Читать интересную книгу Корни и побеги (Изгой). Роман. Книга 3 - Макар Троичанин

- Ты не путай – то буржуазная интеллигенция.

- А у вас… - он прикусил язык, сболтнувший поперёд ума не то, что нужно, и неловко выправился, потеряв нить рассуждений, - …не возникало сомнений относительно самоотверженности нашей… - он чуть скосил глаза, чтобы убедиться, что она не услышала фальши в произнесённом слове, - …интеллигенции?

- Всякие бывают, - ответила Травиата Адамовна, подумав. Себя она, имея семь классов образования, к интеллигенции не относила. Она у неё почему-то ассоциировалась с постоянно читающими очкариками с белыми гладкими ладонями, занятыми чистой бумажной работой. Муж тоже был не интеллигентом, а кадровым военным. И вообще в стране победившего пролетариата интеллигентов, мягко говоря, не любили, относя к ним, в первую очередь, всех конторских чиновников ниже директора – директоров считали работягами, своими – и не давали воли жирующим тунеядцам, составляющим тоненькую надклассовую плёнку, которая, по учению великого вождя, скоро исчезнет. Для этих интеллигентов были чёткие определения «вшивые» или «вишь, очки надел, глаза бесстыжие прячет». Их люто ненавидели, и все хотели вывести детей в инженеры или, хотя бы, пристроить на чистую работёнку. Вшивых очкариков не любили за образование, за непонятный разговор, за чистоту, за ум. В народе прощали всё: неправедно нажитое богатство, физическое уродство, убийство, не говоря уж о разбое и кражах, но не прощали ума. Никогда не утихала самая сильная ненависть – дурака к умному. Умных подозревали во всём: в обмане, в подлоге, в подлости, справедливо, в общем-то, полагая, что ум – помощник в этом. Подозревали в том, что сделали бы сами, но не хватало ума, и это злило, вызывая пухнущую зависть к умникам. Из очкастых вшиварей постоянно вылезают самые гнусные враги народа, у которых ум за разум зашёл, иначе бы они своими засалившимися мозгами не мыслили свергнуть советскую власть, убить товарища Сталина и продаться капиталистам. Пожалуй, прав шофёр. – Но у нас в стране, где власть принадлежит рабочим, не больно-то поумничаешь, сразу прижмём к ногтю. А то, что капиталисты погибнут, не много ума надо додуматься. Об этом каждый пионер знает. Останется только великое пролетарское государство с коммунистическим строем, в котором не будет классов и, тем более, надклассовых надстроек, а будут только счастливые люди, которым незачем самоуничтожаться. Нужно стараться приблизить это время, стараться уже сейчас жить по-коммунистически. Так, как жил Ленин, товарищи Дзержинский, Свердлов, Киров, как сейчас живут товарищи Сталин, Берия, Каганович, Ворошилов, у которых вся жизнь отдана народу.

«До чего же счастливые эти русские», - думал, слушая патриотку, Владимир. – «Живут в ужасающей нищете и гробятся на каторжной работе, а верят. Верят в своих вождей как в богов, верят в призрачную идею всеобщего благоденствия в далёком коммунистическом раю, верят, что его можно сделать. У нас тоже была вера в фюрера и в новый богатый Рейх. Была и лопнула. Интересно, как будет у русских?». Сам он не верил в процветающее общество равных, нисколько не сомневаясь, что так просто Шварценберги и Шендеровичи не сдадутся, не уравняются, на смену им обязательно появятся такие же, поскольку уравнять человеческий разум невозможно.

- Это хорошо, когда есть, что отдать народу, - ответил он на призыв соседки жить по-вождистски, - хуже, когда не только отдавать нечего, но и самому не хватает.

- А от тебя ничего и не требуется: работай по-ударному – это и будет твоя лучшая отдача.

- Тогда ближе всех подошли к жизни по-коммунистически зэки: всё отдали, живут сообща и ежедневно вкалывают по-ударному. Если убрать охрану, то это и будет светлое будущее?

Он и сам испугался своих слов и, не дав ей возразить и запомнить нечаянно вырвавшуюся крамолу на русскую идею, поспешно продолжил, отвлекая внимание:

- Всё одно и то же: работай и работай, когда жить-то?

Она рассмеялась, а он облегчённо вздохнул, поняв, что соседка не злопамятна.

- В свободное от работы время… если силы останутся. А ты что предлагаешь?

Он решил ещё глубже похоронить свою идеологическую оговорку.

- Мне понравилась ваша идея: жить, никому не мешая.

Вряд ли она помнила свои ненароком сказанные слова, но сноска на них понравилась.

