— Документы для псионца. Я обещал. Никто в моей ячейке их не сделает, а ты — сможешь.
— Подожди! — вскинул руку Горм. — Давай по порядку. Этот человек помог тебе бежать. Он — псионец. Это — точно?
— Ты что, совсем тупой, Горм?! Он при тебе вогнал свой имплант в «глазок»! А при мне прожёг стены узилища — чтобы мы могли уйти. Всю дорогу держал над нами этот свой странный полог, из полей, чтобы республиканки нас не засекли. Кто он после этого, а? Наверное, валькирия?
— Ну… Может он — республиканец. Агент под прикрытием. Подсадная утка, — Минс опять надвинулся на только-только отлипшего от стены товарища. — Что, думаешь, так не может быть?
— Может, Горм, может. Вот только ты не видел того, что видел я. Его там… насиловали всей стаей. Прямо в камере. Чтобы на меня надавить… ну и ради потехи, из-за «мести» за сестру. Какая утка, Горм? Это всё бред, говорю тебе! Так просто не бывает.
— Его — что? — растерялся вихрастый.
— Забудь всё, что тебе только что сказали, — чеканя слова, проговорил я, извлекая имплант. В мгновение оказался рядом с ошарашенным подпольщиком и придавил тому горло когтем. — Если хоть кому-то обмолвишься, что псионца… какие-то су… драные… ты не жилец. Понял?!
— Д-да, — задушено пропищал Горм.
— И ты тоже помалкивай, Минс. Мне тебя любить тем более не за что.
— Прости, Край. Само вырвалось…
— Ещё раз вырвется — язык отрежу. Это было первое и последнее предупреждение.
Я отбросил прочь довольно массивное тело подпольщика. Щёлкнули зубы — он хорошенько приложился о стену головой и спиной, но смолчал.
— В общем, вы тут решайте. Как мне побыстрей документы состряпать. А я пока чего-нибудь отобедаю. Ты ведь не против, Горм?
— Н-нет, — выдавил страдалец, всё ещё не до конца пришедший в себя от удара.
Стефи сидела в кресле за рабочим столом и читала лежащую перед ней расшифровку экстренного сообщения от одной из ячеек столичного мегаполиса. На самом деле, читать там было особо нечего, всего лишь пара скупых строк: «На нас вышел псионец. Что нам с ним делать». Но столько в этих словах скрывалось тайных смыслов, столько экспрессии читалось между строк!
Как и авторы послания, она также не представляла, что можно сделать с псионцем. С ним вообще-то могла что-то сделать лишь боевая группа Ордена, да и то не со стопроцентной гарантией. А уж с псионцем, столько лет — Сектор был реколонизирован без малого десять лет назад, и не вызывало сомнений, что псионец пробыл здесь всё это время — благополучно мимикрирующим под добропорядочного республиканца… Тут, скорее, он сам делал с подпольщиками, что хотел, и эта шифровка была их криком души, попыткой разжалобить начальство и перекинуть на него свою проблему. Огромную, непредставимую для рядового подпольщика проблему. Потому что даже она, столько лет посвятившая освободительной борьбе народа Штарнии, не знала путей её решения.
Однако по всему выходило, что именно ей придётся эту проблему решать. По логике, псионцу наверняка что-то нужно от членов её Организации. Он — как стихия, как прилипчивые божки первобытных людей. А как предки разбирались с божками? Правильно, они их всячески умасливали, в том числе… подношениями. Нужно дать псионцу то, что он хочет, и забыть об этом форс-мажоре, как о страшном сне. Ещё был вариант слить псионца Службе Контроля, но там всё было отнюдь не очевидно. Можно запросто подставить под удар целую сеть вовлечённых ячеек. Глупо думать, что псионец станет молчать, если его возьмут живым. Что ему до рядовых подпольщиков?..
Так или иначе, но решение Стефи сама принять не могла, нужно было получить необходимые инструкции. Поэтому она принялась открывать одну голографическую проекцию за другой, и вскоре обвешалась целым ворохом пиктограмм и работающих программ — чем-то неуловимо напоминая в этот момент республиканку из центральных миров за работой.
