головой. Всегда надо быть вежливым.
Шестерки глухо заворчали и сделали шаг вперед, но шериф успокаивающим жестом
заставил их застыть на месте. И им оставалось только зло буравить мне спину
своими маленькими, лишенные зачатков разума глазками. Народ медленно расступался,
давая мне дорогу, в глазах застыла ненависть. Я любую минуту ждал брошенного
камня в спину. Или пули. Все в той же тишине мы вышли из этой вонючей норы
шакалов, и пошли по старой грунтовой дороге с мелкими круглыми камушками на ней.
Солнце уже высоко поднялось, и наши тени со Сциллой практически исчезли.
— Ну и что мы будем делать?
— Не знаю. — Я пожал плечами. — Скоро Малыш проснется?
— Уже вот-вот. А у нас так и нет молока.
Что же мне делать с так некстати, свалившимся на меня подопечным? Ведь должны же
быть где-то точно такие как он. Я посмотрел в небо, но кроме кружащей очень
высоко в небе стаи орлов никого не было. Довольно большая стая. Птиц тридцать.
Что у них там, собрание? Я сощурил глаза, чтобы рассмотреть все получше, но
высота была слишком большой. Орлы, парящие на восходящем воздухе, с земли
казались маленькими точками.
— Мы не одни!
У разбитого ржавого бензовоза меня поджидали головорезы шерифа. Впереди стояли
два моих знакомых дауна, расставив ноги и крепко сжимая ружья, которые казались
игрушечными в их мускулистых руках. Шериф сидел на высоком ржавом капоте
грузовика и, свесив свои ноги на бампер пил из горлышка бутылки виски. Его
винтовка стояла прислоненной к борту машины. Чуть дальше с такими же улыбками,
как и у первых горилл, стояли еще две шестерки, ружья висели за спиной. Это плюс
хоть и небольшой. На мой взгляд, они не чем не отличались от первых и были,
наверное, выращенными в одной пробирке. Ребята были абсолютно спокойны и
уверенны в своих силах. На их месте я бы повел себя точно также. Ну, во-первых,
потому, что у них были куриные мозги, а во-вторых, потому, что они действительно
были опасны. Я аккуратно положил спящего ребенка у своих ног. Сейчас мне
понадобятся обе руки. Затем медленно, не спуская внимательного взгляда с
улыбающихся и также внимательно следящих за мной бандитов, снял рюкзак и положил
на песок карабин. От него сейчас никакого толка, сейчас моя победа в скорости.
— И даже не пытайся делать глупости. — Так называемый шериф допил свое пойло и
швырнул бутылку на песок. Рыгнул. Спрыгнул на раскаленный песок и уверенной
походкой, даже не взяв с собой ружья, направился ко мне. Группа прикрытия все
также излучала на своих рожах идиотские улыбки. У них, наверное, от солнышка в
мозгах помутилось. Хотя нет. Мозгов у шестерок нет, пара клеток отвечающих за
основные инстинкты в лучшем случае.
— Я же просил отдать ублюдка. Теперь не обессудь. Мне придется скормить тебя,
твою драную кошку и этого урода своим псам. Что поделаешь, с мясом сейчас
напряжен-ка. — Дебилы в ответ на шутку босса заржали.
— Правда, могу торжественно пообещать, что умирать ты будешь медленно. Как,
согласен? Да ты не стесняйся, не молчи. Мои ребята любят, когда кто-нибудь
кричит.
Я был предельно сосредоточен и напряжен. Шериф подошел ко мне на расстояние пяти
метров.
— На счет два, — Сказал я Сцилле.
— Раз, Два!
Длинным прыжком Сцилла прыгнула к опешившему шерифу, и выскочившее из ее хвоста
жало впилось тому в ногу. Ублюдок закричал и в судороге упал на горячий желтый
песок. Я выхватил предусмотрительно снятый с предохранителя.223 и, не целясь,
открыл беспорядочную стрельбу по ближайшей шестерке. Тот вскрикнул и с четырьмя
дырками в груди медленно сполз по окрасившемуся кровью железному борту бензовоза.
— Пригнись!
Я упал на оба колена. Пуля из громыхнувшего охотничьего ружья второго убийцы
прошла высоко над головой. Краем глаза заметил, что двое дальних опомнились и
пытаются снять ружья висящие за спинами. Я был не так косоглаз. Мой свинцовый
ответ ударил стрелявшего врага в лоб, и вылетел из затылка вместе с веселой
струйкой яркой крови. Тело, подобно сломанной кукле упало. Испытывая чувство
глубокого удовлетворения, я навел дуло на уже разобравшегося со своим ружьем
бандита. Второй все также возился со своей бандурой и громко витиевато матерился.
