Ева решила, что не стоит говорить о том, кто был этот полицейский.
— Кроме того, он готовил защиту еще по двум делам. Понимаете, Фиц так много работал, что просто не мог расслабиться.
— Кто-нибудь звонил ему вечером? Или он кому-нибудь?
— Да, конечно. Он часто брал работу домой, и ему приходилось много говорить по телефону. Вчера он часа два сидел в кабинете наверху. Пришел около половины шестого и работал до восьми. Потом мы поужинали.
— Его беспокоило что-то еще, кроме дела Сальватори?
— Только излишний вес, — улыбнулся Фоккс. — Фиц боролся с каждым фунтом. Мы говорили о том, что ему следует увеличить физические нагрузки, может быть, сесть на специальную диету. После ужина мы смотрели комедию по видео, потом, как я уже говорил, пошли спать.
— Вы ссорились?
— Ссорились?
— У вас на руке синяки, мистер Фоккс. Вы дрались с мистером Фицхью вчера вечером?
— Нет! — Он побледнел еще больше, и глаза его заблестели так, будто он снова собрался зарыдать. — Мы никогда не дрались. Естественно, иногда мы ссорились. Как и все. Я.., наверное, я ударился о край ванны, когда пытался.., его…
— У мистера Фицхью были тесные отношения с кем-либо еще?
Фоккс окинул Еву ледяным взглядом.
— Вы хотите знать, были ли у него другие любовники? Не было. Мы были верны друг другу.
— А кто владелец этой квартиры? Фоккс напрягся и ответил холодно:
— Десять лет назад она была переписана на нас обоих. Раньше квартира принадлежала Фицу.
«А теперь принадлежит тебе», — подумала Ева.
— По-видимому, мистер Фицхью был весьма состоятельным человеком. Вы знаете, кто наследует его состояние?
— Что-то завещано благотворительным фондам, остальное — мне. Неужели вы думаете, я мог убить его из-за денег? — Он произнес это не с ужасом, а с отвращением. — Какое право вы имеете приходить в мой дом в такой трагический момент и задавать эти мерзкие вопросы?!
— Мне необходимо знать ответы на них, мистер Фоккс. Если я не узнаю их здесь, мне придется продолжить допрос в полицейском участке. Думаю, здесь вам говорить гораздо удобнее. Мистер Фицхью коллекционировал ножи?
— Нет. — Фоккс вдруг часто-часто заморгал и снова побледнел. — Их коллекционирую я. У меня довольно большая коллекция старинного холодного оружия. Все зарегистрировано, — поспешно добавил он. — Как положено.
— Есть ли у вас нож с прямым лезвием длиной около шести дюймов и с ручкой из слоновой кости?
— Да, это английский нож XIX века. — Дыхание его стало прерывистым. — Так он его использовал? Он взял один из моих ножей, чтобы… Я не видел ножа. Я видел только тело. Он взял мой нож?
— Нож был найден на месте происшествия, мистер Фоккс. Мы должны провести экспертизу. Я выпишу вам соответствующую бумагу.
— Мне он не нужен. Я не хочу видеть этот нож! — Он закрыл лицо руками. — О, Фиц! Как он мог взять для этого мой нож?!
И он снова зарыдал. Ева услышала голоса в соседней комнате и поняла, что прибыла команда «подметальщиков» — производить осмотр.
— Мистер Фоккс, — сказала она, вставая. — Я попрошу вас побыть еще некоторое время здесь. Может быть, вы хотите вызвать кого-нибудь? — Нет, никого. Мне ничего не нужно.
— Все это мне очень не нравится, Пибоди, — сказала Ева, когда они шли по коридору, чтобы спуститься в гараж, к машине. — Фицхью встает посреди ночи, берет старинный нож, наливает ванну. Потом зажигает свечи, включает музыку и режет себе вены. Без каких-либо на то причин. Он был на пике карьеры: денег уйма, от клиентов отбоя нет. И вдруг он решает: «Да пошло все к черту! Возьму и умру!»
— Я вообще не понимаю самоубийц. Наверное, я по натуре человек, трезво относящийся к взлетам и падениям.
Ева самоубийц понимала. Когда-то давно, в интернате, она даже хотела наложить на себя руки. А еще раньше, в раннем детстве, смерть казалась ей единственным избавлением от непрекращающегося кошмара, в котором она жила.
И именно поэтому она никак не могла понять, что могло толкнуть на самоубийство Фицхью.
— Мотивация абсолютно не ясна. Но у нас есть любовник, коллекционирующий ножи, который к тому же наследует значительное состояние.
— Вы думаете, Фоккс мог его убить? — задумчиво спросила Пибоди. — Фицхью был выше его и крупнее. Он бы обязательно оказал сопротивление, а следов борьбы нет.
— Эти следы легко скрыть, — сказала Ева. — У Фоккса на руке синяки. А если Фицхью принимал перед этим наркотики, то он вряд ли бы стал особенно сопротивляться. Надо дождаться результатов вскрытия.
— Почему вам хочется, чтобы это оказалось убийство?
— Мне вовсе этого не хочется. Просто иначе получается какая-то бессмыслица. Возможно, Фицхью не мог заснуть, встал… Похоже, ночью кто-то побывал в комнате виртуальных игр. Или это просто подстроено.
— Никогда ничего подобного не встречала. — Пибоди явно была поражена увиденным в квартире. — Все игры в одном месте. Кресло с пультами управления, большой экран, роскошный бар, видео, даже кабинка для релаксации, я о ней только слышала, ведь их совсем недавно изобрели. Вы когда-нибудь пользовались этой штукой, лейтенант?
— У Рорка есть такая, но мне она не нравится. Я предпочитаю расслабляться естественным образом, а не при помощи каких-то программ. — Они уже спустились в гараж, Ева увидела, что на капоте ее машины кто-то сидит, и мрачно присвистнула. — Что за черт!
— О, Даллас и Пибоди снова вместе! — Надин Ферст, лучший репортер «Канала 75», изящно спрыгнула на землю. — Как прошел медовый месяц?
— На личные вопросы не отвечаю, — отрезала Ева.
— А я думала, мы друзья, — заметила Надин и подмигнула Пибоди.
— Ты, подруга, недолго думая, сделала из нашего девичника новость для телерепортажа!
— Даллас! — Надин протянула к ней обе руки. — Тебе удалось во время этого девичника поймать и обезвредить опасного преступника, а это — новость, о которой публика имеет право знать. Кстати, тогда рейтинг наших новостей взлетел до небес. А сейчас, посмотри, ты едва вернулась из отпуска и снова оказалась в самой гуще событий. Что произошло с Фицхью?
— Он умер. Мне надо работать, Надин.
— Ева, ну послушай! — Надин потянула ее за рукав. — Мы с тобой через столько всего прошли. Ну хоть намекни!
— Посоветуй клиентам Фицхью подыскивать себе нового адвоката. Больше ничего сказать не могу.
— Но что это было? Несчастный случай? Убийство?
— Ведется расследование. — От раздражения Ева никак не могла отпереть машину.
— Пибоди! — в отчаянии воскликнула Надин, но Пибоди только усмехнулась и пожала плечами. И тогда Надин выложила козырную карту:
— Знаешь, Даллас, всем отлично известно, что вы с покойным не слишком друг друга любили. После вчерашнего судебного заседания он назвал тебя полицейским, склонным к применению насилия и использующим свой значок в качестве тупого и тяжелого предмета.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});