heylli G. d’. Madame Е. de Girardin. P., 1869. P. 51). Журналист и писатель Альфонс Карр, сотрудничавший в «Прессе» и поддерживавший дружеские отношения с четой Жирарденов, с 1839 г. сочинял и выпускал ежемесячный журнал «Осы» — сатирическую хронику, схожую в жанровом отношении с «Парижским вестником» виконта де Лоне. Современники ощущали эту схожесть. А. И. Тургенев 3 февраля 1841 г. сообщал Е. А. Свербеевой о том, что на балу в Опере «встречал во всех концах театра Mme Emile Girardin об руку с Alphonse Karr. Она и он опишут нас в Фельетоне и в Guêpes» (РО ИРЛИ. Ф. 309. № 2550. Л. 27). Впрочем, Карр шутил совсем не так, как виконт де Лоне; вот пример его неполитического юмора — диалог двух друзей из выпуска «Ос» за сентябрь 1842 г.: «Ты влюблен, о Теофиль? — Да, о Жерар! — А откуда ты это знаешь, о Теофиль? — Узнать нетрудно, о Жерар! Я имею неопровержимые доказательства, я замечаю красноречивые симптомы. — Что же это за симптомы, о Теофиль? — О Жерар, я ощущаю острую потребность купить новую шляпу» (цит. по: Karr A. Les Guêpes. P., 1859. 4e série. P. 90).
451
В фельетоне от 28 апреля 1844 г. Дельфина описывает элегантные уборы, вошедшие в моду в этом сезоне: гирлянда из розовых бутонов, которую носят, сдвинув почти на затылок, и такой же букет на поясе — все из живых цветов. Вид прелестный, признает Дельфина, однако обыкновение украшать живыми цветами бальные туалеты она все-таки не одобряет: «К концу бала цветы вянут, розы чернеют, камелии желтеют, фиалки белеют, листья уныло клонятся долу; при входе на бал прическу вашу украшает гирлянда, а при отъезде с бала — салат; вы именуете это живыми цветами, а на самом деле цветы эти — то ли засахаренные, то ли маринованные, и мы предпочитаем им цветы искусственные; лучше рукотворная красота, чем натуральное уродство». Вдобавок, добавляет Дельфина, у живых цветов есть еще один существенный недостаток: они мокрые, и из-за этого локоны очень быстро теряют форму! (2, 247). 13 июня 1840 г. в описании утреннего бала Дельфина также касается манеры украшать себя цветами: «Если перед танцем дама снимет шляпу, голову ее должна венчать гирлянда из цветов, причем цветов живых; явиться утром в венце из искусственных цветов было бы непростительной ошибкой; впрочем, никто об этом и не помышляет. Гирлянду надо надеть так, чтобы она имела прелестный вид и под шляпой, и без шляпы. Ухищрения поистине адские» (1, 671).
452
См. примеч. 64 /В файле — примечание № 174 — прим. верст./.
453
То есть кабинета под руководством Сульта, сформированного 12 мая 1839 г. и ушедшего в отставку в феврале 1840 г.
454
В самом деле, подобное отношение к актрисам в описываемую эпоху отнюдь не было нормой; актрис начали принимать в свете на равных лишь в конце XIX в., и эта «интеграция» совершалась не всегда легко. Рашель охотно принимали в аристократических салонах, но сама она приглашала на свои «четверги» только мужчин, чтобы не натолкнуться на унизительные отказы со стороны светских дам, как это чуть раньше произошло с мадемуазель Марс (см.: Martin-Fugier А. Comédienne. De Mademoiselle Mars à Sara Bernhardt. P., 2001. P. 265–277).