Но стрелять не потребовалось. Захлопали орлиные крылья, поднимая над полем битвы
ветер и песок, а затем с голубого неба упали летуны, которых я сначала принял за
парящих в высоте орлов. Над бандитом с ружьем, яростно хлопая крыльями, завис
один из человеко-птиц. В руках он держал длинное серебристое копье с сияющим
желтым светом стеклянным наконечником. Шестерка стал наводить на него дуло
своего так и не выстрелившего ни разу ружья, но безнадежно опоздал. Летун ударил
гориллу копьем сверху в низ, и тот рассыпался серым пеплом. Второй убийца, понял,
что надо делать ноги, закричав, он рванул обратно к деревне. Но пробежал совсем
немного, дорогу ему преградили три сошедших с небес ангела. Удар сияющего копья
и все было кончено.
Летуны все садились и садились вокруг меня, не обращая внимания на все еще
дергающегося в судорогах, облепленного кровавыми хлопьями пены шерифа.
— Чем это ты его? — Спросил я у Сциллы, медленно убирая пистолет в кобуру. С
ребятами надо быть поосторожней.
— Так. Для охоты на крупную дичь.
Затем я прошел к проснувшемуся малышу и, взяв его на руки, протянул стоящей
ближе всех ко мне женщины. Она взяла его на руки, не отрывая от моего лица
изучающих глаз с золотой радужкой. Малыш весело зачирикал. Женщина ответила ему
тихой воркующей трелью, потом улыбнулась мне и, взмахнув серебристыми крыльями,
поднявшими ветер, вознеслась в небо. Остальные, подпрыгнув и расправив свои
метровые крылья на поднятом женщиной ветре, поднялись в воздух. На земле остался
только один летун.
— Спасибо. — То ли пропел, то ли прочирикал он.
Я склонил голову, мол, не стоит благодарности.
— То, что ты ищешь, там. — Неожиданно сказал человек и показал рукой на восток,
а затем, не дав сказать мне ни слова, исчез в небе.
Сложив руки козырьком и защищая от солнца глаза, я смотрел, как парят на ветре
люди, которых Пустыня научила летать. Маленькие фигурки людей все выше и выше по
спирали поднимались в небо. Вот они уже точки, а вот и совсем исчезли в
бездонной голубизне.
— Красиво, правда? — Спросила Сцилла.
— Правда. — Произнес я, поднимая с песка вещи. Нас ждала дорога..
Глава 6. Слезы звезд
Он сидел возле разрушенной временем автозаправочной станции давным-давно
сгинувшей фирмы "Шелл", положив свои длинные тощие ноги, обутые в старые
довоенные кроссовки, на валявшуюся, почти вросшую в растрескавшийся асфальт и
заросшую ползучей травой бензоколонку. Наше приближение его совсем не смутило,
он все также спокойно сидел, выпуская из своей видавшей виды табачной трубки
аккуратные колечки дыма. Неподвижный, высокий, худой с длинными жилистыми руками
и лицом, скрытым в тени большой соломенной шляпы с широкими полями. Лишь, когда
я подошел к нему чуть ли не вплотную, он поднял на меня глаза, осветившиеся
заходящим солнцем, сощурил их от еще яркого солнечного света, улыбнулся и развел
руками, показывая, что оружия у него нет. Человеку было лет шестьдесят. Длинное
скуластое лицо, прямой массивный нос и сощуренные карие глаза с множеством
мелких морщинок по углам придавали человеку сходство с давно умершим президентом
Линкольном. Очки в золотой оправе, сползшие на кончик носа, темно-желтый жилет с
множеством карманов стиля "Все свое ношу с собой", поверх чистой рубашки, темно-коричневая
потрескавшаяся табачная трубка, испускающая сизый дымок и толстая кожаная
тетрадь, лежащая на коленях придавали человеку вид старого профессора. Рядом
лежала брезентовая сумка, почти выцветшая на солнце. И самое удивительное, у
человека не было оружия, я даже не заметил простого ножа.
Человек приглашающим жестом показал на землю рядом с собой и я, сняв рюкзак и
ружье, устроился на желтовато-зеленой пожухлой траве рядом с ним. Сцилла сползла
с плеча, потянулась и выпустила коготки, затем сладко зевнула.
— На мой взгляд, он опасности не представляет, пойду поохочусь.
— Давай, только недолго, скоро темнеет.
Она мягкой кошачьей походкой прошла по траве и скрылась за вечно засохшими
тонкими сосенками, обильно растущими на пустом месте. Человек ничего не сказав