— Угу, три бутылки водки были хорошими, а последняя паленая попала, вот ей и отравился? — усмехнулся я.
— Хорошее предположение, — на полном серьезе заметил Гермес. — Но вернемся к нашей кошке, она — интересная барышня. Потому что таких дерзких звероморфов люди... того самого. Топят. Еще в младенчестве — если, конечно, их не выкупают. Для особых целей...
— Ну вот... меня и выкупили, — проговорила она, робко взглянув на меня. — Прости... Данечка... Ты хороший. Ты такой хороший!.. Но я должна была тебя оставить... Из-за них!..
Гермес вдруг тоже шмыгнул носом.
— Боги, она такая миленькая... — пробормотал он, подтирая раскрасневшиеся глаза. — Ну как можно обижать... Таких милых?
— Точно, — кивнул я, чувствуя, как от последнего бокала свечи начинают кружить над моей головой. — Ты скажи... Скажи кто тебя обидел, Ника!
— Полностью согласен, — с трудом проговорил Гермес, кивая головой. — Какая паскуда обидела котенка?
Ника замотала головой.
— Я не хорошая. Я — плохая!
— Вот ведь бред. С таким личиком? Плохая? — возмутился Гермес, и тут же расплылся в похабной улыбочке. — А-ааа, я понял, почему плохая! Шалунья...
— Ты хотел знать, почему я сбежала? — не обращая внимания на выступление Гермеса проговорила Ника, и из ее огромных зеленых глаз покатились крупные хмельные слезы. —Так вот, я скажу тебе! — выкрикнула она. — Я из гильдии смерти. Дитя отравленного ножа и перд.. то есть предвечного Нергала. Вот кто я...
— В смысле?.. — негромко спросил я, напрягая подтекающие после выпивки мозги. — Что такое — «гильдия смерти»?..
— Убийцы, — подсказал мне Гермес. — Но погоди... когда я придвинулся к тебе, благословение Нергала не засияло и не попыталось меня шибануть.
— Да, — кивнула Ника. — Потому что я отреклась от него. Я предала гильдию, которая воспитала меня. Сестер, с которыми выросла. Моих хороших, добрых сестер! Они не били меня... Они... — Ника вдруг разрыдалась. — Они были моей семьей! — сквозь плачь проговорила она. — Но я не смогла... Я должна была приехать в дом развлечений и убить клиента, но не смогла... Он... если бы он стал приставать ко мне... Или бить... Я бы, наверное, сумела. Но он был старый! И такой грустный. Кормил меня мороженым...
Ее голос стал тихим, но мы с Гермесом даже дышать стали тише, так что прекрасно слышали каждое ее слово.
— Говорил, у него злая и некрасивая жена... Ждет, когда он умрет. Чтобы получить наследство. Что его сын погиб, и он теперь совсем один. И я не смогла!..
Ника сердито вытерла глаза ладонями.
— А потом одна из моих сестер пришла на помощь, и я вступилась за него. Мне было жалко... Я — неудачница, хозяин. И предатель. Я тебя недостойна...
— Просто сердце кровью обливается... — пьяно пробормотал Гермес, громко шмыгнув носом.
А Ника взглянула мне прямо глаза в глаза, и продолжила:
— Сначала я предала сестер и бога, которому поклонилась. Ради другой Ники. Ради жизни без крови. А теперь я предала тебя. И магистра. И жизнь без крови. И другую Нику — тоже! Но я не могла по-другому. Потому что в клетке на площади — мои сестры. Моя единственная семья, которую я знаю... А тут еще Гарм. Он давно выслеживал меня, потому что я помогла сбежать от него Дарине, нашей старшей. Я оставила отметину на его лапе... Но убил бы он нас всех! Нергал бы их не спас. Он не защищает от смерти. Только от вмешательства других богов. Он бы им не помог. А я — могла. Нужно было только заставить его следовать за мной до рассвета, а потом открыть клетку сестер. Дальше они бы о себе позаботились.
— А ты сама?.. — проговорил я. — Что было бы с тобой?..
— Я бы не стала от него убегать, — опустила она голову. — Кто предал свое прошлое... И настоящее... Тот не имеет права на будущее...
Приподнявшись на целой ноге, я поймал ее за запястье.
— Иди сюда. Да иди же, не то встану на больную ногу, разорусь и тебе будет стыдно! — пригрозил я.
Ника покорно подошла к моему креслу, и я усадил ее себе на здоровое колено.
