И она приняла его. Согласилась стать моей женой, но многим позже. Точнее сказать, вопрос уже и не стоял. Мы оба знали, что сознательно и добровольно уже никогда не расстанемся, и речи о совместной жизни заставляли нас мечтательно улыбаться.
'– Размышляла, чем хотела бы заниматься, когда навсегда будешь свободна от дворца и его интриг? — спросил ее как-то раз, купаясь в нежности ее взгляда, пока руки ласкали плечи.
— Ну-у, — протянула, задумавшись. — Наверно, хотела бы дальше продолжать обучаться на травницу. Я много выучила здесь, но, сам понимаешь, практиковаться не на ком. Потом… ну, мо-ожет быть выйду за тебя… — отвела хитрые глазки в сторону.
— Что? — смех вырвался раньше возмущения, потому не смог подавить настоящих эмоций. — Может быть? Ая, не путай ничего. Я уже не прошу у тебя твоей руки, я ставлю тебя перед фактом. Тебе не отвертеться, эльфенок. Как только у нас появится возможность, ходить тебе в татуировках и быть известной, как Ая, жена Фалькониэля, поняла? — шлепнул свою хохотушку, не забыв передразнить: — «Может быть» она за меня выйдет.'
Так что, увы, право выбора своей невесте я предоставил только на… третий раз? Четвертый? Кажется, уже не помню, но формально я, вроде бы, спрашивал…
Представлять наш домик, семейный быт, договариваться на количество зверушек, которых заведем, — все было для нас счастьем. Мы буквально видели его в своих мечтах.
Далеко не сразу я словил себя на мыслях, что начал представлять ее рядом с собой на всю жизнь гораздо раньше.
'– Фаль, а мы успеем вернуться до закрытия храма? Алазар опять будет на тебя ругаться, — малышка хихикнула, припоминая последний раз, когда храмовник с чувством отчитал меня посреди ночи за позднюю доставку своего сокровища.
— Успеем, — улыбнулся в ответ, глядя на проплывающие облака в вечереющем небе.
Ветер колыхал тяжелые спеющие колосья культуры, в которой мы лежали прямо посреди широкого поля. Пшеница была столь высокой, что скрывала нас без труда. Тепло и уютно было в этой колыбели, однако Ае позволил лечь только на свой расстеленный жилет.
— Душно, — заметила она. — Точно дождь собирается.
— Угу, — заложил руку под голову, действительно взглядом находя скапливающиеся тучки.
Мне хотелось коснуться ее ладони, сжать ее в своей, но стоило предпринять попытку, как она, словно предчувствуя, потянулась и оставила руки сплетенными на груди. Даже усмехнулся — ведь не заметила. А она улыбалась чему-то там, тихонько мурлыча незнакомый мотив.
(мелодия, которую напевала Ая, для настроения =)
Было так хорошо. Молчать рядом с ней. Смотреть на нее, когда она любуется подгоняемыми ветром облаками. Слушать ее тихий голос. Не торопиться никуда, потому что внутри понимаешь, что нет в мире места более правильного для меня, чем рядом с ней.
Прижмись ко мне. Я спрячу тебя от любой непогоды.
Наблюдать, как тонкие пальчики отстукивают легкий ритм в аккомпанемент чарующей мелодии. Знать, что они холодные и я могу их согреть, но она не попросит. Не догадается, что можно. Нужно. Необходимо.
Мелодия оборвалась резко. Малышка повернула ко мне голову настолько внезапно, что я не успел отвести взгляд и мы встретились глазами так близко, что на секунду она запнулась.
— А когда ты родился, Фаль? — поборола неловкость она, а я вблизи рассмотрел легкий, едва ощутимый румянец, в ответ на который сладко запело мое сердце. Он исчез так же быстро, но чувства в груди остались.
— Это было давно.
— Ну, когда давно?
— Очень давно.
— Ну, «очень давно», это когда?
— Многие десятки зим назад, — повернул голову к небу, закрывая глаза с улыбкой. Было приятно знать, что она мной интересуется. — В третий месяц осени.