- Просто жить, никому не мешая и не напрягаясь до такой степени, когда жить не хочется, а хочется забыться в пьянке. Цель жизни всегда и у всех одна – жить свободно и независимо. Но это не так просто, как кажется. Всегда найдётся сосед, которому не понравится, что вам ничего не надо, что вы не болеете, не ссоритесь с женой, ничего не требуете от властей и даже ни на что и ни на кого не жалуетесь. Напишет анонимку, потребовав проверки вашей подозрительной уравновешенности, навесит на вас свои грехи, и – конец жизни не мешая друг другу. Зависть – великая сила и главный двигатель современной жизни. Она ломает не только судьбы людей, но и судьбы целых народов.

- Жить свободно и независимо можно только на необитаемом острове, - догадалась экспедиторша.

Владимир умышленно тяжело вздохнул, предопределяя негативную точку зрения на, казалось бы, удачно решённую проблему.

- Не выйдет.

- Кто ж там-то помешает? – Травиате Адамовне всё больше нравилась игра его ума, всё больше нравилось, что не успевает за его нестандартной мыслью, не может догадаться, куда заведут своеобразные логические размышления. Даже не верилось, что всё это сосредоточено в простом шофёре, к тому же ещё и совсем молодом. Таких она в своём окружении не встречала. А муж со своими несостоявшимися атаками и незапланированными отступлениями был жалок.

- Сам себе Робинзон и помешает.

Она звонко, как никогда, рассмеялась, обрадованная неожиданному ответвлению его логики.

- Вы никогда не задумывались, как трудно найти мир в себе, побороть всё возрастающие желания и соблазны, успокоить душу? Всегда, даже когда всё вроде бы есть, хочется ещё чего-нибудь, порой даже неизвестно чего. Робинзон, наверное, захотел бы летать птицей, плавать рыбой и охотиться зверем. Древние философы правильно учили: ищите причины неурядиц, прежде всего, в себе, а не в соседях и ближних своих. Мой главный враг – я сам. Соседи только помогают ему. Для того чтобы прокормиться, тепло одеться и иметь защитное жилище, нужно очень немного. Остальное мы стараемся приобрести вопреки себе для того, чтобы приспособиться к чужим вкусам, чтобы затмить других, как-то выделиться, чтобы создать о себе высокое мнение, забывая, что нет более ложного руководства в жизни, чем чужое мнение. Постоянно разъедающая зависть, несбалансированность собственных желаний и возможностей подталкивают к разлагающему мещанскому желанию жить по мнению, жить как все, но обязательно лучше, подразумевая в качестве эталонов тех, у кого душу заменили вещи.

- Выходит, счастье призрачно и недостижимо? – разочарованно спросила погрустневшая соседка.

- Почему же? – успокоил пессимист. – Достижимо. Надо только понимать и мириться с тем, что оно всегда временное и мимолётное. Постоянно счастливы только дураки и идиоты. И вообще, я думаю, счастье не в счастье, а в его достижении. Чем дольше за ним охотишься, тем радостнее живёшь, но как схватишь, так оно сменяется разочарованием, и чем дольше и труднее охота, тем больше разочарование потом. Так уж устроен ненасытный человеческий разум, особенно, если он подмял под себя душу. Идеально счастливым является Бог, не чувствующий материальной и духовной нищеты. Люди могут только приблизиться к такому счастью, потому что материальное счастье в наше время не совместимо с чистой совестью, а духовное – с высоким и всесторонним образованием. Счастье и несчастье приносит случай, и с этим тоже надо смириться.

- И надо жить? – бодро заключила его же призывом жаждущая счастья женщина.

- Надо.

- Но хотелось бы счастливо. Неужели нет для этого каких-нибудь жизненных правил?

- Есть.

- Что ж ты говорил целый час, а о самом главном не сказал. Ну?

- Десять основных божьих заповедей.

- И только-то? Жить по-поповски, ты считаешь – жить в счастии?

- Не только я.

- Небось, запрещённую библию читал и свихнулся?

- Солдаты, верующие, на фронте пересказывали, - соврал Владимир, - я и запомнил. А вы, наверное, никогда о них не слышали, потому и судите предвзято. Ничего в них нет запретного, наоборот – они учат жить по-человечески.

Экспедиторша подозрительно посмотрела на необычного шофёра и решилась.

- Ладно, давай перечисляй, посмотрим, как я живу по божьим оценкам.   

Отличная зрительная память Владимира легко справилась с воспроизведением того, что заучивалось в начальных классах кадетского училища. Потом фюрер, как и здесь, в России, отменил религию, заменив изучение Библии на заучивание своего «Mein Kampf». Большинство сверстников Кремера тут же забыли неудобные или не очень понятные заповеди, на смену которым пришли всё дозволяющие разухабистые нацистские идеи, а более молодые юные гитлеровцы, как и здешние комсомольцы, вообще не знали запрещённого и там и здесь всемирного учения.