Читать интересную книгу перекрёсток - Ольга Шевлягина

— Соскучился, — фыркнул слизеринец, а потом гадко усмехнулся, перехватив взгляд Поттера, брошенный в сторону стола Рейвенкло. — Ах, ну, так бы и сказал…

— Ты о чем? — рука гриффиндорца взметнулась к волосам, которые и так выглядели, словно в них устроили маленькую вечеринку подвыпившие лукотрусы.

— О твоей окрепшей за лето страсти к рейвенкловкам, — хмыкнул Малфой, подталкивая друга к выходу. — Вперед, ты же не хочешь опоздать на первое занятие ЖАБА у Флитвика… Кстати, сколько у тебя предметов в этом году?

Джеймс отдал другу свиток, который не изучил и наполовину. Он только уяснил, что занятий у них будет не так и много, после прошлого года «окна» не могли не радовать. Но парень чувствовал, что это не просто так. Наверняка преподаватели решат занять их в свободное время домашним заданием…

— Ты выбрал Травологию, но не пошел на Уход за зверьками? — удивился Малфой, возвращая свиток другу.

— Зачем мне зверьки, у меня есть Альбус и ты, — фыркнул Джеймс, направляясь к лестнице.

— Поттер, кто еще бы еще говорил о невыносимости, — Скорпиус кивнул проходившим мимо слизеринкам.

— А ты на Травологию не пойдешь?

— Я не создан для копания в земле, тем более там не будет Забини, скучно, — они вошли в класс Заклинаний и уселись за любимую парту. — Еще я отказался от Астрономии, и у меня осталось пять предметов.

— А у меня шесть, — чуть нахмурился Поттер, доставая учебник, который еще даже не видел толком: родители ходили на Косую аллею без него. — Хотя Историю Магии можно не считать…

— Джеймс, — в класс ввалился Уильямс, — вот расписание тренировок.

— Оперативно, — хмыкнул Малфой, глядя, как друг ловит пергамент и начинает его изучать. — Наш капитан пока даже не почесался значок нацепить…

— Он издевается, — простонал гриффиндорец, комкая расписание тренировок. — Кажется, некоторые считают лишним такие вещи, как сон, прогулка в Хогсмид и валяние дурака в выходной день…

Скорпиус рассмеялся, тоже доставая письменные принадлежности.

— Доброе утро, — в класс присеменил профессор Флитвик, поспешно дошел до стола и вскарабкался на свой неизменный много лет постамент. — Рад вас приветствовать на моем курсе подготовке к ЖАБА. Работать будет много и с удовольствием.

Два друга переглянулись, усомнившись в обоих утверждениях преподавателя.

— Итак, приступим к изучению невербальных заклинаний… Кто мне скажет, что значит данный термин?

В воздух взметнулась рука Граффа, и Джеймс закатил глаза: кто-то за каникулы не меняется вовсе.

* * *

— Поттер, подойди ты к ней и заговори…

— Не могу.

— Разучился?

— Нет.

— Тогда что?

— Не могу. Она же на седьмом курсе.

— И что? На седьмом курсе девчонки не такие, как на шестом, или что?

— Она старше.

— Когда это тебя останавливало?

— Она не такая.

— Поттер, ты же ее не знаешь! Только имя, и все!

— Считай, что это любовь с первого взгляда.

— С тысяча первого, ты хочешь сказать. И не бросайся громкими словами, меня не впечатляет.

— Тогда отвяжись.

— Я бы отвязался, но мне надоело, что ты постоянно застываешь посреди коридора, да и ходить по школе в компании глухого, немого переростка, который чешет шею и лохматит волосы, словно у него там табун вшей, мне не очень лестно.

— Боишься, что поклонниц отпугиваю?

— Нет, скорее привлекаешь, а я в отпуске.

— С чего бы это?

— С того.

— Погоди… Малфой, ты закончил свои эксперименты?

— Вот теперь ты отвяжись.

— Малфой! Колись!

— Что тебе надо?

— С кем?

— Что «с кем»?

— Ты знаешь!

— Не ори, ты на Зельеварении, если не забыл.

— Малфой, только не говори, что с Луизой, ни за что не поверю.

— Я и не говорил.

— Тогда кто она?

— Какая тебе разница? Не твоя сестра и даже не родственница, уж поверь.

— Мне стало легче, но ты не ответил на вопрос.

— А я обязан?

— Ну, вот и я не обязан слушать твои советы!

— Гениальный вывод, Поттер. Кстати, что ты делаешь?

— В смысле?

— В прямом! Откуда тут глаза угря?

— Из банки.

— Поттер, где в инструкции ты видел хоть какую-нибудь часть угря?!

— Не ори, Малфой, ты на Зельеварении, если не забыл.

