Читать интересную книгу Перешагни бездну - Михаил Шевердин

—  Не слишком ли вы самоуверенны?.. У вас и так слишком много врагов... — вдруг вырвалось у мисс Гвендолен.— Вы нажи­ваете новых и притом без всякой пользы для себя и для дела.

Она говорила странно и многозначительно.

—  Кто стал бы великим, не будь у него врагов.

—  Вы так думаете?

«Дело даже не в спеси и самомнении. Он алчный человек. Ко­лониальная жадность в нём задушила логику. Он — фашист. Он мнит себя в воображении «дуче», азиатским «дуче», — думала мисс Гвендолен. Глаза её потемнели. Решалась судьба Пир Карам-шаха. А рука судьбы была тонкой, алебастровой белизны, нежной ручкой мисс Гвендолен-экономки.

Вообще сам Пир Карам-шах всегда не без интереса присмат­ривался к мисс Гвендолен. Его тянуло притронуться к её руке, ощутить нежность её матовой кожи. Мнение о том, что он аскет и пурист, не разделяли те, кто знал его близко. В нём замечали влечение к истинно англосаксонскому типу красоты. Мисс Гвендо­лен представлялась ему томной леди со старинной картины, но не всегда. Сегодня мисс Гвендолен со своими тонкими поджаты­ми губами, с обозначившимися складочками на беломраморном лбу, с пустыми серо-голубыми глазами предстала перед ним «по­литиком в юбке». Такая мисс Гвендолен была неприятна Пир Карам-шаху.

Про его аскетизм ходили легенды — это он отказался взять в жёны дочь вождя баракзаев, заявив, что дал обет безбрачия до окончания войны. А поскольку межплеменные войны в Северо-Западной Индии не прекращались, утвердилось мнение, что великий воин Пир Карам-шах отлучил себя от чувственных утех.

Наверное, даже в азарте мисс Гвендолен не следовало выхо­дить из своей роли — приятной, женственной мисс, вынужденной по окончании пансиона поехать за тысячи миль от своей доброй Англии, чтобы создавать уют чиновникам британской короны, заброшенным в колонию с дурным климатом и повседневными опасностями. Оставалось допустить, что мисс Гвендолен оказалась в Пешавере отнюдь не поэтому. Иначе чем объяснить, что разме­ры жалования простой экономки казенного бунгало в Пешавере могли вызвать зависть даже стоящего на самой высокой ступень­ке служебной иерархии клерка лондонского Сити.

Но все это не значило, что мисс Гвендолен можно было забы­вать, что она молодая девушка, да ещё втайне питающая извест­ные чувства к столь живописному и экзотически своеобразному мужчине, как вождь вождей Пир Карам-шах. Мисс Гвендолен допустила ошибку. Она позволила себе, чтобы сквозь личину оча­рова-тельной мисс проступил деятель, держащий в руках нити большой политики.

Не потому ли столь холодно вел себя Пир Карам-шах. Он оказался неуступчивым и самонадеянным.

Политики

                                                       Привычка к ничем не сдерживаемой

                                                       власти обострила природную его

                                                      спесь и убила в нем здравый смысл.

                                                                         Коркуд

Произошли одно за другим три происшествия, которые взбудоражили размеренную, строгую жизнь пешаверского бунгало, являвшегося казенной квартирой Англо-Индийского департамента.

Первое — внезапно  приехал,  к  немалому  удивлению   мистера Эбенезера, штабной генерал из Дакки. Второе — исчез секретнейший документ прямо   с письменного стола в кабинете. Третье — с неофициальным визитом от эмира бухарского прибыл в Пешавер Сахиб Джелял.

Было от чего потерять голову. Но мистер Эбенезер голову не терял никогда, потому что слишком дорожил ею. Конечно, он шутил. Но тщеславный безмерно, он мнил себя чрезвычайно высокой персоной. Свою роль в Азии он явно переоценивал. Идеалом для него явился Уинстон Черчилль. Мистер Эбенезер находил в своей наружности нечто черчиллевское, бульдожье. Но если тяжёлые черты и оскал зубов служили у Уинстона Черчилля отличием госу­дарственного деятеля, вер-шителя судеб империи, то своими опус­тившимися щечками, лошадиными зубами, суетливыми глазками мистер Эбенезер смахивал больше на коммивояжера захудалой торговой фирмы. Будучи человеком недалеким, он терпеть не мог в других людях глупость и несообразительность. Проще говоря, он считал всех дураками и лишь смутно подозревал, что многие при­держиваются такого же мнения о его персоне. Но это ничуть его не смущало. Он даже считал, что так лучше. Роль простака его устраивала.

Но вот когда простаком, если не дураком, его почитает, оказы­вается, острый на слово и решительный на поступки Пир Карам-шах, это уже никуда не годится. Формально в служебной иерар­хии вождь вождей находился в подчиненном Англо-Индийскому департаменту положении. И поэтому мистер Эбенезер в обраще­нии с ним старался всегда выставлять себя в лучшем свете. Ниче­го из этого, как правило, не получалось. Ужасно неприятно для самолюбия, когда подчиненный открыто тебе же преподает про­писные истины. Как все тщеславные люди, мистер Эбенезер страш­но боялся, что его тщеславие будет обнаружено.

Прежде всего Пир Карам-шах «выставил» его из кресла. — «Вышвырнул»,—подумал мистер Эбенезер, — и как был в пышном, вобравшем в себя пыль дорог, пестром халате, перехвачен­ном во многих местах портупеями с патронташами, так и разва­лился за письменным столом. Он «испепелил» мистера Эбенезера «змеиным взглядом» своих оловянных глаз, вполне в духе триви­альной мелодрамы.

Пир Карам-шах начал:

— Внесем ясность! Зачем понадобилось вытребовать из Дак­ки генерала?

— Телеграмму послала... она.

— Чёрт! Дела скверны, когда начинает командовать баба.

Разговор принял странный характер. С одной стороны, речь шла о весьма прозаических, чисто деловых вопросах, о цифровых выкладках, экономических данных, нефтяных запасах, золотых и прочих месторождениях Средней Азии. С другой — все эти вопро­сы облекались в фантастическую форму восточных сказок: тут имелась всяческая экзотика — шахские троны, междоусобицы племён, дворцовые интриги, визири и евнухи, переодетые дервишами короли и дервиши-ни-щие, восседающие на царских тронах. Гово­рилось о многом из того, что Англо-Индийским департаментом держалось в тайне. Английский налогоплательщик не понимает таких дел, да ему и не полагается их понимать.

Пир Карам-шах тут же дал бесцеремонно понять, что он не ставит мистера Эбенезера выше рядового британского обывателя и лишь вежливость заставляет разъяснять ему вопросы высокой политику

—  Так вот, достоуважаемый сэр, есть много аспектов событий, происходящих здесь, в самых недрах Азии. И один из этих аспек­тов — наши северные соседи. Они вопят, что Британия одела гра­ницы Индии в железо, превратила территорию Северо-Западных провинций в арену ненависти и вражды к России. Большевистская печать снова шумит о Лоуренсе.  Он и квалифицированный специалист по восстаниям, и зловещая фигура, олицетворяющая провокацию, шпионаж, подкуп. Он, видите ли, и первопричина напряжённой обстановки в Бадахшане.