Читать интересную книгу История Мексиканской революции. Выбор пути. 1917–1928 гг. Том II - Николай Платошкин

И Мадеро, и Карранса относились к рабочим в патерналистском духе, призывая хозяев создать для пролетариев сносные условия труда. Как политическую силу «открыл» пролетариат для конституционализма Обрегон, когда в 1915 году заключил соглашение с анархистской организацией Мехико – «Домом рабочих мира».[52] В обмен на признание и финансовую поддержку властей рабочие сформировали «красные батальоны», которые, как мы помним, сыграли определенную, хотя отнюдь и не решающую роль в победах Обрегона над Вильей. С тех пор рабочие считались верными сторонниками конституционалистов.

Статья 123 Конституции 1917 года дала рабочим широкие права. Однако прямого действия по данному вопросу Конституция не имела. Власти штатов должны были принять на своем уровне трудовые кодексы. Здесь дело продвигалось ни шатко ни валко. Только Кальес в Соноре и Агилар в Веракрусе добились принятия действительно радикального рабочего законодательства. В этих штатах власти при разбирательстве трудовых споров обычно поддерживали рабочих, а не предпринимателей. Всего рабочее законодательство было принято в восьми штатах.

В 1918 году Мануэль Диас Рамирес организовал в Веракрусе первую коммунистическую группу, при поддержке которой образовались коммунистические кружки в соседних Орисабе и Тампико. Характерной чертой этих групп было восхищение русской революцией. Диас Рамирес говорил, что если «пролетарии всего мира еще не последовали в своих странах примеру русской революции, то все их симпатии, все их надежды и чаяния обращены к этой земле, откуда струится свет…».[53]

Конечно, революция ликвидировала самые одиозные проявления антирабочего законодательства (точнее, его отсутствия) времен Диаса. Были строго запрещено рукоприкладство, отменены ненавистные рабочим фабричные магазины, где хозяева продавали товары по завышенным ценам, причем и зарплату платили специальными бонами, которые принимались только в этих магазинах. В декабре 1919 года правительство даже объявило минимум один из дней недели нерабочим. Рабочие получили легальное право объединяться в профсоюзы и проводить забастовки.

Однако как раз к забастовкам правительство Каррансы относилось крайне настороженно. Еще в 1916 году оно разгромило «Дом рабочих мира», своего недавнего союзника, усмотрев в объявленной им в Мехико всеобщей забастовке политические мотивы. Жестко подавлялись как антиправительственные забастовки на транспорте, в арсеналах и на нефтепромыслах (в последнем случае забастовщиков обвиняли в сотрудничестве с мятежником Пелаесом, что могло повлечь за собой и смертную казнь).

В целом можно констатировать, что Карранса был готов играть роль доброго отца рабочих в трудовых конфликтах локального характера, но решительно пресекал любые забастовки, которые могли поставить под угрозу политическую или экономическую стабильность режима.

Рабочие постоянно пытались создать независимый от властей общенациональный профсоюз. На конференции в Веракрусе в 1916 году была учреждена Конфедерация труда мексиканского региона, стоявшая на платформе классовой борьбы и требовавшая социализации основных средств производства.[54] Конфедерации не суждено было просуществовать долго. В декабре 1916 года рабочие, учителя и водители трамваев в Мехико парализовали город всеобщей забастовкой, и Карранса при поддержке Обрегона распорядился бросить против бастующих войска. Президент Мексики заявил, что применит закон Хуареса 1862 года, каравший смертью всех пособников французских интервентов. Логика Каррансы была такова: водители трамваев, телефонисты и телеграфисты считались государственными служащими, и их забастовка расценивалась как измена родине.

На местах многие губернаторы штатов и командующие войсками действовали против рабочих профсоюзов и социалистов всех мастей еще более круто. В штате Юкатан, который наряду с Веракрусом был по настроениям самым левым в Мексике, армия сожгла штаб-квартиру тамошней Социалистической партии.[55]

Весь 1917 год рабочие Мексики пытались создать единую организацию (например, в Тампико) но идеологические противоречия между анархистами и тред-юнионистами оказывались сильнее. В этих условиях правительство Каррансы решило само организовать дружественный себе общенациональный профсоюз. Мирелесу, губернатору Коауилы, родного штата президента, было поручено созвать в своей столице Салтильо общенациональный рабочий конгресс, который открылся 1 мая 1918 года и продолжал заседания до 12 мая. Даже расходы по проезду делегатов оплатило правительство штата.[56] Треть делегатов конгресса составляли ставленники властей из Коауилы. Всего на конгрессе были представлены 112 делегатов от 217 рабочих организаций практически со всей страны.

