Смерть давно не пугала Еву, но каждый раз, встречаясь с ней, она ужасалась жестокости и бессмысленности происшедшего. Все кругом — и сине-зеленая плитка на стенах, и зеркальный пол — было залито кровью. Из ванны безжизненно свисала рука, на запястье которой зияла разверстая рана. Вода в ванне была темно-розового цвета, и в воздухе стоял тяжелый сладковатый запах свежей крови. Играла музыка, кажется, это была арфа. Толстые белые свечи, установленные в ногах и у изголовья огромной овальной ванны, все еще горели.
Голова лежавшего в ванне покоилась на подушечке, прикрепленной к бортику, его остекленевший взгляд был устремлен куда-то вверх, словно мертвец рассматривал пушистые листья папоротника, свисавшего с зеркального потолка. На лице его застыла улыбка, и казалось, что собственная смерть доставила ему ни с чем не сравнимое удовольствие.
Но Еву поразило другое: она сразу узнала этого человека. В ванне лежал и улыбался собственному отражению голый и мертвый адвокат С. Т. Фицхью!
— Сальватори будет на вас очень обижен, адвокат, — пробормотала Ева и принялась за работу.
Она взяла пробу воды в ванне, определила приблизительное время смерти, сняла отпечатки пальцев погибшего, и тут появилась запыхавшаяся Пибоди.
— Прошу прощения, лейтенант. Я добиралась издалека.
— Ничего страшного. — Она протянула Пибоди уже упакованный в пластик нож с ручкой из слоновой кости. — Похоже, что использовал он именно его. Коллекционная вещица. Надо будет проверить отпечатки пальцев.
Пибоди положила нож в пакет для вещественных доказательств, потом, прищурившись, взглянула на тело.
— Лейтенант, да это же…
— Да, это Фицхью.
— Почему он решил покончить собой?
— Мы еще не установили, что это самоубийство. Никогда не делайте поспешных выводов, сержант, — сказала она спокойно. — Это первое правило. Проследите за тем, чтобы провели обыск помещения, Пибоди. Телом могут заняться медэксперты. Я свой осмотр закончила. — У Евы все руки были в крови. — Я пойду разговаривать с Фокксом, а вы запишите показания полицейских, первыми прибывших на место происшествия.
Ева снова взглянула на тело.
— Именно так он ухмылялся в суде, думая, что загнал противника в угол. Сукин сын! — Не сводя глаз с мертвеца, она достала из чемоданчика лосьон, протерла руки, грязную салфетку выкидывать не стала, а убрала ее в пакет. — Скажите медэкспертам, что результаты вскрытия мне нужны как можно скорее.
Оставив Пибоди в ванной, она пошла по кровавым следам назад, вниз.
Фоккс уже не рыдал, а тихо подвывал. Увидев Еву, полицейский, который сидел рядом с ним, вздохнул с облегчением.
— Подождите медэкспертов в гостиной, констебль. Сержант Пибоди возьмет у вас показания. А я побеседую с мистером Фокксом.
— Слушаюсь, мэм. — И, светясь от радости, полицейский выскочил из кабинета.
— Мистер Фоккс, я — лейтенант Даллас. Примите мои соболезнования. — Ева нажала на кнопку, шторы раздвинулись, комнату залило бледным светом дождливого утра. — Вам придется побеседовать со мной и рассказать обо всем, что здесь произошло.
— Он умер! — У Фоккса был высокий мелодичный голос. — Фиц умер… Я не понимаю, как это могло случиться. Не понимаю, как мне жить дальше…
«Все как-то живут, — подумала Ева. — Другого выхода нет». Она села и поставила на стол диктофон.
— Мистер Фоккс, для нас обоих будет лучше, если вы сейчас поговорите со мной. Я должна вас предупредить о ваших правах и обязанностях. Таково правило.
Пока она наизусть перечисляла права Миранды, он перестал всхлипывать и уставился на нее. Глаза его покраснели и припухли.
— Вы что же думаете, это я его убил? Вы думаете, я мог это сделать?
— Мистер Фоккс…
— Я любил его! Мы были вместе двенадцать лет! Он был моей жизнью!
«Жизнь твоя все еще при тебе, — подумала она. — Просто ты еще этого не осознал».
— Значит, вы должны мне помочь. Расскажите, что произошло.
— В последнее время он.., он плохо спал. А снотворное принимать не любит. Предпочитает читать, слушать музыку, иногда играет часок-другой в виртуальные игры, чтобы расслабиться. Он очень беспокоился о деле, с которым работал.
— О деле Сальватори?
— Да, кажется. — Фоккс вытер глаза рукавом халата. — Мы никогда не обсуждали его работу. Я ничего в юриспруденции не понимаю. Я врач-диетолог. Мы познакомились двенадцать лет назад. Фиц пришел ко мне на прием, хотел, чтобы я подобрал ему подходящую диету. Мы подружились, потом стали любовниками, начали жить вместе…
Все это Ева хотела узнать в подробностях, но позже. Сейчас ее интересовало, что именно случилось в ванной комнате.
— Итак, у него были проблемы со сном, — подсказала она.
— Да. Его часто мучает бессонница. Он так много сил и нервов тратит на своих клиентов… Я уже привык к тому, что посреди ночи он отправляется в гостиную, включает какую-нибудь игру или дремлет у телевизора. Иногда принимает теплую ванну. — Вспомнив о ванне, Фоккс смертельно побледнел. — О господи!
Он опять залился слезами, и Ева налила ему стакан минеральной воды: бутылка стояла рядом на столике.
— И в этот раз было то же самое? — спросила она. — Он снова встал среди ночи?
— Точно сказать не могу. — Фоккс закрыл лицо руками. — Я сплю крепко, с этим у меня проблем нет. Мы посмотрели последние новости, выпили коньяку и легли около полуночи. Проснулся я, как обычно, рано.
— В котором часу?
— В пять или в пять пятнадцать. Мы оба встаем рано, завтрак заказываю я. Фица в кровати не было, я решил, что ему опять не спалось и он перебрался в одну из спален внизу. Потом я пошел в ванную и тут увидел его. Боже! Фиц! Весь в крови… Это было похоже на кошмарный сон.
Он поднес дрожащую руку ко рту.
— Я кинулся к нему, стал пытаться делать искусственное дыхание. Мне казалось, что я схожу с ума! Он был мертв, и я это прекрасно видел. И все же я стал вытаскивать его из воды. Но он человек крупный, а меня просто трясло от ужаса. И тогда я вызвал «Скорую».
Ева понимала, что, если ей не удастся привести Фоккса в чувство, говорить с ним будет бесполезно. И транквилизаторы ему давать нельзя, пока она все не узнает.
— Я понимаю, как вам трудно, мистер Фоккс. Мне очень жаль, что этот разговор нам приходится вести прямо сейчас, но, поверьте, так будет легче и вам, и мне.
— Я в порядке. — Он залпом осушил стакан воды. — Надо с этим покончить.
— Скажите, а в каком он был настроении вчера вечером? Вы говорили, что он беспокоился о деле, которое вел.
— Беспокоился, да, но не слишком. Он никак не мог сломить какого-то полицейского, и это его бесило.
Ева решила, что не стоит говорить о том, кто был этот полицейский.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});