В один из операционных дней, сделав вскрытие большой части левой стороны мозга под местной анестезией, я стал раздумывать, что можно сделать в надежде освободить его от эпилептических припадков. Однако фокальная зона расположения источника раздражения мозга в височной доле предположительно вызывавшего эти припадки, находилась в опасной близости к зоне, где должна была быть локализована речевая функция, конечно, если речь не была локализована в другом полушарии. Поэтому, во избежание опасности возникновения перманентной афазии, я взялся установить точное расположение речевой зоны. Мы обнаружили, что слабый электрический ток взаимодействует с речевым механизмом. Представим, что кто-то касается коры стимулирующим электродом, но поскольку мозг не чувствителен, пациент не осознает, что это прикосновение привело его к афазии, пока он не попытается говорить или понять речь, и в реальности не проявиться, потому что он просто-напросто лишен способности говорить.
Рисунок из анатомического атласа Говерта Бидлоо (гол. Ontleding des Menschelyken Lichaams). 1690 г.
Рисунок из анатомического атласа Жозефа Вимона (фр. Traitй de phrйnologie humaine et comparйe). 1832–1835 гг.
Один из моих помощников стал показывать пациенту серию картинок на другой стороне стерильного экрана. С. Х. сначала точно называл каждый предмет. Затем, до того как ему показали изображение бабочки, я приложил электрод к той точке мозга, где, как я предполагал, должна была располагаться речевая кора. Пациент сохранял молчание какое-то время. Затем он щелкнул пальцами, как будто был раздражен. Как только я вынул электрод, он сразу заговорил: «Теперь я могу говорить, – сказал он. – Бабочка. Я не мог ухватить слово «бабочка», поэтому пытался схватить слово “моль”»!
Совершенно очевидно, что пока речевой механизм был временно заблокирован, пациент мог воспринимать смысл картинки с бабочкой. Он предпринял сознательное усилие, чтобы «схватить» соответствующее слово. Но, не понимая, почему это ему не удается, вернулся во второй раз к интерпретативному механизму, находящемуся на значительном отдалении от расстраивающего воздействия электрического тока, и обнаружил вторую идею, которую он считает ближайшей по смыслу к слову «бабочка». Затем пациент, наверное, предложил этот образ своему речевому механизму, но лишь для того, чтобы вновь все кончилось ничем.
Простое объяснение пациента сильно удивило меня. Он поочередно прибег к двум мозговым механизмам и сделал это совершенно сознательно. Он сфокусировал свое внимание на изображениях и поставил себе цель узнать и назвать по очереди каждый предмет. Сначала он проверялся в потоке его сознания. Картинка идентифицировалась, называлась и запоминалась. При этом пациент пользовался областями коры полушарий, при рождении не предназначенных для функций. Очевидно, высший мозговой механизм, понуждаемый решением, принятых разумом, был способен осуществить эту работу, обращаясь к ранее установившимся условным рефлексам. Когда я парализовал его речевой механизм, этот механизм был обескуражен. Тогда он решил, что делать. Заново обдумав понятие «бабочка», он призвал ближайшее к понятию «бабочка» идею, заложенную в его механизме понятий и концепций. Когда понятие «моль» было выбрано и представлено потоку сознания, разум одобрил его, а высший мозговой механизм мгновенно направил это невербальное понятие моли речевому механизму. Но само слово «моль» не было представлено в потоке сознания, как он того ожидал. Тогда пациент сохранял молчание, а затем выразил свое раздражение щелчком пальцев и большим пальцем правой руки. Что-что, а это он мог сделать без помощи специального речевого механизма. И в конце, когда я удалил из коры раздражающий электрод, он пояснил все, через что прошел, с чувством облегчения, используя слова, соответствующие его мыслям. Пациент извлекал слова из речевого механизма, когда он предоставлял ему соответствующие понятия. Вместо слова «он» в этом самоанализе читатель может использовать слово разум. Его работа не совершается в автоматическом режиме.