На конгрессе была учреждена Региональная рабочая конфедерация Мексики (испанская аббревиатура КРОМ), которую возглавил электрик из Мехико Луис Моронес. Моронес родился в 1890 году и работал с 12 лет. Он был одним из учредителей и первым генеральным секретарем Федерации профсоюзов федерального округа (ФПФО). В феврале 1915 года после заключения столичными рабочими соглашения с Обрегоном о поддержке конституционалистов в борьбе с Вильей и Сапатой Моронеса назначили управляющим национализированной телеграфной и телефонной компанией Мехико – пост, имевший в условиях военного времени стратегическое значение. Моронес видел в Обрегоне и Каррансе временных попутчиков и поэтому выступал против создания «красных батальонов», желая сберечь силы рабочих для самостоятельной политической борьбы.[57]

Луис Моронес

КРОМ формально стоял на позициях классовой борьбы. В принятой учредительным конгрессом КРОМ Декларации принципов, в частности, говорилось: «Форма современной социальной организации характеризуется существованием двух противоположных классов: эксплуататоров и эксплуатируемых. Она несправедлива, так как ведет к сосредоточению богатства и бедности на противоположных полюсах.

Эксплуатируемый класс, большинство которого составляют рабочие, имеет право вести классовую борьбу за улучшение своего экономического и морального положения и окончательное освобождение от тирании капитализма».[58]

КРОМ официально провозгласил своей программой «прямое действие», то есть формально дистанцировался от политической борьбы. Своим идеалом Моронес считал лидера АФТ Самуэля Гомперса, который, в свою очередь, использовал КРОМ, чтобы втянуть Мексику в Первую мировую войну на стороне Антанты. Попытки КРОМ присоединиться к международному (фактически европейскому) социал-демократическому Амстердамскому интернационалу профсоюзов потерпели неудачу. Европейские социал-демократы презирали Американскую федерацию труда как полугангстерскую организацию, а КРОМ считали креатурой АФТ. К тому же Мексика не вошла в Лигу наций, что европейские социал-демократы тоже восприняли негативно (США к Лиге наций также не присоединились).

Моронес (полное имя которого было Луис Наполеон) с самого начала узурпировал руководство КРОМ, опираясь по образцу своих американских коллег как на наемных убийц, так и на сотрудничество с властями. Именно с помощью властей штатов в «официальный» профсоюз загоняли местных рабочих. Все повседневное руководство деятельностью КРОМ осуществляли не выборные органы, а конспиративная «группа действия» из 18-20 человек.[59] Несмотря на поддержку властей, КРОМ при учреждении насчитывал немногим более 7 тысяч членов. Только присоединение к КРОМ столичных профсоюзов позволило организации достичь величины в 50 тысяч членов. Да и то часть столичных рабочих организаций вскоре опять покинула КРОМ. Крупнейший и самый влиятельный в стране профсоюз железнодорожников, а также многие профсоюзы Мехико не вошли в КРОМ. К 1920 году КРОМ объединял, по собственным данным, около 350 тысяч человек.[60]

В целом к концу 1918 года Карранса чувствовал себя уверенно и приступил к решению основной задачи – обеспечению политической преемственности своего курса. «Дон Венус» не мог баллотироваться на президентский пост в 1920 году – это строго запрещала Конституция. Но он был преисполнен решимости навязать стране своего кандидата, чтобы сохранить в собственных руках бразды реального управления. Испанское слово «импозисьон» («imposición» – «принуждение», здесь – «насаждение») и стало основным политическим термином мексиканской действительности 1919-1920 годов.

Общественное мнение страны в подавляющем большинстве склонялось в пользу Альваро Обрегона. Главным же было, пожалуй, то обстоятельство, что за Обрегоном стояла большая часть революционной армии – основной политической силы Мексики. Многие генералы, офицеры и гражданские политики исходили из того, что Карранса сам назовет Обрегона своим преемником и президентские выборы в стране пройдут без всяких осложнений. Однако Карранса был решительно настроен против былого соратника. «Дон Венус», считавший себя человеком железных политических и этических принципов, расценивал кандидатуру Обрегона как абсолютно неприемлемую именно потому, что не видел у последнего никаких политических принципов. Карранса считал Обрегона беспринципным прагматиком и дельцом, не имевшим политической программы. «Дон Венус» был в курсе попыток сапатистов наладить с Обрегоном контакты, не сомневался он и в том, что с ним помирятся и Вилья, и Пелаес. С точки зрения Каррансы, все это явно доказывало политическую всеядность Обрегона. Все достижения конституционализма могли пойти прахом в случае победы бывшего механика и мелкого бизнесмена из Соноры.