— Какая же ты дурочка, — проговорил я, чувствуя, каким непослушным стал мой язык. — Почему не рассказала мне?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Тогда я бы втянула тебя... Но это — мои долги. Ты тут не при чем. А ты взял и нашел меня. И прыгнул... — пробормотала она, опустив голову.
— Какие вы оба милые... — простонал Гермес, снова всхлипывая.
Я обнял ее. Ника расплакалась навзрыд. От плача ее ушки задрожали, и у меня самого к горлу подступил комок, до того ее жалко было на пьяную голову.
— Дважды дурочка, — сказал я. — Я ведь твой хозяин, так? И наша школа — это не просто кухня, где ты работаешь, это ведь тоже — семья! И еще...
— И еще я стану твоим богом-покровителем! — раздался странный, искаженный голос Гермеса, и он третьим встрял в наши объятия, просто обхватив нас руками и навалившись всем телом.
— Да, я стану покровителем кошек! Всех кошек! Бастет может — а я что, хуже? Или у меня сердца нет? Такая трогательная история... Ника, благословляю тебя! Вы оба — дети мои!.. — он громко шмыгнул раскрасневшимся носом.
— Вообще-то — мои, — прозвучал вдруг в святилище голос Яна.
Мы все обернулись.
Магистр стоял у дверей, с насмешливым видом глядя на нашу троицу.
— Я тут вам не помешал? Подумать только — женолюбивый Гермес обнимается с кошкой и парнем! Как все меняется в этом мире...
— Иди сюда, друг! — отозвался Гермес, сидя на подлокотнике и раскрывая объятия. — Дай я и тебя обниму! Я всех люблю. Мне всех жалко. И тебя — жалко!.. Потому что у тебя тоже есть сердце!
— Ба, да вы его напоили, — нахмурился Янус. — Тяжелый случай...
— И ты должен простить меня, понял? Как этот прекрасный смертный простил свою кошку!
— Но ты — не кошка, — возразил Янус.
— Так и ты — не смертный! — выкрикнул Гермес, пытаясь встать. — И я не предавал тебя! Хотя это было бы проще всего... Ведь я не умею терпеть боль. Не все способны терпеть боль, понимаешь?! Но я стерпел...
— Ну-ну-ну, давай не сейчас, и не здесь! — нахмурился Янус, направляясь к Гермесу. — Тебе нужно немножко подышать, успокоиться, а то ты несешь какую-то околесицу.
— Нет, я хочу сейчас и здесь! — воскликнул бедный пьяный бог. — Меня вынудили... Но я не знал... Я не...
Тут поток его речи оборвался, и Гермес склонился над столом...
И если бы там лежали не игральные карты, а карта божественного мира, то можно было бы сказать, что его неудержимо рвало на родину.
Глава 6. Йо-хо-хо и стакан рассолу
Янус шумно вздохнул, глядя на расстрадавшегося беднягу Гермеса.
— Эк тебя разобрало да выплеснуло, — пробормотал он, подставляя богу свое крепкое плечо. — Держись давай! На руках не понесу — не девочка...
— Друг... — только и смог пробормотать снова растрогавшийся до слез Гермес.
— Помолчи лучше? — нахмурился Янус, оттаскивая кудрявого бога от карточного стола. — А то как бы чего лишнего не вылилось из рта-то раскрытого...
Ян поволок на себе Гермеса к дальней стене храма, где в трепетном свете зажженных свеч просматривалась пара дверей.
Пихнув сапогом одну из них, магистр втащил внутрь своего перепившего приятеля.
Я помню, как потянулся было к куреву, но потом подумал, что курить в храме как-то не але. Даже если бог этого храма сам только что слегонца его подпортил.
Попытавшись подняться, я понял, что при таком уровне внутренней проспиртованности я и на здоровых ногах вряд ли нормально дошел бы до дверей.
Потом мы о чем-то говорили с Никой, хотя не уверен, что это происходило в реальности, а не в моей голове.
Дальше наступила карусельная тьма.
Проснулся я от того, что кто-то тряс меня за плечо.
— Даня! — донесся до меня голос Яна.
Я с трудом разлепил веки и невнятно промычал в ответ.
— М-ммм?
— Давай-ка соберись и приготовься.
— Чего?.. — протянул я, все еще слабо понимая, что происходит.
У моих ног на коленях сидела девушка. В первое мгновение мне спросонок показалось, что это Морриган — высокая, стройная, с длинными иссиня-черными волосами.