Желудок сводило от тревоги. Начался дождь, и Янус немного расслабился. Дождь будет им только в помощь. Янус стал размышлять, где теперь погоня и хватились ли тела Маледикта — а если так, то явились ли гвардейцы сначала к Арису, прервав его уединение, или сразу бросились вслед за ними. Теперь, когда Эхо был мертв, а Джаспера потрепал пес Адирана, гвардейцы не сразу решатся побеспокоить Ариса, а значит, потеряют драгоценное время.
Карета с грохотом въехала в ворота Ластреста. Янус выскочил из нее и понес Маледикта в дом.
Его неожиданный приезд переполошил прислугу. Янус, не обращая ни на кого внимания, направился в свою спальню. Там он уложил Маледикта на кровать, потом запер дверь на щеколду.
— Мэл? — позвал он.
Но Маледикт лежал, по-прежнему бледный и холодный, ни на что не реагируя. Янус нахмурил брови: действие сыворотки должно было уже прекратиться; удовлетворение от тщательно продуманного плана снова сменилось паникой. Что ему делать, если Маледикт умрет? Если он убил…
— Сэр, — входя через потайную дверь, позвал мальчик. — Вас так долго не было.
— Кто-нибудь тебя видел? — спросил Янус, разглядывая молодого человека. Стройный, словно клинок меча, темноволосый, бледный настолько, насколько пудра была способна выбелить его кожу. У Януса даже екнуло сердце.
— Нет, вы сказали никуда не выходить. А мне было так скучно. — Губы мальчика уныло опустились, и Янус рассмеялся.
— Извини, Мэл.
— Меня зовут не…
— Ведь это не так уж и важно, — проговорил Янус, поднимаясь. — Разве нет?
— Что это? — спросил юноша, проявляя кошачье любопытства и переменчивость интересов, как всякая шлюха.
— Ты, — ответил Янус, осторожно разворачивая Маледикта. — Подойди, взгляни.
— Это восковая кукла, — проговорил мальчик, приблизившись.
— Нет, — рассмеялся Янус.
Губы Маледикта сжались, ресницы дрогнули от упавшего на лицо лучика света.
— Мне это не нравится, — проговорил юноша, отступая. — Я хочу назад, в бордель.
Янус поборол желание просто выхватить меч. Было бы неразумно гоняться за мальчишкой по всей комнате, но ему не терпелось завершить задуманное, пока затягиваются раны Маледикта.
— И ты уйдешь, не получив платы? — спросил Янус, подбавляя в тон презрения. — Я еще не насладился тобой. А ты спал в моей постели, ел пищу и пил напитки, что я дал тебе.
Юноша приблизился, облизывая губы.
— Вы не станете…
— Не стану что? — спросил Янус, откидываясь назад на постели. Его ладонь скользнула на рукоять меча, спрятанного под саваном.
— Не станете заставлять меня прикасаться к нему… — и юноша кивнул головой в сторону Маледикта, который по-прежнему походил скорее на труп, чем на живую плоть.
Янус, чей гнев немного остыл, проговорил:
— Если бы ты прикоснулся к нему, я бы убил тебя. Им я не поделюсь ни с кем.
— Ну, тогда все в порядке, потому что я бы нипочем к нему не притронулся, — сообщил юноша, устраиваясь рядом. Янус привлек его ближе, целуя в мягкие губы, и тут же всадил в него меч. Юноша дернулся и задохнулся; кровь, горячая и соленая, хлынула Янусу в рот.
— Прости, Мэл, мне так жаль, — прошептал Янус, слизывая с губ кровь. — Я не хотел причинить тебе боль. — Звук шагов в коридоре пробудил его к реальности. Теперь он был не на крыше дворца и держал в руках не Маледикта, а мальчишку, которому заплатил. Янус бросил его, отер губы, взял Маледикта на руки и вынес его через дверь, из которой появился мальчик, в тайную комнату. Арис, разумеется, знал о ней — ведь он вырос в Ластресте; но вряд ли он станет искать там, если тело обнаружится где-нибудь поближе.
Янус опустил Маледикта на кровать. Отпихнув прочь объедки, что оставил мальчишка, он достал припасенные заранее медикаменты и стал трясущимися руками зашивать рану, прокалывая иглой не только кожу под маленькой грудью, но стягивая вместе мышцы и сухожилия. А если не получится? Янус плеснул на шов виски, и Маледикт выгнулся дугой так, что вздулись жилы на его шее.
— Тише, — проговорил Янус, целуя Маледикта в лоб. Он стал бинтовать порезы на ладонях, которыми Маледикт пытался остановить движение меча. Януса беспокоило, что такие незначительные раны до сих пор не зажили.
— Я вернусь. Просто отдыхай.
Закрыв за собой дверь, Янус обернул в саван тело юноши и понес его вниз, мимо потрясенных слуг, в сады, мокрые от дождя.
Когда он вернулся в дом, весь покрытый грязью и дрожащий от изнеможения, с открывшейся вновь раной, его ждал Арис.
— Где тело? — спросил Арис. Его лицо избороздили морщины, на щеках краснели пятна слез и гнева. — Где оно?
Янус опустился на колено.
— Ищите его сами, сир.
Арис сделал шаг вперед и хлестнул племянника по лицу. От удара Янус упал на спину и растянулся на полу. Будучи изможден и не в настроении изображать покорность, Янус все же достаточно владел собой, чтобы не ответить на удар, а довести свой план до конца. Вдобавок Ариса даже теперь плотным кольцом окружали гвардейцы. Янус заставил слезы выступить на глазах и прошептал:
— Я слишком любил его, чтобы наблюдать, как его тело вывесят на всеобщее обозрение, чтобы люди делали ставки, когда именно вороны выклюют ему глаза и какие кости упадут первыми, чтобы смотреть, как толпа разрывает на части его обглоданные пальцы.
— Ты похоронил его в имении? Здесь, на земле, принадлежащей семье ребенка, которого он убил? Он не может здесь остаться. Его повесят высоко над городом, как любого другого предателя. — Арис прошелся по комнате, выглянул в залитое дождем окно, махнул гвардейцам: — Начинайте искать. Ищите разрытую землю.
Гвардейцы поклонились и вышли. Янус опять упал на колени перед королем.
— Дядя, я прошу вас. — Боясь, как бы на лице не промелькнула искра ликования, Янус старался мысленно представить себе, что там, в саду, в земле и впрямь лежит Маледикт.
— Ты знал? — спросил Арис, рывком разворачивая к себе Януса. У юноши мелькнула мысль, что теперь перед ним стоит совсем другой король. Не вялый, не убитый горем, но движимый отчаянием и яростью. — Ты знал, что замышляет твой любовник?
— Нет, — ответил Янус. — Нет.
— Единственное, что спасло твою шею, — тот факт, что он влез в окно по стене, как проклятый демон. И не знал, как спуститься. Если бы ты помог ему, он наверняка проник бы сквозь двери и бежал без особого труда.
Янус размышлял, насколько убедительно прозвучит, если он еще раз отвергнет подозрения короля. Он молча ждал.
— Я слишком долго доверял Маледикту, валял дурака. А ты, который, можно сказать, жил у него в доме, рассчитываешь, чтобы я доверял тебе… Хотел бы я тебе верить, — проговорил Арис. — Хотел бы я верить собственной плоти и крови, но смерть что-то слишком тщательно расчищает тебе дорогу. — Арис облокотился о стол. Янус отметил, как всего за одну ночь постарел король.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});