хотя, тоже были такие мысли. Интересно, о чем она просила, стоя у этого маленького мерцающего огонька, крошечного путеводного маячка, купленного за 20 рублей, на который возлагают порой несоизмеримые надежды.
15 Череп мертвеца
Я сидел, свесив ноги, у воды в ЦПКиО. Уже стемнело. Мимо проплывали туристические корабли, на каждом из которых играла своя история, свой мирок, чуждый мне. Я сидел, свесив ноги, и ждал, когда волны от этих миров коснутся моих босых ног. В перерывах между кораблями я слышал удивительную жизнь вокруг себя. Щебетали сверчки, проплывали мимо утки, порой рыбы (наверное, большие усатые карпы) издавали всплески воды, казалось, кроме этих редких звуков ничего не существовало, как будто была мёртвая пустота космоса с пролетающими мимо планетами, и я в нём. Вдалеке созвездием мерцал Бустер.
Подошла она, девушка с немного грустными глазами на фото, и села рядом. Проплыл корабль, очень яркий, и осветил её лицо. Да, у неё немного грустные глаза, это всё, что мне нужно сегодня вечером, а, может, и всю жизнь. Мы посидели немного и отправились в путешествие. Я решил не говорить ничего лишнего, то есть почти ничего. Мы сделали круг по вечернему парку, миновали скамейку, на которой я когда-то в обнимку сидел с девушкой, и очень пытался не дрожать. Было прохладно, и я волновался, и не понимал, почему я дрожу, от холода или от волнения. Мне уже очень тесен этот город, я уже сидел на каждой его скамейке и пережил все его состояния, и он пережил со мной все мои состояния. Ничего нового не происходит и не произойдет – я знаю, что будет там, за углом, в мельчайших подробностях, за всеми углами города. Я хотел рассказать это ей, но не стал. К тому же я знал, что она ответит – «от своих проблем не убежишь» или что-то типа того. Мы покружили несколько часов по парку в немом танце.
– Пора домой – сказала она.
– Да. Ты на метро? Может, тебя подвезти?
– Нет, не стоит, спасибо.
– Не бойся.
И опять я не очень походил на опасного спутника. Только вот не повторилось бы дальше по недавнему сценарию. Замки в автомобиле, конечно, я не поменял. Пик, двери разблокировались. Мы сели.
– Может, ко мне?
Господи, что я говорю, я не в жизни не приглашал девушку домой вот так. Но… Чем я хуже старика Чинаски? Её грустные глаза едва заметно улыбнулись.
– Давай.
Я завел свой старый форд и повез её к себе домой вдоль особняков с яркими пустыми окнами. Чем я хуже старика Чинаски?
Мы поднялись ко мне. Сначала я хотел включить Чета Бэйкера, моего любимого джазового трубача, но подумал, что это будет через чур. Я включил Mr.Kitty – самое то для сегодняшнего вечера. Когда она вышла из душа, кровать была заблаговременно разложена. Она вышла уже в трусиках, прикрывая верх полотенцем, и присела рядом со мной. Мы поцеловались. Я обнял ее, целуя, и повел своим телом её тело на простынь. Я чувствовал, что готов уже накинуться, ворваться в нее, а её рука внезапно оказалась там, где нужно, укрепив моё положение.
– Боже, неужели, это может быть обыденностью, неужели, это прикосновение для кого-то может превратиться в механическое движение, как будто вставить ключ и завести чертов автомобиль. Для меня сейчас её рука – это рука Бога.
Кровать закружилась, и стены комнаты испарились. Мы скользили над северными хвойными лесами, почти задевая вершины деревьев. Звездное черное небо распустило её волосы, сказав: «они для тебя, они мягче пуха, попробуй!» И я попробовал. Я впитывал их и не мог остановиться.
Я прильнул к её животу, и глубоко-глубоко вдохнул, её сладкий запах растекся по моему телу, заполнив каждый мой капилляр. Я спустился ниже к кружевным трусикам на тонком пояске, и сделал то же самое. Я дышал ею, как будто пытался надышаться яркими красками жизни за все эти тусклые безжизненные месяцы, её свежесть растворялась во мне. Мы легли и разделись полностью, отдавшись обнаженными телами девственно белым покрывалам в вопрошающей знаменосных побед акколаде. Пришло время – пора, и только я об этом подумал, всё с треском рухнуло, в голове что-то как будто щелкнуло и мелькнула мысль – это ебаный конец. Так оно и было. Нужно было найти силы выкарабкаться, спастись, но пришла лишь обезоруживающая злость, затем безропотное повиновение, гнилая жалость к себе и уже старая знакомая Пустота. Хотелось сказать – «Прости, дорогая, я слишком много выпил». Но я не выпил ровным счетом ничего. Я скинулся в сторону и лёг плашмя. Она забралась на меня, но я лежал неподвижно и смотрел вникуда. В темную комнату тусклым светом врывался месяц, в его безжизненных лучах её лицо, нависшее надо мной, отчетливо вырисовывалось в голый череп мертвеца.
Заиграл трек Mr.Kitty – Hold me down. Послушайте его. Помолчите.
Не помню, как она ушла. Я сел на кровати, облокотившись голой спиной к холодной стенке. Я ударил затылком об стенку, потом повернулся и стал бить сильнее и сильнее, пока, похоже, не потерял сознание, или же просто не остановился, потому что пожалел себя. Ничего как будто не было. Плоская белая прозрачность с вытекающими тушью линиями сущности, и ничего лишнего. Вдруг мне представилась прекрасная гора Фудзияма, не в облаках, как она обычно бывает, а под ярким голубым однотонным небом, которое ласкает её белоснежный кружевной пик. Цветёт сакура, и нет ни души вокруг.
И Волна вдруг накрыла меня своим удушливым пенным гребнем цвета тай-дай! Я ощутил рядом нашу кошку, которой я, будучи совсем ребенком, отрезал ножницами кончик хвоста, а потом рыдал один несколько часов. И никто ко мне не подошел, я стоял в углу и бился головой, и пропустил ужин, в детской надежде на прощение. Я вспомнил мать. Вспомнил ее глаза. Вспомнил черно-белую фотографию, где она держит моего еще маленького брата своими молодыми тонкими руками и смотрит на него с неведомой мне любовью. Это любовь, которая не говорит, ничего не объясняет тебе, даже не пытается, ее как будто нет, по крайней мере, если у нее спросить, существуешь ли ты, она с ухмылкой отмахнется и продолжит дальше мыть посуду с влажным полотенцем на своем плече и прикрытыми сиреневым фартуком широкими бедрами. Я чувствую ее присутствие, всегда, но лишь присутствие, она никогда не балует меня своим согревающим прикосновением, всегда проплывает мимо, оставляя меня холодным ламинарным течениям и судорогам.