Читать интересную книгу Искры - Раффи

Соловушка с кустика розочку манит,

На камешке перепел «пи-пи-пи» кличет…

Ужин затянулся за полночь. Несчастные дети пели без умолку, исчерпали все известные песни старинного армянского песенника, причем некоторые пропели дважды.

Когда в конце ужина подали в последний раз кофе и наргиле, Аслан извинился, что не может долее оставаться, так как поутру должен приготовиться к отъезду, и приказал мне передать слугам, чтоб седлали лошадей.

Он поднялся с места, пожал руку сперва его преосвященству, затем паше и поблагодарил их за оказанный прием, прибавив, что уносит неизгладимое воспоминание о тех услугах, которые оказали они в течение его исследовательских работ, обещал доказать на деле свою признательность и т. д.

— Мы ничего особенного не сделали, г. доктор, — ответили паша и архиерей, — это был наш долг.

После всевозможных приветствий, он вновь пожал им руки, поклонился шефу полиции, курдскому беку, трем «именитым» армянам и вышел из комнаты. Паша и архиерей проводили его до лестницы. Здесь на прощанье паша заявил, что с болью в сердце расстается с дорогим гостем, приезд которого доставил ему громадное удовольствие, и обещал, что утром все будет готово к отъезду. После оказанного Аслану приема я уж не сомневался, что все их подозрения совершенно рассеялись, и они были далеки от мысли, что под маской доктора Рисмана скрывается схимник монастыря богоматери.

На улице мы услышали вновь слова песни:

— poem-

На зов соловья зарумянилась розочка,

На зов перепелки любимый слетел…

— poem-

— Вероятно, они еще долго просидят за столом? — спросил я.

— До самого утра, — отвечал Аслан.

Глава 19.

ПОДАРОК

На другой день утром все приготовления были закончены, и мы могли пуститься в путь. Оставалось только получить обещанные пашой бумаги.

Аслан увязывал чемодан.

— Неужели бумаги настолько необходимы, чтобы их дожидаться? — спросил я.

— Особенного значения, положим, не имеют, — ответил Аслан, — трусливые заптии[97] паши не спасут нас от разбойников, но все же мы в бумагах нуждаемся.

Я понял смысл слов Аслана. Ночью в доме епархиального начальника я был свидетелем, какое значение возымели охранные листы Арзрумского губернатора — они рассеяли все подозрения!

В полдень явился секретарь паши — молодой человек, который показывал нам древности. Он вручил Аслану, помимо бумаг, ценный подарок паши — прекрасного арабского жеребца с богатой сбруей; голова и шея коня были убраны черными шелковыми кистями, которые пристегивались серебряными пуговками наподобие колокольчиков, покрышка седла сделана была из тигровой шкуры с висевшими по бокам златотканными кистями. Два чернокожих прислужника в красных суконных одеяниях и разноцветных чалмах держали с правой и левой стороны коня под уздцы. Конь, словно чуя свое превосходство, ржал и особо горделиво бил передними копытами землю.

Аслан, поняв в чем дело, сошел с лестницы навстречу секретарю. Тот пожал ему руку и торжественно заявил:

— Считаю за особое счастье, г. доктор, быть выразителем сердечных чувств и уважения, которые питает к вам мой господин, его светлость паша. Мой господин желает вам счастливого и спокойного пути и сочтет за великое счастье, если вы примите в дар отборного коня из конюшни его светлости.

В таких же напыщенных фразах Аслан отблагодарил пашу и, взяв секретаря под руку, поднялся с ним к себе в комнату. Здесь секретарь достал из-за пазухи бумаги и вручил их Аслану.

— Вот ваш паспорт, заверенный нами, вот письмо его светлости Мушскому каймакаму, вот открытый лист, по которому государственные чиновники окажут вам повсюду подобающий прием и всяческое содействие во время вашего путешествия.

— Благодарствую, — сказал Аслан, приняв бумаги. — Его светлость чрезмерно милостива ко мне.

Подали кофе и наргиле. Секретарь говорил без умолку, спрашивал: остался ли доктор доволен посещением Вана, какие впечатления увозит с собой, изъявил желание хоть раз побывать в Европе, повидать страну франгов, где женщины ходят с открытыми лицами, свободно говорят со всеми, где по вечерам юноши и девушки собираются, танцуют вместе и тому подобное, — все это настолько прельщало молодого секретаря, что он совершенно позабыл о нашем отъезде и о том, что отнимает у нас время.

Аслан прекратил его болтовню, положив перед ним сверток со ста золотыми.

— Хотя оказанные вами услуги достойны и более крупного вознаграждения, все же прошу принять этот небольшой подарок.

— Что вы, что вы, г. доктор! Вы второй раз заставляете меня испытать чувство стыда. Ввек не забуду подаренных вами часов во время осмотра крепости. Равных им нет в целом городе, все восхищены ими.

После тысячи льстивых комплиментов секретарь согласился, наконец, взять золотые монеты; почувствовав, что засиделся, он пожелал нам счастливого пути и откланялся. Аслан проводил его до ворот, где двое чернокожих слуг ожидали секретаря. Аслан подарил каждому по золотому; они в знак благодарности несколько раз поклонились ему до земли.

Меня удивил не столько подарок паши, сколько расточительность Аслана. Откуда у него такие деньги?

— Недешево обошелся тебе подарок паши, — иронически сказал я, когда мы вернулись в комнату.

— Напротив, очень дешево, — рассмеялся он и пояснил, что подарки на востоке — со стороны ли султана, шаха или высших сановников — своего рода источники дохода. Раз в год шах или султан наделяют «халатами» (подарками) губернаторов и других чиновников. «Халат» — это или пальто, или шуба, или дорогая шаль, или какая-либо другая одежда. Она ценнее, когда государь дарит их со своего плеча. «Халаты» привозят стольники государевы.

Навстречу привезшим дары выходит сам губернатор в сопровождении всех чиновных лиц и толпы граждан. Подобные «халаты» даруются каждый год. Возле крупных губернских городов на большой дороге построены специальные здания — «халат пушан», т. е. места, где надевают «халаты». Здесь происходит церемония вручения «халата». Всех присутствующих угощают ароматными шербетами и сластями. Губернатор облачается в «халат» и торжественно вступает в город во главе сановников и именитых граждан. Со всех сторон раздаются приветствия, все благословляют милостивого государя. Привезшие «халат» стольники получают большую сумму. И вот вся эта сумма ложится тяжелым бременем на крестьян в виде особого внеочередного налога, называемого в народе «халат-пули», т. е. деньгой за «халат».

— Ну, видишь, — добавил Аслан, — царь спускает свои старые платья губернаторам. Губернаторы торжествуют, а расходы несет несчастный крестьянин.

— Одежда знатных людей, — пояснил далее Аслан, — играет и другую, немаловажную роль. На востоке стеганье плетьми — одно из обычных наказаний. Когда должен подвергнуться наказанью какой-нибудь видный сановник, вместо него публично стегают плетьми его платье.

— Но если платье подарено самим государем, разве осмелятся так поступить с ним?

— Разумеется, нет! Но не следует забывать, что раз губернатор в течение одного года не