Как я полагаю, разумная, исчерпывающая гипотеза может быть такой: так как я попросил пациента назвать изображение, он сконцентрировал свое внимание на этом задании, программируя мозг для этой цели с помощью высшего мозгового механизма. Я могу только сказать, что решение пришло из его разума. Нейрональная работа началась в высшем мозговом механизме. И именно здесь разум и мозг сошлись. А из этого следует, что именно здесь пролегает грань между психикой и физическим мозгом. Рубеж между разумом и мозгом. Но эта грань переходит и из мозга в разум, поскольку разум осознает смысл и значение последовательности нейрональных действий, определяющих содержание потока сознания. Нейрон действует в автоматическом режиме, как это происходит в любом другом компьютере.
В согласии с решением разума высший мозговой механизм посылает нейрональные сообщения другим механизмам мозга. Эти сообщения рассылаются, как я считаю, в форме нейронных потенциалов, целенаправленно и определенным образом организованных, и в каждом случае они направляются к соответствующим целям-мишеням в сером веществе мозга. Эти сигналы побуждают человека направить взгляд и сфокусироваться на том вопросе, который является предметом рассмотрения. Побуждают человека интерпретировать то, что он видит, выбирать слова, выражающие их смысл и значение.
Все это свидетельствует о той работе, которую способны выполнять мозговые механизмы. В то же время некоторые механизмы мозга способны фильтровать информацию, поступающую к сознанию, допуская к нему только то, что относится к делу. Они тормозят и препятствуют прохождению всех прочих потоков информации, направляющихся в центрэнцефалическую интегрирующую систему так, чтобы такие данные не вспыхнули в потоке сознания. Таким образом, сознание может принять решение относительно того, что должно быть элиминировано, то есть в данный конкретный момент и в данном случае выведено из центра внимания пациента.
Несомненно, это лишь гипотетические рассуждения. Понятно, что очень многое выполняется автоматическим и рефлекторным механизмами. Но то, что делает разум или рассудок, – это совсем другое. Его невозможно приписать к какому-либо нейрональному механизму, которое можно было бы вскрыть.
Глава 15
Дублирование сознания
Давайте рассмотрим, что переживает пациент, когда электрод хирурга, приложенный к интерпретативной коре, побуждает ее «проиграть» заново картины опыта прошлого. Поток сознания внезапно для него удваивается. Он вполне осознает не только все происходящее в операционной, но и переживает «ректроспеции» своего прошлого. У пациента сохраняется способность обсуждать с хирургом содержание и смысл обоих потоков.
Разум или рассудок пациента, рассматривающий ситуацию в столь отстраненной и критической манере, совершенно отличается от нейронального рефлекторного действия. Важно отметить, что два потока сознания имеют два различных источника: один движим сигналами, поступающими из окружающей среды, другой – возбуждается электродом, посылающим в кору мозга шестьдесят импульсов в секунду. Поскольку в состоянии сознания не должно быть замешательства, можно заключить, что если содержание сознания зависит в значительной мере от нейрональной активности, само сознание от этой активности не зависит.
Один молодой пациент из Южной Африки, находясь на операционном столе и осознав происходящее вокруг него, заявил, что очень удивлен, осознавая, что общается со своим кузеном на ферме в Южной Африке, в то время, как он понимает, что находится в операционной в Монреале. Этот случай служит хорошей иллюстрацией тому, о чем я говорил выше. Разум пациента был настолько же независим от рефлекторного действия, насколько независим от этого действия был разум хирурга, который все это слушал и стремился понять значение и смысл услышанного. Таким образом, мои доводы говорят в пользу самостоятельности работы разума.
Если же, напротив, предполагать, что истина заключается в том, что высший мозговой механизм создает разум собственными силами, можно было бы ожидать некоторого ментального замешательства в случае, когда электрод активирует нейрональные архивы и поток сознания прошлого начинает поступать к разуму вместе с потоком текущего, сегодняшнего сознания.
Кто-то может задаться вопросом: обеспечивает ли высший мозговой механизм разум своей собственной энергией в такой ее измененной форме, что разум перестает нуждаться в поступлении ее по осевшим цилиндрам аксонов? Боюсь, что задаваться подобным вопросом значило подвергнуть себя риску быть осмеянным физиками. Однако такой вопрос у меня все же возникает, поэтому я должен сформулировать предположение сам.