Свет представлял собой волну, а не поток частиц. В этом Куин был убежден.
Но как это доказать? Он снова уселся за стол и придвинул к себе стопку писчей бумаги. В радуге свет расщепляется на цветные полосы. Но радуга не имеет практической пользы. Ему нужно…
Когда он снова поднял голову, в доме царила тишина, и окно совершенно почернело. Мгновение Куин глядел на него, потом покачал головой. Сейчас надо думать о свете. Его отсутствие — совсем другой вопрос. Кроме того, по стеклу стучали струи дождя, весенний ливень. Вода состояла из частиц…
Ноги затекли, и Куин поднялся, чтобы размять их, но вдруг замер, услышав какой-то шум.
Вот опять, что-то вроде еле слышного стука молоточка в дверь. Уже слишком поздно, и никто не откроет. Клиз наверняка спит, и последний слуга уже удалился в свою комнату на четвертом этаже.
Куин схватил со стола масляную лампу, спустился вниз и распахнул тяжелую дверь. Из-за его плеча свет падал полосами в темноту, но снаружи никого не было видно, кроме расплывчатого белого пятна.
— Кто там? — крикнул герцог, держась подальше от струй, стекавших с крыши.
Пятно в темноте шевельнулось и бросилось к нему.
— Слава Богу, вы не спите, — раздался женский голос. — Я подумала, меня никто не слышит.
Она вошла в круг света, продолжая что-то говорить, хотя он уже не слушал. Было очевидно, что перед ним не простая леди. Казалось, она появилась из иного мира и была совсем чужой в Литтлборн-Мэноре. От одного ее вида у мужчин кружилась голова, словно сирена преодолела века и расстояния и очутилась на пороге дома герцога, чтобы свести его с ума.
Темные волосы струились по ее плечам, отчего кожа казалась полупрозрачной, будто светящейся изнутри. Герцог не видел, какого цвета ее глаза, но ресницы были длинными и влажными.
Тут он наконец заметил, что она стоит под дождем.
Герцог подхватил ее на руки и понес в дом, подальше от дождя. Она ахнула и начала было что-то говорить, но он поставил ее на пол и спросил:
— Что вы здесь делаете?
— Экипаж перевернулся, я не смогла найти кучера, и он не отвечал, когда я звала его, — дрожа, ответила она.
Куину было трудно слушать. Ее волосы, как нити мокрого шелка, облепили плечи. Платье намокло и пристало к телу, подчеркивая каждый изгиб.
Слишком поздно он понял, что ее прищуренные глаза выражают неодобрение.
— Вашему хозяину не понравится, что вы стоите здесь, болтая со мной, — резко произнесла она.
Она приняла его за слугу? Ну конечно, на нем не было сюртука и галстука, однако и в таком виде никто прежде не принимал его за кого-то, кроме герцога или, если речь идет о тех днях, когда был жив его отец, за будущего герцога. Он ощутил странную свободу.
— Болтая? — довольно глупо переспросил он. Эта вымокшая женщина выглядела удивительно умной в отличие от наивных девушек, с которыми он встречался в Лондоне.
— Я не… — Она резко замолчала. — Повторяю свою просьбу. Не могли бы вы позвать дворецкого? — произнесла она таким тоном, словно стискивала зубы.
Куину казалось, будто перед ним видение. Он слышал о подобном: мужчины внезапно теряли рассудок и могли даже поцеловать жену викария.
Он всегда считал, что подобная дерзость объясняется недостатком ума, но поскольку не собирался ставить под сомнение собственные умственные способности, вынужден был изменить взгляды. Хорошо, что русалка не жена викария, потому что иначе он бы поцеловал ее, позабыв об облеченном высоким саном супруге.
— Кажется, вы замерзли, — сказал он, заметив, как она начала стучать зубами. Неудивительно, что у нее такой сдавленный голос. Ей нужен был растопленный камин. Не раздумывая, Куин подхватил ее на руки.
Брюки тут же насквозь промокли, и Куин отчетливо понял, что его тело согласно с разумом. Если один вид этой женщины так возбудил его, то теперь ситуация стала только хуже. Она была великолепна — нежная, душистая, промокшая…
— Отпустите меня!
И словно в подтверждение ее слов, откуда-то снизу донесся пронзительный лай. Куин опустил глаза и увидел промокшую маленькую собачку с очень длинным носом. Она снова властно тявкнула.
— Это ваша собака? — спросил Куин.
— Да, Люси моя собака. Так вы отпустите меня?
— Ко мне! — позвал Куин собачку и обратился к даме:
— Отпущу через минуту.
Он направился было к гостиной, но тут же сообразил, что камин потушили на ночь. Однако в серебряной комнате Клиза была угольная печь.
— Куда вы идете? — с негодованием спросила женщина. — Кучер остался на улице и…
— Клиз вот-вот придет. — Ее губы завораживали: пухлые, ярко-розовые. — Он позаботится о вашем кучере.
— Кто такой Клиз? Погодите! Вы несете меня в комнату слуг?
— Не говорите мне, что вы одна из тех женщин, кто никогда не заходил в эту комнату. — Герцог прошел в дверь и придержал ее для собаки. — Ваша собака похожа на крысу с берегов Темзы.
— Люси не похожа на крысу! И какое это имеет отношение к делу? Я мисс Оливия Литтон, и я требую…
Оливия. Хорошее имя. Он посмотрел на ее ресницы и пухлые губы. Ее глаза были цвета зеленоватой морской волны или молодых весенних листьев.
— Отпустите меня, грубиян!
Куину не хотелось ее отпускать. Это было на него не похоже. Обычно его волновали только многочленные уравнения. Или свет. Но у мисс Литтон были такие прелестные округлости. Он мог бы держать ее на руках вечно. Особенно ему нравился мягкий изгиб ее спины. И пахла она восхитительно — дождем и цветами.
— Я сообщу вашему хозяину! — В голосе Оливии звучала угроза. Она говорила, как королева.
Куин бережно положил ее на диван и подбросил в печь угля. Заплясали желтые языки пламени, и ему удалось как следует разглядеть лицо Оливии. Она была в ярости: глаза сощурены, руки скрещены на груди, словно перед ней был разбойник, готовый напасть.
Герцог с радостью подтвердил бы ее опасения.
Собака вспрыгнула на диван и расположилась рядом с мисс Литтон. Она была чуть больше книги, но глаза свирепо блестели.
Между Люси и мисс Литтон было странное сходство, хотя, конечно, не касалось носа.
— Если вы сию минуту не приведете хозяина, я сделаю все, чтобы вас уволили. Выгнали без рекомендации!
В ответ на эту угрозу собака громко залаяла.
Герцогу потребовалось несколько минут, чтобы догадаться, что он сдерживает смех.
— Вы собираетесь меня выгнать?
Она вскочила на ноги.
— Хватит на меня так смотреть! Если бы ваши мозги были чуть больше мышиного члена, вы бы поняли, что я пытаюсь сказать вам нечто важное!
И тут герцог, к своему удивлению, рассмеялся. Его матери не понравились бы красочные выражения мисс Литтон.