— Вот! — только и смог сказать я, указывая пальцем на лохматую образину, вокруг которой сейчас носилась Ника с кинжалами в руках.
— Ну и? — сказал Гермес, оборачиваясь.
Тут величественное личико его вытянулось.
— Ого!.. — проговорил он. — Вот это да...
Да что ж ты стоишь-то, боженька, помоги, мать твою Геру!
— Так сделай что-нибудь! — воскликнул я.
— Я?! — переспросил Гермес. — Да ты шутишь, смертный, — пробормотал он. — На меня посмотри. Я тебе что, на зверолова похож?
— Да причем здесь зверолов-то, ты же божество! — рассердился я. — Вмешайся!
— Да ну нахрен, — проговорил Гермес, и змеи, которые только что пугающе извивались на его жезле, шустро смотались — или, вернее, намотались на палку и замерли, закрыв глаза и пасти. — И тебе не советую — только сунешься, он тебя на пополам перекусит! Да и меня тоже.
— Кошку-то не перекусил!.. — возмутился я. — По крайней мере, пока что...
— С ней он играет. Разве не видишь? Так что не переживай — ее он не станет убивать до тех пор, пока она в состоянии двигаться. Ты хоть знаешь, кто это? Перед тобой взбесившийся пес семьи Одина, Гарм!
— Плевать мне, из чьей он семьи, главное, что взбесившийся!
— Так не мудрено же, что взбесившийся — последнюю тысячу лет его в пещере на цепи держали. Ни сучку не оприходовать кобелю, ни кошек не погонять.
— То есть вы его там взбесили, а отыгрываться он сюда пришел? — разозлился я.
— Ну знаешь, после того, как Гарм как-то по весне сгоряча обознался, у нас там на верхах чуть война не случилась. Кобелю-то без разницы, что сучка, что шакал. А вот Анубису обидно было, — усмехнулся Гермес.
— Слушай, мне на ориентацию Анубиса глубоко начхать. А вот кошка моя нужна мне живой и здоровой! — гаркнул я. — и я, напоминаю, сейчас сижу на дороге, и она — на дороге! Где же твое обещанное покровительство?
— Вообще-то я тебе уже один раз помог! — обиделся Гермес. — Неблагодарный смертный. Так что считаю долг свой выполненным!
— Это когда, интересно, ты успел?!
— Когда ноги тебе спасал! — в тон мне прикрикнул Гермес. — А то лежал бы сейчас, как кузнечик, и колени за ушами бы искал!
— То-то я на левую наступить не могу, спаситель!
— Так она приземлилась не на дорогу, а на обочину. Ко мне какие претензии? — заявил Гермес, упирая руки в боки.
— А такие, что все вы, боги — сволочи! — выругался я, больше ничуть не опасаясь великого возмездия на свою голову.
В конце концов, должен же им хоть кто-нибудь сказать правду в глаза?
А я и сам как-нибудь справлюсь. Как-нибудь...
— Даже не думай, — нахмурился Гермес, будто подслушав мои мысли.
И в этот момент он наконец-то был по-настоящему серьезен. Свечение, только что придававшее его образу подчеркнутую божественность, угасло.
— Сказал же — если вмешаешься, конец тебе. Вам очень повезло, что Гарм на людей не охотится. А то ведь этот сукин сын самому Тору палец откусил. Но знаешь, есть идея...
Гермес внезапно исчез, а вдалеке послышался конский топот: несколько всадников мчались к месту сражения, шум которого наверняка раздавался на всю улицу.
Сначала я обрадовался — мне померещилось, что это Ян с парнями спешат на выручку. Но это оказались стражники, которые испуганно остановились на приличном расстоянии от мечущихся на дороге здоровенного пса и юркой кошки, движения которой от усталости стали заметно медленней.
Они явно не торопились бросаться на помощь звероморфу.
И тогда я опять закусил губу и кое-как снова поднялся на ноги. Сбросив плащ, я намотал его на левую руку — впервые я подумал, как же хорошо, что Август выбрал для меня именно такой вариант, с толстой кожей и кроличьим мехом внутри. Потом отстегнул ножны с мечом от поясного ремня.
И тут от стены архива, поблескивая золотистой паутинкой в заднице, спустился мой Чудик! Зайдясь заливистым лаем, он воинственно вскинул морду и, шурша лапками, помчал прямо к Гарму!
Что ж вы все делаете-то, неразумные созданья?!
