Стало понятно, что тёмные световые «пятна» концентрируются у самого последнего дома садового кооператива.
Роман замедлил шаг.
Тамерлан почувствовал его состояние, остановился.
— Замрите! Что видишь?
— Там, — вытянул руку Роман; фонари в посёлке горели через один–два, но домики освещали, кроме последнего. — В двухэтажном доме.
— Я тоже чую. Ростислав.
Замначальника контрразведки поднёс к уху мобильный:
— Кирилл, мы у объекта… хорошо, начинаем. — Ростислав Филиппович оглянулся на Тамерлана, доставая пистолет: — Всё под контролем, мышь не проскочит, можем начинать.
Тамерлан покосился на пистолет, покачал головой.
— Не одобряешь? — усмехнулся Ростислав Филиппович.
— И словом можно добиться многого.
— Как говорил какой–то деятель: добрым словом и пистолетом можно добиться большего.
— Роман, посмотри, что там внутри.
Мыслеволевое «щупальце», исследующее дом, вернулось обратно.
— Три машины, у одной ещё горячий двигатель, пять человек, двое спят.
— Афанасий и Олег?
— Я имею в виду тех, кого надо нейтрализовать. Афоня… Вьюгин без сознания, Джокер тоже.
— Олег?
Роман помедлил.
— Его в доме нет… но я вижу слабый след… он был здесь.
— Начинаем!
— Подождите, — заторопился Роман. — Я помогу.
— Как?
— Отвлеку, сделаю «засос».
— Лучше не трогайте никого, — сказал Ростислав Филиппович. — Спугнёте, они ликвидируют пленников.
— Не спугну.
Командир группы спецназа сделал знак своим бойцам, и те буквально растворились в темноте, превращаясь в беззвучные тени.
Роман снова проник в дом, осторожно ощупывая его комнаты лучом ясновидения. Спящих в одной из комнат боевиков он решил не трогать, а вот оставшиеся требовали внимания. К счастью, ни один из них не был ни экстрасенсом, ни пси–оператором, иначе они уже почувствовали бы потоки намерений бойцов группы, несмотря на их умелые действия.
Троица играла в покер. Изредка то один, то другой вставали, спускались в подвал, где лежали без движения пленники, осматривали территорию усадьбы, машины и возвращались. Они были серьёзно вооружены: Роман насчитал два автомата, четыре пистолета, один гранатомёт и пять ножей, — и не задумывались о своей роли в этой истории. Четверо из них являлись обыкновенными наёмниками из числа криминальных элементов, как пишут в газетах, пятый был милиционером. Он олицетворял собой «крышу». За него и взялся в первую очередь Роман.
Сначала у него было желание «сжечь» часть нервных узлов стража порядка, что наверняка привело бы его к сумасшествию. Но ни судьёй, ни палачом Роман быть не хотел и от этого жестокого наказания отказался, заменив его другим.
Человек в мундире сотрудника ГИБДД, игравший в карты с двумя подельниками в двухэтажной хате (коттеджем назвать её не поворачивался язык), вдруг бросил карты на стол и начал смеяться. Всё сильнее и сильнее. До икоты, до слёз.
— Ты что, Геннадьич? — опешил его сосед. — В чём дело?
— Хитрит командир, — хмыкнул второй игрок, переворачивая брошенные карты. — У него дребедень одна.
Но поскольку капитан дорожно–патрульной службы продолжал хохотать, в комнате разыгралась сцена, которая и помешала обитателям дачи отреагировать на нападение.
Впрочем, едва ли они смогли бы оказать серьёзное сопротивление Ё–спецназу, тренированому не хуже команды «Альфа» ФСБ.
Атака началась в три минуты первого и закончилась через две с половиной минуты.
Вскочившие боевики, причастные каким–то образом к похищению пленников — Джокера и Афанасия Вьюгина, успели только схватиться за оружие, как были повержены на пол и обездвижены.
Их спящих приятелей постигла та же участь: проснулись они уже в наручниках.
— Вы хто? — прохрипел милицейский капитан, ворочая бычьей шеей.
— Случайно шли мимо, — проговорил Ростислав Филиппович добродушным тоном, появляясь в центральной комнате дома, взял протянутые бойцом группы документы. — Ух ты, красавец: Бодунов Илья Геннадьевич, капитан шестого подразделения ГИБДД. Истинный ариец, в порочащих связях замечен не был. Или был?
— Развяжите! Я вас… в тюряге… сгною!
— Страшно, аж жуть. Только не вы нас, а мы вас будем судить, Илья Геннадьевич.
