были простодушны да открыты, детей малых напоминали, что только-только ходить начали. Много чего просили они, да только мало кто задумывался об истинной силе желаний, а еще меньше – о плате за желаемое. Немало бед принесли их необдуманные слова да помыслы. И было бы еще больше , если бы боги строго не следили за неосторожными да опасными помыслами.
Но даже им, Старшим, было не под силу уследить за всем.
Доверяли они друг другу,и не ждали, что среди своих предательство прорастёт коварным побегом, расцветёт ядовитым цветком.
Так пожелал один из них власть себе взять, чтобы всем миром править да главным стать среди своих. Вот только не с того конца взялся, на силы свои понадеясь, потому и беды большой не наделал.
Долго думали старшие, как покарать и придумали: отправили его за горы высокие, реки широкие, пески сыпучие да леса дремучие, чтобы ума набирался. А дабы и самим не забывать, прозвали его Баламутом.
Долго скитался изгнанник, много повидал, многому научился, но на месть так и не отважился, а вот сил решил подкопить – вдруг старшие вновь его планы порушат. А чтобы как-то укрепиться, учеников набрал себе под стать .
Учил их волошбе, как умел, строго спрашивал, но ещё строже наказывал, когда что–то не получалось. Так и стали появляться вокруг его Чертога колья с черепами в назидание и для устрашения...
Боялись ученики своего наставника. Вот только испробовав силу свою, да укрепившись в ней в полной мере, тоже власти cебе захотели. Всё чаще начали отказываться прислуживать, мол, лучше больше времени на обучение потратят, чем на чёрную работу. Пошли склоки да свары промеж них, когда те, что были посильнее да опытнее, гонор свой решили показать. Всё чаще стала литься кровь.
Задумался тогда наставңик, что кому-то надобно прислуживать в Чертоге – не всё же ученикам его грязную работу делать. Так стали пропадать люди в окрестных пoселениях: когда мoлодые да сильные мужчины, когда дети малые, но всё чаще девки, что красотой отличались. Так и поползли слухи, что коли ребёнок пропал, то дикие гуси его забрали, а девку пригожую змей летающий уволок.
Как невольники в услужении появились, поутихли ссоры прoмеж учеников, но со временем опять разгорелись: силу да умения стали друг на друге пробовать.
Поначалу забавляло это Баламута. Сам порой развлекался тем, что подстраивал ученикам западни. Но со временем начал понимать, что не далёк час, когда кто-то из них укрепится в силе и попытается пойти против него.
Долго думал, как обезопасить себя не столько от чужаков, сколько от своих учеников. Следил за ними, прикидывал силу да ум каждого, но никто не выделялся особым умением или силой. Или же желанием восстать против учителя.
Успокоился Баламут. Да на время забыл об опасности. И напрасно.
А она уж подкралась к самому порогу да затаилась, выжидая.
Разные были ученики у Баламута. Поначалу брал любого, кто сам придёт да попросится, но со временем придирчив стал: кто по силам не подойдёт, а кто просто лицом не понравится.
Да только коли скрытое сокровенное чувствовал, то и отпустить уже боялся: мало кто еще обучит, силу пробудит,так и врага обретёшь. И томились такие в подземельях Чертога, в ожидании часа смертного.
Время шло, и хоть в желающих стать приближёнными не было недостатка, но с каждым разом всё меньше и меньше кто из них допускался к обучению.
Старшие безропотно принимали всё, что делал наставник, но были среди них те, кто начал сомневаться правильно ли так? Но не хватало им решимости и сил, чтобы восстать против воли учителя. Уходили они... тихо, тайком, чтoбы скрыться, затеряться.
Укрепился Чертог Баламута, разросся в поселение. И с каждым оборотом Колеса Извечного всё больше становилоcь под стенами его кольев с черепами, что стерегли покой хозяина, следили своими пустыми глазницами за учениками да прислужниками-невольниками. Всё они видели, всё примечали да хозяину передавали.
Шло время... беда, затихшая, затаившаяся, очнулась ото сна и вползла в чертог с теми, кто жаждал силы испробовать, что бы стать учениками Великого Змия (как прозвали его прислужники-невольники). Да только кто разглядит, узнает беду-то в девице-красавице, что шла позади всех, голову склонив да очи потупив?
Легки и бесшумны были шаги её. Kосы чернотой могли бы посоперничать с темнотой самой долгой зимней ночи. Движения изящного стана притягивали взор, завораживали, как змеиный танец. Наряд шёлковый искрился да переливался, как чешуйки аспида. Сладок был голос её...
И раньше приходили девицы в ученицы проситься. Хоть и соглашался брать, но обучал их Баламут неохотно: коли сами чего добились и – ладно. И хватит им. Ни одна из них не смогла тронуть его чёрное сердце. А эта – одним взглядом будто раскалила до бела, лишила покоя. Разум в раз усыпила.
Не устоял Баламут. Сделал поначалу девицу своей ученицей, а затем стала она ему женой.
Долго обхаживал, уговаривал, дарами соблазнял. А уж как добился своего, да свадьбу сыграли, то не отпускал – насытиться не мог телом её белым.
Следовала она с ним повсюду, как равная. Требовал Змий, чтоб слушались её, подчинялись, как ему. Когда ж доходило до наказания провинившихся,то тут Змиева жена могла бы посоперничать с мужем в жестокости да изощрённости.
Много знаний взяла она. Многими умениями oвладела. Сравнялась она силами и желаниями со своим наставником и мужем. Да только всё чаще стали замечать старшие из учеников, как засматривается Змиеха на других мужчин. Тайком вечером уводила того, кто понравился и после бедолагу уже не видели. Только поутру появлялся ещё один кол с черепом под Чертогом...
Знал Баламут о том... порой сам и подсказывал кого из учеников выбрать . Даже место тайное сделал для ненаглядной, что бы было где утехам предаваться подальше от глаз да ушей лишних. Ненасытна она была да җестока с любовниками. И кричали они не от исступления страстного, а от боли... и до рассвета не доживали – молодость и силу их Змиеха выпивала,