«Одиночество, — думал я, шагая к „Приюту уходящих в никуда“. — Они все здесь страшно одиноки…»
В «Приюте», кажется, ничего не изменилось. Царству теней не было никакого дела до гибели Города. Троица в углу воспринималась уже как часть интерьера и у меня возникло сомнение: действительно ли люди там сидят? Или это большие заводные куклы для придания бару особого колорита?
Кстати, одного не хватало в баре. Не хватало Равнодушной. Сердце мое болезненно сжалось. Неужели?..
Из-под кресла у стены торчали чьи-то ноги в джинсах. Я быстро наклонился, вгляделся. Неизвестный лежал ничком, уткнувшись головой в сложенные руки, и сопел.
Я выскочил из тихого бара и бросился к подъезду. Влетел на лестничную площадку, распахнул дверь, прошел через анфиладу комнат и, тяжело дыша, остановился перед последней. Осторожно постучал. Не дождался ответа и постучал снова. В комнате было тихо. Тогда я решительно открыл дверь и вошел. Медленно обвел глазами зеркало, окно, пустые кресла, кровать под красным балдахином. Сказал негромко, чего-то пугаясь:
— Здесь есть кто-нибудь?
В ответ не раздалось ни звука. Я пробрался к кровати и отодвинул край балдахина. Сначала мне показалось, что на кровати лежит только длинное черное платье, но я тут же понял, что ошибся. Девушка лежала ничком, как тот неизвестный в баре, спрятав голову под подушку, — и у меня опять болезненно сжалось сердце. Опоздал…
Едва я дотронулся до ее плеча, как Равнодушная резко сбросила подушку с головы, быстро села и подобрала под себя ноги. Волосы ее спутались, бледное лицо было страдальческим и злым, а под глазах легли темные круги.
— Ты что? — зло сказала девушка. — Тебе чего надо?
Мне хотелось ее обнять. Я отступил на шаг и облегченно вздохнул:
— Mне показалось…
— А мне наплевать, что там тебе показалось! — выкрикнула девушка и ударила кулаком по подушке. — Наплевать! Убирайся отсюда!
— Я иду к Печальным Братьям.
Девушка вздрогнула. Я видел, что она поверила мне сразу и безоговорочно. Она соскочила на пол, подошла ко мне, подняла бледное лицо и спросила шепотом:
— Можно я с тобой? Глаза им выцарапаю! — В шепоте ее звучали боль и ненависть. — Горло им перегрызу! Задушу…
— Нет, я пойду один.
Девушка подступила еще ближе.
— Не за то, что они задумали. А за то, что предупредили. Зачем, скажи, зачем?
Что я мог ей сказать? Что я мог ей объяснить?
— Я иду, чтобы убедить их отказаться от этой затеи.
Девушка оторопело посмотрела на меня, медленно откинулась назад и захохотала.
— Не… нор… мальный! — проговорила она, задыхаясь от смеха. — Ненормальный! Вы посмотрите на него, на спасителя и защитника! Убедить! Ха-ха-ха!..
— Э-эх, люди-человеки беспомощные, — я махнул рукой. В конце концов, в чем она была виновата? В чем они все были виноваты? — Где тут у вас «Подвальчик веселых сновидений»?
Девушка продолжала смеяться, не слушая меня. Кажется, у нее начиналась истерика.
— Где «Подвальчик веселых сновидений»? — крикнул я так, что в высокой вазе загудело.
Девушка резко оборвало смех и торопливо ответила:
— На окраине. У самой равнины. Кажется, сорок третий сектор. Или сорок второй.
— Хорошо. Найду.
Я повернулся и зацепился ногой за стул. Стул с грохотом повалился на пол. Я перешагнул через него и вышел из комнаты.
Да, они ни в чем не были виноваты. Да, они были жертвами. Но как же быстро они сдались! Ведите их к пропасти — и они пойдут за вами, и бросятся вниз головой. Привыкли к тому, что блага сами падают им в руки… Небожители…
Я быстро шагал вдоль серых домов, отыскивая взглядом цифры на стенах.
— Все, все в «Подвальчик веселых сновидений»! — завопили нестройные голоса. — Выпьем за освобождение! Выпьем за гибель!
Я резко остановился, словно наткнулся на невидимую стену. Невдалеке улица переходила в равнину, а напротив, через дорогу, вчерашняя компания с криками толпилась у входа в бар.
— Я жил в чудесном мире! — вопил лиловый толстяк, продираясь вперед. — И завтра снова буду там!
— Пей, пей, не жалей! — визжала фиолетовая женщина, повиснув на сутулом парне в серых лохмотьях.
Звенели бутылки, разбиваясь о тротуар, кто-то кричал, а кто-то заходился в хохоте, и зычно ревел полуголый верзила с залитым кровью лицом:
— За нашу смерть!
— За нашу смерть! За смерть! — подхватили нестройные голоса, закривлялись потные лица, и люди, сбиваясь в кучу, потянулись в дверь бара.
…Хрустело стекло под ногами. Я медленно ходил вдоль серого дома — вперед и назад — и мне было грустно. «Мгла! Мгла!..» — неслось из «Подвальчика» вперемешку с хохотом и рыданиями.
Я расхаживал очень долго. Темнело, кое-где в окнах начали зажигаться огни. Из-за угла вышел высокий широкоплечий человек. Он медленно приближался, и белый свитер пятном выделялся в сумерках. На лице человека чернела маска. Я, замерев, напряженно ждал, когда он подойдет.
Человек замедлил шаги и произнес знакомым надорванным голосом:
— Ну, пошли, что ли, спаситель.
— Рад приветствовать Печального Брата, — ответил я и не узнал своего голоса.
5
— Смотрите! Смотрите, как они радуются своему последнему вечеру, — со злостью сказал Белый, глядя в окно.
Мы — я, Синий, Зеленый и Светловолосая — поднялись с кресел и молча встали за его спиной.
В бледном вечернем искусственном свете бродили черные тени. Тени кричали, пели, смеялись и плакали, собирались в небольшие группки и распадались, словно окно было большим мрачным калейдоскопом, подзорной трубой, нацеленной на круги Ада.
— А что у Трех Покойников! — мрачно произнес Синий. — Столпотворение! Безумие… Громят игральные автоматы, деревья ломают, спариваются у всех на виду…
— Готовятся отойти в лучший мир, — сказал Зеленый.
— И все-таки это жестоко, — произнес я, глядя на их невеселые лица.
Белый с горечью засмеялся:
— Жестоко! Просто небольшая встряска ддя прочистки мозгов.
— А ведь они действительно радуются, — задумчиво сказала девушка. — Им показали выход и у них нанонец-то появилась цель: завтра умереть.
Я повернулся к ней:
— Возвращаю ваш утренний вопрос: почему вы, Печальные Братья, противопоставляете их и себя? Вы что, из другого теста?
— Отвечаю, — процедил Белый, не отрываясь от окна. — Разница в том, что придумали это мы, а не они. А теперь мы любуемся на них.
Я снова сел в кресло и произнес в пространство:
— Интересно, в завтрашнем номере газеты Печальные Братья сообщат граду и миру о том, что жизнь продолжается?
— Сами догадаются, — пробурчал Белый. — И вообще, спутал ты нам все своим появлением. Благодетель… Только учти, — он, наконец, повернулся ко мне, — нас не переделаешь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});