— Ну, и гиппогриф с тобой, пусть твое зелье взорвется. Наверное, Томас уже даже соскучилась по твоему котлу.

— Как думаешь, я ей нравлюсь?

— Томас? Определенно.

— Да не Эмме! Виолетте!

— Поттер, а тебе бы понравилась девчонка, которая встает на две дощечки и целует дерево, а потом каменеет при любой встрече, изображая кавардак в голове и на ней?

— Не знаю…

— Вот и я не знаю. Так что подойди и спроси. Ну, или действуй привычным способом.

— Каким это?

— Хватай и целуй. А потом — по обстоятельствам.

— Ты дурак, что ли?

— Сейчас этот котел окажется на твоей голове, Поттер, договоришься.

— Если я буду на нее бросаться, то она точно не посмотрит в мою сторону.

— Поттер…

— Что?

— Ты влюбился.

— Чего?

— Ничего. Втюрился ты, и не смотри на меня так, будто у меня три головы, и все три разные.

— С чего ты взял?

— Что у меня три головы?

— Нет, что они разные!

— Поттер, Малфой, вы заткнетесь или вас оглушить?

— Графф, отвали, мы обсуждаем острую сердечную недостаточность у Поттера.

— Острую что?

— Стыдно, Графф, не знать. Так что после занятий бегом в библиотеку, напиши пару трактатов, потом отчитаешься.

— Малфой, ты…

— Подумай хорошенько прежде, чем сказать, если не хочешь, чтобы этот котел оказался на твоей голове, а не на макушке Поттера.

— Слушайте, я вам не мешаю?

— Нет, Поттер, ты как раз вовремя, чтобы увидеть, как у одного из твоих соратников по спальне язык вывалится в котел.

— Мальчики, мальчики, тише, уже скоро колокол, постарайтесь сосредоточиться.

— Да, профессор Слизнорт.

— Еще бы поклон отвесил до пола…

— Отвяжись, Малфой.

— Слушайте, вам не надоело?

— Поттер, ты следишь за своим котлом?

— А надо?

— …Уже нет. Томас очень идет этот зеленый цвет волос…

* * *

Скорпиус вошел в гостиную, чуть не насвистывая себе под нос. Настроение было отличное — Поттер веселил его уже который день, занятия не напрягали (до экзаменов, как говорит лохматый, как на «Чистомете» первого поколения до Африки). В общем, быть шестикурсником ему нравилось.

— О, Скорпиус, мы тебя как раз искали.

Он поднял бровь, удивленно посмотрев на окруживших его девчонок с разных курсов. С чего бы это он стал таким популярным? Все начитались «Магии любви»? Вчера он видел этот журнал у какой-то третьекурсницы, которая широко ему улыбнулась, сворачивая свою прессу в трубочку и выкидывая в пылавший камин. Малфой даже улыбнулся ей в ответ за тот правильный поступок.

— Чем я заслужил такую честь? — он сложил на груди руки и огляделся: в гостиной не было ни одного представителя мужского пола, только девчонки, все смотревшие в этот момент на него. Так-так, что это тут замышляется? Или слизеринки убили и сожгли уже всех слизеринцев, и теперь дело дошло до него?

— Скорпиус, ты же хорошо разбираешься в женской красоте? — Хелена выступила вперед, словно предводительствуя в этой группе. Кстати, а где Забини? Или дело замышлялось без нее?

— Смотря для чего вам это нужно, — ухмыльнулся парень, пытаясь понять, что же тут происходит. Делят яблоко раздора? Как-то греческая тетка, гостившая в их доме, рассказывала о Троянской войне, причиной которой стало яблоко. Малфой не помнил точно, что произошло, но там точно были замешаны женщины.

— Мы решили устроить конкурс «Ведьма Слизерина», — радостно возвестила Селеста Гойл, стоявшая рядом с Эмили и Пармой.

— Вау! — наигранно весело, чтобы всем присутствующим был заметен сарказм, проговорил Скорпиус. — А я тут при чем? Или у вас нет лучшего кандидата на это почетное звание?

— Нет, мы хотим, чтобы ты был в жюри, — Мария Фоссет, староста школы, решила взять все на себя. — Двоих судей мы уже нашли, ты будешь третьим…

— А что мне за это будет? — Малфой даже расслабился, усмехаясь: только слизеринки могли устроить себе такую радость. Точно начитались каких-нибудь девчачьих журналов или глупого издания «Саламандер».

— Приятный вечер с бутылкой сливочного пива, когда перед тобой будут прохаживаться и блистать интеллектом лучшие представительницы нашего факультета, — заметила Мария, и девчонки, обступившие его плотным кольцом, закивали.

Малфой сделал вид, что раздумывает, потом широко улыбнулся:

— Я соглашусь, если…

— Я так и знала, — выдохнула Парма, скорчив рожицу. — Малфой не может без условий для себя!