Читать интересную книгу Пришествие Короля - Николай Толстой

Я горел решимостью, сердце мое горячо билось, сильно, как удары кузнечного молота у входа. Тройные удары гневной силы тяжело звенели по упорному металлу, слабо отдаваясь более нежной звенящей мелодией, вздымавшейся и опадавшей дрожащими полугонами. Внезапно еще раз яростно хлестнула молния, и я подпрыгнул, как лосось, преодолевающий первый порог Водопада Деруэннидда За мощным ударом следовало мелодичное затишье, как будто вода лениво потекла в первый пруд подъема. Как тройная волна, расходящаяся кругами от прыжка лосося, была разлившаяся сила, заполнившая мое существо, передышка для сердца в покое пруда, когда песнь взмывает дугой через завесу брызг, сквозь которую просвечивают размытые краски мироздания. Колдовская мелодия звучала вокруг меня среди деревьев, цеплявшихся за скалы вокруг водопада, хотя все это было лишь в моем воображении.

Мое сердце и кровь в голове пульсировали в унисон, и я подпрыгивал еще выше, с удвоенной силой, пока меня не наполнила сила несущейся галопом лошади, которую она обретает, найдя шаг в скачке по желтым пескам Морва Рианедд. Тройной барабанный бой взлетающего и падающего молота Гофаннона, последнее колебание между обещанием и воодушевлением — и я обнаружил, что меня безо всякого сопротивления занесло на золотое чело вдохновенного размышления. Подо мной билась сила, и я взлетел в горный воздух!

Это было мгновение, которое поэт познает, когда его стих свободно струится из Котла Поэзии, когда размер, гармония и образность сливаются в один неудержимый поток. Цели и труды, тяготившие меня своей сложностью, спали с моих плеч, как сухая оболочка личинки спадает со взмывающей ввысь стрекозы. Мой разум с божественной легкостью летел на крыльях песни — это была гармония Арфы Тайрту, чьи струны натянуты над безграничной бездной на колках семи планет, на меридианах вселенского разума и осях бесконечности сфер.

Я перестал чувствовать себя существом из плоти, скорее я ощущал себя вспышкой белого сияния мириад звезд, сливающейся с серебристым блеском Вечерней Звезды. Я кружил в лиловых королевских дворцах в великой пустоте, шествуя в плавном танце семи звезд, взбираясь на ярое небо, летел на кометах и прыгал вместе с молнией.

Вокруг меня и во мне простирались во всем своем великолепии россыпи звезд, эта груда самоцветов, которые Верная Рука Государя щедро дарует тем, кто толпится в королевском пиршественном зале, зале того, кто щедрее всех королей Острова Могущества Я видел пламенеющие очаги, в которых углями угасают, испуская последний вздох, многочисленные миры. Кровожадные драконы бороздили пустынные океаны, сплетались сетью алые и голубые нити, гневные светила опускались в неведомые моря, пылающие бутоны взрывались цветами на филигранном гобелене, затканном мириадами алмазов, кружились спирали — водовороты ночи, вращались раскаленные добела в огне диски — все это видел я.

Я видел и черные тени, что заволакивали стройные ряды воинств, темные образы, что принимали очертания конских голов, скорпионов, черных палиц разрушения, провалов в бездну, непроглядных и леденящих, как зев Ифферна. Их зияющие спиральные жерла поглощали неосторожных блистающих существ, с пеньем пролетавших слишком близко от их неизмеримых бездн, выбрасывая их в иные, чужие миры. Сигин маб Сигенидд — так именуют водоворот ночи, который может втянуть в себя устье реки, где помещаются три сотни кораблей, и будет высасывать его, пока не останется один сухой берег. Это в нем таится красная грудная боль — червь, выгрызающий кишки вселенной.

Теперь пришло мне время пройти через пустоту, осторожно кружа в ниспосланном мне ритме, чтобы мог я понять серебряные письмена в бархатно-черной книге, лежавшей раскрытой передо мной, в которой содержится бесконечность всего сущего. Ведь все бесчисленное воинство небес движется в надлежащем порядке, это королевство, на которое наложена Правда Земли, — со своим королем, обвенчанным с его Верховной Властью. Как колесо колесницы, вращается все в величии своем вокруг золотой втулки в Середине.

Эта колесница катится по небесному пути, по блистающему следу, который мы зовем Каэр Гвидион, по той тропе, которой каждый человек проходит от своего рождения до смерти. Это усеянный самоцветами пояс, стягивающий небо, дорога, что тянется с севера на юг через весь Остров Могущества. Да отдалится тот день, когда этот пояс будет развязан, о Блистающий!

И пока взирал я на Твое величественное творение, восторг обуял меня, но был он лишь слабым отражением того, который ведом был Тебе. Ведь нет ни начала ни конца у сферы, вмещающей в себя все сущее, знающей все, совершенной в соразмерности красоты и порядка. А что я, как не заключенный в перегонном кубе образ, который, будучи освобожден, являет какую-то часть сущности его содержимого? И как только я показал эту милосердную сущность, трансмутировав основной металл невежества в золотой дар будущего, так снова был заточен прикосновением чародейного жезла в стеклянном сосуде Гвидиона.

Но я не сетую. Пусть будет произнесено заклятие согласно обрядам, ведомым кузнецам и друидам, сохраненным в книгах лливирион. Разве не я изрек Пророчество Придайна, разве не мой ауэн позволяет князьям Придайна узнать еще немного о том, что еще спрятано в бутыли, что скрыта в корнях Древа глубоко в пределах Аннона?

Так нес меня могучий ветер, что летит от планет, как несет поток воздуха ястреба. Видел я миры законченные и еще не рожденные, видел, как звезды сжимаются до величины черепа и взрываются в мгновение своей смерти вспышкой ярче тысячи солнц, видел я ползучие спирали горящего газа в эфире вокруг, видел жуткие огни, что вспыхивают и гаснут на рубежах действительности.

Там, как пузыри на воде, плыли, обведенные по краям сиянием, шары пламени, колдовские сферы, поддерживаемые расположенными внутри них огненноокими гневными светилами, сосуды для созерцания, достойные Мата и Гвидиона, чьи колдовские жезлы чертят на них то, что было, есть и будет. Хотя здесь, в пустоте бескрайней, нет места для призрачности истории, летоисчисления, будущего. Что такое пророчество, как не созерцание целого, которое лучше всего передается изображением бесконечного коловращения сферы, в которой замкнулся мудрец?

Здесь сталкиваются облака, здесь облака сжимают взрывающиеся и разлетающиеся осколками звезды, знаменующие смерть короля, а слияние облаков приводит к зачатию новых звезд, восходящих на царство после них. От новой звезды к старой переходит это лучезарное сияние, замкнутый кольцом искристый поток, который очищает, наполняет радостью и придает блеск нимбу власти. Вращается Серебряное Колесо, король сменяет короля, огненный поток течет в жилах расы королей так, как подобает. После Артура будет Мэлгон Хир, после Мэлгона власть перейдет к Уриену. Но кто будет править после Уриена Регедского, спрашивает меня моя сестра Гвенддидд? Взгляни в книгу звезд и увидишь. Гвенддолау, покровитель бардов, будет править милостивой рукой. Затем Риддерх Щедрый будет править со Скалы Бриттов, у подножья которой течет река поэзии, а после него — Морган маб Садурнин.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});