Иногда огонь прекращался, и тогда воздух наполнялся жуткой тишиной. Более жуткой, чем стрельба. И в этой тишине они ждали. Действовать или реагировать. Нападать или обороняться. Нужно выбрать стратегию, которая позволит им вернуться живыми домой.
Когда солнце поднялось, Карбера приподнялся на локтях и оглядел свой отряд, все они лежали рядом, на расстоянии самое большее пятнадцать футов.
- Рассчитайся!
Кэссиди, Свон, Хольт, Чемберс. Даже Муххамед был жив-здоров в отличие от самих солдат, чьи голоса были охрипшими и напряженными. Долгая ночь закончилась, уступая место еще более долгому дню.
- Они снова обстреливают машины, сэр, – доложил Кеннеди, лежащий дальше всех.
- Те еще в рабочем состоянии?
- Вроде бы, да, сэр. Трудность в том, как в них забраться, не получив пулю.
- Сержант, – голос Фреда был мрачен. Все повернулись к нему, Хольт показывал куда-то за их спины. От того, что солдаты увидели, сердце у них ушло в пятки. Ярдах в шестистах, на юге, прямо за ними, клубилось облако пыли. Оно всё увеличивалось и увеличивалось, и, когда порыв ветра разметал завесу песка, глаза Нила и остальных широко распахнулись.
Это не помощь.
С севера их поливают огнем, с юга к противнику идёт пополнение. Они окружены.
- Вызовем подкрепление, сержант? – быстро спросила Эмма.
- Нет, ближайший отряд слишком далеко от нас.
- Стало быть, мы тут застряли, как утки на болоте, – громко заключил Кэссиди. Никто ему не ответил, но звуки выстрелов подтвердили эти слова.
- Нет, – жестко сказал Карбера. – Я не собираюсь погибнуть из-за этого ублюдка, – он показал на пленного, лежащего между Нилом и Фредом. – И никому из вас погибнуть не дам. Найдем стрелков. Снимаем их. Как только сделаем это, один из вас хватает его, и бегом к машинам.
- А что будем…
- Вот когда они подойдут, тогда и будем беспокоиться. Ясно?
- Да, сэр.
- Я спросил, ясно?
- Сэр, так точно, сэр!
То ли у них открылось второе дыхание, то ли маленькая речь сержанта воодушевила ребят, но, вернувшись на позиции, они действовали четко и методично. Эмма сняла того, кто прятался за колоннами. Кен уложил двоих, когда они бежали, чтоб помочь раненному товарищу. Судя по стрельбе, осталось ещё двое или трое. Больше, чем они предполагали, конечно, но у них, черт возьми, появился шанс выбраться отсюда. Радуясь маленькой победе, солдаты позабыли о причине, по которой вообще здесь оказались. По которой их обстреливали, по которой, даже нейтрализовав угрозу с севера, они всё еще могли встретиться с троянским конем, приближающимся с юга.
Пленный начал действовать. Руки у него были связаны, но он как-то ухитрился стянуть мешок с головы и вскочить на ноги. Этот придурок подпрыгивал и орал, привлекая внимание. Одна шальная пуля, посланная своими же, могла его прикончить, но то ли его Аллах его сберёг, то ли этот идиот родился в рубашке, потому что все они летели мимо.
Нил первым среагировал на эту самодеятельность.
В рефлексах вся фишка в том, что они срабатывают, не давая времени подумать. И когда Нил вскочил, чтобы броситься на Муххамеда, он думал о том, что мертвый пленный – это трата времени и сил, и совершенно не задумался, что сам стал громадной мишенью. Пуля попала в левую лопатку.
Вскрикнув от боли, Кэссиди упал на Муххамеда, повалив того на землю. Плечо жгло огнём, и на глаза навернулись слёзы. Больше всего ему хотелось поджать хвост и, баюкая больную руку, сбежать в Нью-Йорк. Но он не станет. Карбера был прав. Он не сдохнет здесь из-за этого ублюдка, а если и придется погибнуть, пусть Тамара и Алия хотя бы узнают, что он погиб, сражаясь ради того, чтоб вернуться к ним.
Опираясь на правую руку, Нил полз вперед, за пленным, который так же, ползком, пытался убежать. Каждое движение отдавалось белой слепящей болью. Нил стонал, но полз вперед. Наконец, он схватил Муххамеда за край рубашки и прижал к земле. Выдох. Всё почти закончилось. Но, как оказалось, недостаточно быстро. Крики, арабский вперемешку с ломанным английским, всё приближались вместе с шумом мотора. Нил приподнял голову, и воздух, который он так жадно хватал ртом, застрял у него в горле. Древний седан, полный боевиков, был от них всего в пятидесяти футах.
- Они здесь! – рявкнул Нил и, схватив Муххамеда левой рукой, потащил его за собой по земле. С двумя практически неработающими руками ползти было трудно, и мужчина извивался, как червь. Но чем быстрее он доползёт к машине, тем быстрей уберется отсюда.
Эмма первой обернулась на крик Нила. Она всем телом дернулась, рванувшись за ним, но голос Карберы остановил её:
- Найди стрелков!
Она развернулась и прицелилась так, словно видела камень насквозь. Выстрел. Бездыханное тело валится на землю из-за стены. Фредерик выстрелил в последнего. На секунду над улицей повисла благословенная тишина. Они могут вздохнуть. Могут не обращать внимания на рёв двигателя. Почти. Почти всё.
- Бегом! Бегом!
Они покинули позиции. Нил пытался встать на ноги, пока Муххамед пинал его и плевался.
- Я тебе, блять, башку прострелю, богом клянусь! – пообещал Нил, поднимаясь на колени и основательно приложив того об землю. Пленный застонал в ответ. Кеннеди первый подошел к ним и сгрёб Муххамеда, потащив в ближайшую машину. Бросив его на заднее сидение, он подождал Фредерика и, следуя приказу Карберы, они уехали.
Как только Муххамед скрылся с глаз, Нил позволил боли захлестнуть его. И она накрыла мужчину приливной волной, прострелив плечо, разрывая грудь. Упав на четвереньки, он, всхлипывая, хватал воздух. Красное пятно под левой рукой разрослось до подмышки, и с мундира капала кровь. Он так неебически устал, думал Кэссиди, перенося вес тела с правой руки и зажмуриваясь. Господи, блять, Иисусе.
- Давай, Нил. Поднимайся! – кто-то схватил его подмышки и потянул, поднимая. Рану придавило, и он буквально почувствовал, как пуля уходит глубже. Он закричал.
Эмма почти отнесла его к единственной оставшейся машине. Но Нил покачал головой. Они все ближе. Тридцать футов.
Нил упал на землю. Эмма упала на него, потому что выстрелы раздались снова. Девушке хватило самообладания, чтоб отступить под защиту стены, за которой они укрывались несколько часов, и оттащить туда же друга.
Из седана вышло пятеро. Стрелки они, конечно, хреновые, но энтузиазма им не занимать. Они палили без разбору, не целясь, песок взметался так, будто каждый выстрел активировал спрятанную мину. Камень крошился, и, казалось, еще пара хороших выстрелов, и их единственная защита рухнет.