Малышка воодушевилась, переворачиваясь так, чтобы оказаться рядом со мной, опирающейся на локтях. Приоткрыв один глаз, обнаружил ее довольное лицо.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Многие десятки зим? Такой взрослый! — пошутила она, легко воспринимая мое нежелание делиться точным возрастом. Не от недоверия, а от опасения, что это знание может ее смутить или оттолкнуть, ведь людям несвойственна такая долгая жизнь.
— Счастье какое.
— И третий месяц осени, — задумалась она. — Это же совсем скоро! Всего пару месяцев осталось до твоего дня рождения. Надо будет успеть подготовиться и подумать, что тебе подарить.
Не мог сдержать улыбки, глядя на нее.
Чего я хочу. Просто спроси у меня.'
И я вспомнил то, что хотел бы не вспоминать. Никогда.
Недели недоверия, грубость и колкости. Я никогда не лгал Ае, всегда был с ней самим собой. Таким, каким, практически, меня мало кто видел. Самые близкие. Она не должна была узнать вторую мою сторону. Гораздо более циничную, жесткую, опасную.
'– Ты называешь меня, как тебе вздумается, — обвинил ее сразу же, как телепортировал нас с холма, куда мы переместились, сбегая от погони у замка. Утративший такие ценные воспоминания… я видел врага в своей малышке. Моя метка на ее лбу пробуждала внутреннего демона. — Каким образом я дал тебе клятву?
Смотрел на нее сверху вниз, на так и не посмевшую подняться с земли испуганную девочку, которую я так небрежно сбросил со своего плеча. Как же больно… я не хочу это вспоминать…
— Фаль, я расскажу, — любимый голос в тот миг вызывал такое адское томление в сердце, что его хотелось вырвать из груди! Почему меня тянуло к незнакомке? Кто она такая? Как смеет мне лгать… Чего ей стоило тогда подняться с земли и пытаться донести до меня правду? — Кажется, я догадываюсь, что с тобой произошло. Ты под действием каких-то чар, что попали в тебя, но предназначались мне…
Она хотела плакать. Я видел это в ее глазах, но считал это хорошо сыгранным спектаклем. Последующие слова напомнили бред:
— Очень похоже, что ты лишился памяти ровно за то время, что я в этом мире. Ты сказал, что последним помнишь, как схватился с шайкой Ханэля, но это было уже больше полугода назад!
Не может быть! Но окружение говорило об обратном. Не было причин отвергать эту правду, как минимум смена времени года говорила о том, что я правда что-то забыл. Забыл целую жизнь. Позже магия крови подтвердила эту мысль. Мое же лицо сразу заледенело, ибо пред глазами так и стояла метка хранителя на лбу незнакомки. Руки невольно сжимались в кулаки. Ощущение, будто меня обманули, жгло душу.
Хотелось карать.
— Ты считаешь, что я тебе поверю? — шаг в сторону, как хищник вокруг жертвы. — Ты понимаешь, что мне даже оружие не понадобилось бы, чтобы убить тебя, не сдерживай меня клятва? Я не помню, кто ты. Мне не нравится, что я дал клятву тому, кого не знаю.
— Я не лгу! — топнула ногой на эмоциях, вызвав мою усмешку. Давай, злись, ведьма. Разберемся прямо здесь. — Ты сказал, что клятву вернуть нельзя, когда я спрашивала, как это сделать. Я вернула бы тебе ее, если бы это было возможно.
— Я так сказал? — это было именно так. Какое счастье, что именно так! Сейчас я понимаю, что именно в тот момент, Ая бы не задумываясь отпустила меня, не желая сдерживать, показать свою честность, и я бы оценил… И ушел.
Не утратил бы чувств к ней, но пытался бы их побороть. Ушел бы от нее за тысячи верст, чтобы не встретить. Ибо если бы встретил, но не успел разобраться, наверняка бы убил.
А потом бы осознал ошибку и последовал за ней.
Я ждал, когда она проколется, потому что то, что она транслировала мне, казалось ненастоящим . Любит меня? Принцесса? Да еще и эрлина? Плевать, кто она, игру со своими чувствами я не был намерен прощать никому.