Наконец все вопросы были утрясены и все инструкции получены. Перед женщиной лёг новый лист распечатки, на котором оказалось ещё меньше текста, чем на предыдущем. «Подключить псионца к работе» — гласила вполне однозначная скупая фраза инструкции. Стефи ещё раз перечитала ответ, после чего положила рядом обе бумаги. «На нас вышел псионец. Что нам с ним делать» и «Подключить псионца к работе» — при всей скупости текста, он, тем не менее, многое мог сказать опытной подпольщице. Она даже поймала себя на том, что невольно получает удовольствие от сравнения этих двух коротких посланий.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Если первое было всё проникнуто экспрессией, вмещало в себя панические нотки, то второе, напротив, было предельно сухим и конкретным. Тот, кто давал инструкцию, был абсолютно уверен в своём решении. Странно. Как можно быть в чём-то уверенным… с псионцем? Все части пазла, при их сложении, рождали нечто необычное, подозрительное, непонятное. Для женщины было очевидно, что рядовые подпольщики просто не справятся с выполнением столь простой на первый взгляд инструкции. Как можно подключить к работе… псионца? Организация — предельно структурированное, дисциплинированное социальное образование. И псионец — предельно разболтанный, беспардонный и чудовищно взбалмошный одиночка. Что их может связать воедино? Стефи не знала. Зато знала, что именно ей придётся выработать решение, каким бы сложным и противоречивым оно ни оказалось.
Но было и ещё одно — то, что не нашло отражения в письменной инструкции. На словах ей было сказано: «Делай, что хочешь, но псионца в организацию внедри». Это «что хочешь» не нравилось ей, пожалуй, даже больше пресловутого «подключи к работе». Тот, кто давал инструкцию, требовал от неё лично заняться псионцем — это не вызывало сомнения. Но и решать такие задачи она уже отвыкла. Это рядовой женщине-подпольщице нормально переспать с кем-то из Службы Контроля и выудить из него столь необходимые данные, но не ей, много не лет — десятилетий — назад перешедшей на совсем иной уровень работы. Стефи призналась себе, что да, отвыкла от подобного размена — чести и гордости на информацию или лояльность. Да и чего от неё вообще хотят? Спать с псионцем? Не много ли чести этим отморозкам? Класть её, республиканку, под… варвара?!
Резко поднявшись, женщина открыла шкаф. Быстро переоделась. Взяла с полки несколько электронных устройств, существенно облегчающих жизнь на территории колонии, и быстро покинула рабочее помещение. Ей предстояла сложная и полная опасностей дорога до Штарна — стержневой планеты Сектора.
До самого вечера мы с Минсом мыкались по квартире Горма. Сам хозяин был не в восторге от нашего соседства; даже моего собрата по несчастью, которого неплохо знал до нашей встречи, не слишком жаловал. Однако вихрастый подпольщик терпел. Ну а что? Не Службу же Охраны Порядка ему вызывать, право слово! Там всех заметут, и самого хозяина квартиры в первую очередь. На резонный вопрос, почему из всего многомиллионного города преступники избрали пристанищем именно его квартиру, ответить не так-то просто. Значит, знали, куда шли, и либо тут вместо контакта оказался другой человек, либо он и был этим самым контактом. Поздно пить боржоми, когда почки отказали. Вот хозяин «конспиративной» квартиры и терпел.
Я со своей стороны постарался сделать его жизнь крайне сложной. То и дело донимал требованиями, один раз даже отправил бедолагу в магазин, хорошенько предварительно накостыляв за несговорчивость. Не всё же электронную доставку использовать, иногда и ножками прогуляться можно… Нет, ну а что? Нужно соответствовать образу на всю голову отмороженного псионца. Иначе, включи я свою обычную спокойную выдержку, мне просто никто не поверит. Начнут сомневаться в моём псионском происхождении. Так что сами виноваты.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Только к вечеру, когда пришло время отходить ко сну, хозяин смог перевести дух. Его квартира состояла из трёх комнат и санузла. Одна комната была представлена кухней-столовой, площадью квадратов десять-двенадцать, вмещала необходимую бытовую технику и обеденный стол с удобными стульями. Вторая представляла собой что-то вроде кабинета или небольшой спаленки. Ну а третья, самая большая, была поделена на четыре условные зоны, по числу углов. В одной притулилось удобное кресло-качалка с журнальным столиком, для отдыха и медитации. Во второй имелось что-то вроде электрического камина с креслицами. В третьей — голографический проектор, где можно было смотреть фильмы и новости. Ну а в четвёртой расположилось подобие миниатюрного тренажёрного зала. Удобно и функционально. Вот в этой-то комнате Горм и предложил нам разместиться.