Читать интересную книгу Одиночка - Крис Мориарти

Ли подняла пистолет, но он ударом отклонил его в сторону и упал на нее, и пистолет оказался зажатым между ними. Он старался ухватить его рукой, его дыхание шумело в ее ушах. Они сцепились в смертельной схватке, рыча как собаки в драке за кость. Она чувствовала, как Кинц разжимал ее пальцы. Кровь стучала у нее в висках. Легкие и пальцы горели. Хватка ее ослабевала, и, даже не понимая, куда был направлен пистолет, она выстрелила.

Ли различила хлюпающий звук пули, входившей в плоть, почувствовала, как горячая кровь заструилась по ее ногам и животу.

Кинцу потребовалось много времени, чтобы умереть. И она не двигалась, пока не убедилась, что его пальцы ослабли. Когда она наконец столкнула его с себя, его единственный глаз был открыт, а ноги и руки – неподвижны и тяжелы. Она вытерла кровь со своего лица и встала – но тут же увидела дуло своего собственного пистолета, направленного на нее.

– Белла, – сказала она.

– Не совсем.

Улыбка Хааса портила бледное лицо Беллы, а в темных глазах конструкции Ли увидела все то же застывшее непонимающее паническое выражение, которое она запомнила у Беллы в петлевом шунте.

– Ты не спешил, – сказала она Хаасу.

– У меня везде горит, и все нужно тушить, – сказал он. – К тому же мне не хотелось шунтироваться слишком рано. Белла становится… трудной.

– Боже, – прошептала Ли.

Ей стало мерзко от мысли о том, что сотворил Хаас. Она понимала теперь, каким кошмаром были для Беллы разговоры о смерти Шарифи. Она, может быть, и не помнила всего, но подозревала. И она надеялась, что Ли сумеет подтвердить или опровергнуть ее подозрения. Хаас наклонился над Кинцем, вытащил вторую пару наручников из-за его пояса и швырнул ее Ли.

– Застегни себе на лодыжках, – приказал он и проследил, чтобы она это сделала. – А теперь давай руку.

Страх мурашками пробежал по спине Ли: Хаасу нужна информация, записи ее контакта с конденсатами. Если он получит их, то для него нет смысла тащить ее наверх.

Хаас заметил ее замешательство.

– Может быть, Нгуен так нужны эти данные, что она заигрывает с тобой, – сказал он, понизив тон, – но мне лично наплевать. Запомни это. – Он кивнул на наручники, которые были застегнуты у нее на запястьях. – Ты бы, конечно, сломала их через несколько часов. Но у тебя нет времени. Я оставлю тебя здесь без воздуха, и ты умрешь через час. Я твой билет наружу, мой друг. Ты уж постарайся меня не расстраивать.

Ли протянула к нему ладони, широко расставив пальцы. Он положил свою ладонь на руку Ли, сцепил свои пальцы с ее пальцами и начал прием данных.

Было странно ощущать, как записи перекачивались из ее внутренних устройств помимо ее воли. Хаас забирал у нее последнюю карту, которой она могла еще играть.

А действительно ли данные были последним, что у нее оставалось? Должно было быть что-то еще. Что собирался использовать Коэн. И что Ли могла бы использовать тоже – если захотела бы выложить карты на стол и поставить на кон все до конца, как Шарифи. Она медлила, понимая, что твердый узел внутри был просто страхом. Затем она заглянула в холодный черный колодец расширенных зрачков Беллы и поняла, что уже сделала свой окончательный выбор. Она закрыла глаза, сделала последний дрожащий вдох и оказалась во дворце памяти.

Числа сбили ее с ног, как быстрое течение. Код струей прошел сквозь нее, перевернул ее и потащил в глубину. Она вошла в соединение – сначала осторожно, затем более уверенно – с мириадами чувствующих систем, которые являлись составляющими Коэна. Ли ощущала их молодые неоперившиеся личности и понимала их общие цели, воспоминания, взаимные чувства, которые стягивали их воедино. Ни одна из них в отдельности не была

Коэном. Но они помнили его. Они помнили все, что он чувствовал, во что верил и к чему стремился. Они разделяли эту память с ней.

Ей оставалось только надеяться, что этого будет достаточно.

Она сразу нашла коммутационного AI. Он неистово кружился в центре дворца памяти, как умирающая звезда, затягивая Ли внутрь себя и поглощая последние функционирующие подсистемы погибшего AI.

– Ты нужен мне, – сказала она. – Мне необходима линия связи с Фритауном.

– Мы не можем получить доступ к связи с Фритауном без полевого AI. У нас нет сети.

– Нет, есть, – сказала она. – У нас есть разум планеты. Разум планеты может разрешить нам доступ в потокопространство без всякого контроля или разрешения со стороны ООН. Все, что нам следует сделать, – это добраться до сети Дааля. Мы должны закончить работу, начатую Коэном.

По числам пробежал озноб.

– Зачем нам это нужно?

– Именно это сделал бы Коэн.

– Он был другим. Мы верили в него. Доверяли ему. Он заслужил это. А тебе лучше бы чем-нибудь расплатиться с нами.

И она расплатилась.

Она отдала им интрафейс. Она обещала им то, в чем дала слово Коэну.

Она пообещала отпустить их на свободу.

ПЛАСТ НА АНАКОНДЕ: 9.11.48

Ли плыла по сетям Коэна, как парит в восходящих потоках воздуха ястреб.

Она кружила и взмывала вверх, уходила в подсети, подчиняла системы и программы связи. Она прикасалась с их помощью к электронной паутине местных передач над Миром Компсона, к примитивным радиосообщениям шахтеров, к Хелене, к орбитальным станциям. А потом ныряла, покоряясь черным глубинам разума планеты.

Разум ждал ее, как она и надеялась, но он больше не был чужим и непонятным, как ощущалось в сияющей воронке. Вместо этого Ли слышала внутри него полузабытые голоса. Мирс. Маккуин. Ее отец. И что хуже всего – Коэн.

Конечно, Коэн был прав. Разум планеты нуждался в нем. Он поглотил Коэна, создав новую структуру на руинах его систем и в слабой планетарной сети, которую Коэн помогал создавать Рамиресу. Потому что сеть Рамиреса и предназначалась для разума планеты. Это был секрет, что прятался в слепых глазах Картрайта. Этот секрет знал ее отец. Этот секрет был известен и самому Коэну, хотя он открыл его слишком поздно, чтобы спастись. А сейчас Ли наблюдала, как разум планеты прорывается на орбиту, шумно пробирается через станции квантовой телепортации на каждую планету Периферии по неконтролируемым второстепенным линиям «ФриНета» и движется дальше – в глубокое быстрое живое течение спин-потока.

Ли следовала за ним, охватывая большее число каналов, чем могла воспринять своим сознанием. Она привела в порядок свои собственные подсистемы. Нашла двух математиков из пенсионной администрации ООН и заставила их заняться кодовыми замками на наручниках. Коммутационный AI поинтересовался, есть ли у них время на это занятие. Ее это интересовало точно так же. Мгновение спустя – поскольку на крыльях мысли все происходило так стремительно, что у нее не возникало ощущений действия, – она оказалась в системе контроля аэрокосмического пространства «ФриНета» и искала сигнал с корабля, который еще не доложил о своем приближении органам управления полетами.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});