— Чудик, ко мне! — крикнул я. — Чудик, Чудик!..
Но поздно.
Здоровяк махнул головой в сторону моей восьминогой зверушки, и Чудик с оглушительным визгом взмыл в воздух, растопырив все свои конечности.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ах ты блохастая мразь... — проговорил я, и, оставив себе оружие, со всей силы швырнул в Гарма тяжелые ножны.
Те угодили псу по спине.
Гарм обернулся на меня. Шерсть на его холке встала дыбом. Ощерив острые желтые клыки, он медленно двинулся в мою сторону, отвлекаясь от живой игрушки.
— Давай, иди сюда, ублюдок! — крикнул я, стараясь занять максимально устойчивое положение. — Ника, беги!..
Ну что, братцы стражники, будете так же невозмутимо наблюдать, как тварь человека жрет? Или все-таки вмешаетесь?
Одним прыжком Гарм очутился в шаге от меня.
Я успел полоснуть его мечом только один раз. Потом он бросился мне на грудь, и я повалился на спину, едва успев сунуть завернутую в плащ руку ему в глотку.
Зверь зарычал, роняя слюну мне на лицо. Его бешеные глаза вперились в меня, и я увидел, как в глубине собачьих зрачков засверкало пламя.
А в следующее мгновение гигантский пес вдруг завизжал, как обиженный щенок.
Воспользовавшись мгновением, я выскользнул из-под его туши.
Под руку меня подхватил появившийся невесть откуда Гермес, помогая подняться.
А над Гармом, прижимая гиганта за шкирку к земле, склонилась красивая женщина в зеленом платье.
Ее иссиня-черные гладкие волосы спускались до пояса, на ремне поверх тонкой и длинной юбки блестели ножны.
Монстр завизжал так, будто ему вскрывали брюхо. Он бился и дергался, но нежная с виду ручка держала его так крепко, что у чудовища не было шансов.
Женщина придавила его сверху коленом, и пес затих.
— Вот так, малыш, — ласково проговорила она, свободной рукой поглаживая косматую шерсть. — Хороший пес. Хороший! Спокойно, мальчик. Все хорошо...
Женщина обернулась ко мне. И улыбнулась.
— А ты смелый. И безумный к тому же. Хорошее сочетание...
На мгновенье я даже забыл, что мне на самом деле просто пипец как больно.
Я не знал, кто передо мной. Понимал, что какая-то богиня. И что силушки в ней, как в трех богатырях вместе взятых. Но, черт возьми, она была хороша!
В ее красоте не было той изумительной гармонии и правильности, как у Фортуны, или вызывающей сексуальности худой Флоры, или кукольной милоты Ники. Наоборот, это было очень живое, даже в чем-то неправильное лицо — тонкий нос с горбинкой, гордый подбородок, высокий лоб, яркие темные брови, небольшие глаза и крупный, четко очерченный рот. И маленький шрам на правой скуле. В ее чертах было что-то необъяснимо притягательное, будоражащее. Такое лицо увидишь один раз и на всю жизнь запомнишь.
Женщина поднялась, отпуская пса. Тот неспешно встал, отряхнулся всей тушей.
И тут откуда-то из-под фонаря, звонко тявкая, на своего обидчика снова бросился очухавшийся Чудик.
— Ко мне, ко мне! — поспешно крикнул я, искренне удивляясь, как после такого полета он вообще еще дышать может, не то чтобы гавкать и на кого-то нападать.
И в этот раз зверек меня услышал!
Пыхтя и попискивая от удовольствия, он вскарабкался по моей одежде прямо на руки, и принялся нагло облизывать мне подбородок. А я так обрадовался, что мой арахнинский терьер выжил, что даже не стал отбиваться.
— Чучело ты мое!.. — проговорил я, поглаживая Чудика.
Взгляд красавицы-богини остановился на моем питомце.
— Кто это? Что это за существо?.. — с интересом проговорила она, приблизившись ко мне.
— Это Чудик, — ответил я.
— Ну, это я и сама вижу, — улыбнулась женщина. — Но что он такое?
— Моя ищейка, — с гордостью ответил я. — Сам создал. Так что определить его вид слегка проблематично...
— А мне такую же сделаешь? — в лоб спросила она. — Только мне побольше нужно. И знаешь, морду бы не панды, а гризли. Сможешь?
— Э-ээ... Не уверен... , — честно ответил я.