— Все судьи… наши…
— Шалишь, не все, есть среди них и честные люди. Уведите, его мы допросим на базе. А с этими мальчиками поговорим здесь. Где пленники?
— В подвале, — промычал лежащий на полу здоровяк в трениках.
— Проверьте.
Бойцы вынесли тела Вьюгина и Джокера. Один из бойцов, имеющий опыт врачебной практики, начал их осматривать, закрепил на висках одного и другого присоски переносного диагностера.
— Плохи дела. Полная отключка. Сердцебиение — двадцать два удара в минуту, пульс нитевидный, альфа–ритмы слабые, шумовые.
— Зовите экстрасенса.
К Роману, стоявшему на улице вместе с Тамерланом, подбежал боец.
— Вас просят в дом.
— Идём. — Тамерлан взял Романа под локоть.
В доме почему–то было полно народа. Кроме спецназовцев в чёрном, здесь же бродили и парни в камуфляже, которые представляли какую–то другую оперативную структуру «Триэн». Как они здесь оказались, можно было только догадываться.
Романа провели в самую большую, с камином, комнату дома, заставленную старенькой мебелью.
Джокер лежал на полу. Афанасия Вьюгина, бледного до синевы, устроили на диване. Возле него суетились два парня, один в чёрном комбинезоне, второй в пятнистом. Первый держал в руках прибор, напоминающий старинный ноутбук с плоским экраном — это был военный медицинский анализатор, — второй тыкал остриём щупа в основание шеи лежащего.
— Оба в коме, — обернулся парень с диагностером. — Пульс никакой. Сердце может остановиться в любую секунду. Можем вколоть адреналин, но поможет ли это, неизвестно.
Тамерлан пропустил вперёд Романа.
— Поможешь? Или вызываем врачей?
Роман бегло осмотрел обоих.
— Выйдите все.
Парни, Ростислав Филиппович и Тамерлан обменялись взглядами.
— Вы врач? — поинтересовался парень в чёрном.
— Выходите, — дотронулся до его локтя координатор. — Он целитель. На всякий случай я вызову нашего лекаря.
Все вышли.
Роман наклонился над Афанасием.
Более тщательный осмотр и внутриполостной — с помощью психоэнергетического просвечивания — анализ состояния полковника показали, что положение его не безнадёжно. Видимо, он понял, что сделал, вызвав Олега Харитоновича на рандеву с эмиссарами Поводырей, начал сопротивляться и получил мощный, разрушающий сознание пси–удар. Тем не менее это не привело к потере биоавтоматизма: все органы тела продолжали работать, хотя и сбились с ритмов. Глубокую же ассоциативную психику ментальная атака почти не затронула, её связи можно было восстановить.
Роман потёр ладонь о ладонь, вызывая приток крови; ладони должны были быть тёплыми.
Пришло профессиональное спокойствие: он был в своей стихии, стихии биоэнергетического лажения , чем занимался до этого много лет.
Сначала пришлось заняться восстановлением энергетических каналов в локтевых и коленных суставах, а также «пробиванием пробки» в энергетическом меридиане позвоночного столба.
Афанасий пошевелился, но из беспамятства не вышел.
Вторым этапом Роман очистил сосуды лёгких пациента от застойных зон с микротромбами, чтобы не возник геморрагический инфаркт лёгких. Подпитал сердце, бившееся из последних сил.
Вьюгин задышал ровней.
Отдохнув, Роман пробился в мозг через все природные и внушённые барьеры, начал распутывать клубок сцепившихся в синестезии мыслей, эмоций, ощущений и семантических полей.
Далось это не сразу, Роман едва сам не потерял сознание, нырнув «с головой» в обморочный омут чужого разбалансированного подсознания, но заставил–таки линии чувств заняться своими делами, а линии мыслей собраться в единый «букет» и начать поиск смыслов в окружающем пространстве.
Афанасий открыл страшные — до краёв заполнившиеся чернотой — глаза.
Роман почувствовал тошноту, сел на краешек кровати, удивляясь нахлынувшей слабости. Но дело было не закончено, и он склонился над Джокером.
Впрочем, экстрасенсу помощь была уже не нужна. Сильвестр Первицкий перестал дышать.
Роман попытался активировать его сердце и снова чуть не свалился без памяти: ослабленный оттоком энергии организм забастовал.
Сзади послышался хрип.
Роман выпрямился на дрожащих ногах, оглянулся на больного.
— Ром, — послышался тихий шёпот. — Ты… как… здесь…
— Случайно шёл мимо, — пошутил Роман, беря его за руку. — Лежи, сейчас приедет врач.
В комнату заглянул Тамерлан, шагнул к дивану, переводя взгляд с Волкова на Вьюгина.