- Как... Вы знаете...
- Вы думаете, господин граф, то, что затрагивает честь этого дома, не касается меня? Мадемуазель де Сувини живет под моей крышей, но, зная, какие нравственные принципы вы исповедуете, без опасения я оставлял вас наедине с ней, которая также любит вас. Что ж, вы и будете её проводником и защитником в этом долгом путешествии в Швецию. Человек, который приехал сюда за ней, болен и не в состоянии следовать дальше. Вы молоды, и любовь поможет вам без препятствий достичь конечной цели. Г-н де ла Герш, я вручаю вам мадемуазель де Сувини под вашу охрану. Вы доставите её господину де Парделану и расскажете ему, как она жила у нас. Выполняя это задание, помните о том, что вы дворянин. Мадемуазель де Сувини богата, а вы бедны. Только господин де Парделан вправе распоряжаться её рукой.
- Я знаю, отец мой.
- А теперь приготовьтесь к отъезду. Завтра вы должны покинуть Гранд-Фортель.
- Вы приказываете это, сударь?
- Да, так надо.
Последний ужин в замке прошел в молчании. Все трое были опечалены. Г-н де Шарней был стар, и тревожило его более всего то, увидятся ли они когда-нибудь? Но, сидя бок о бок с этими двумя подростками, он чувствовал, что как никогда тверд и непоколебим в своих решениях, как человек, преодолевший на своем пути немало бурь и невзгод. Перед тем как разойтись по комнатам, чтобы провести последнюю ночь под од ной крышей, он заставил Армана-Луи и Адриен стать на колени и, вознеся руки к Небу, сказал громко:
- О, святые Авраам и Иаков, всемогущий Боже! Ты видишь этих детей оба они дорогие для меня существа, часть моего сердца. Сохрани их, Господи, и благослови!
Наутро он сам следил за приготовлением к отъезду. Одному из лакеев, который вырос в этом доме и пользовался все общим доверием, было поручено взять на конюшнях трех лучших коней и хорошенько оседлать их. Самый спокойный конь предназначался м-ль де Сувини, самый выносливый - для Доминика, который должен был везти на крупе тяжелый чемодан и мушкет на ленчике седла.
Лакей выполнял свой долг с пониманием, как человек, которого не пугала перспектива дальних странствий. Удовлетворенный этой стороной приготовлений, г-н де Шарней вооружил своего сына шпагой и пистолетами, выбрав лучшие из своего арсенала, сунул ему в карман тяжелый кошелек, полный золота, и нежно расцеловал его. Впервые по щеке старика покатилась слеза.
- Я провожал сына, провожал мать, теперь провожаю их дитя! - сказал он.
Повиснув ему на шею, плакала Адриен.
- Если вы захотите, мы не уедем. Я счастлива здесь. Я привязалась к вам, как отцу. И я совсем не знаю г-на де Парделана. Швеция так далеко! В письме он написал вам о богатстве, которое меня там ожидает, но мне оно безразлично. Оставьте меня рядом с вами. Почему вы думаете, что война пугает меня? Ради доброго дела я готова все снести. Кто будет любить вас, если мы уедем? Кто будет любить меня там?..
И девушка заплакала навзрыд.
Г-н де Шарней прижал Адриен к своей груди.
- Нет, нет! - повторял он. - Это невозможно. Ах, если бы вы были бедны, возможно, я оберегал бы вас, невзирая на волю вашего родственника, который имеет на вас больше прав, чем я, но вы богаты, честь моего имени не позволяет мне лишить вас этого богатства.
- Да исполнится воля ваша! - сказала Адриен, уронив руки.
Когда они сели на лошадей, г-н де Шарней взял Армана-Луи за руку.
- Сегодня ты входишь в жизнь, - говорил он ему. - Пусть она будет у тебя более легкой и более счастливой, чем моя!
Потом он жестом указал ему на замок Гранд-Фортель, где столько мирных дней они прожили, и серые стены которого тоже, казалось, сейчас смотрели на него:
- Взгляни на крышу, которая видела твое рождение, сказал он. - Ты можешь вернуться сюда в один прекрасный день. Но если возвратишься, то не иначе как с высоко поднятой головой и гордым сердцем, как солдат, исполнивший свой долг.
В последний раз он сжал в объятьях Адриен, а затем, сильным взмахом руки толкнув створки ворот, сказал:
- Вперед!
Через несколько минут г-н де ла Герш, Адриен и Доминик, все трое, скрылись за поворотом дороги.
Г-н де Шарней упал на колени:
- Боже Милостивый, будь с ними! - сказал он.
И сам, в сопровождении своих самых отважных слуг, от был вечером в Ла Рошели.
Как опустевшее гнездо, примолкший стоял Гранд-Фортель.
Какое-то время Арман-Луи и Адриен молча скакали бок о бок. Стук копыт, под который они покидали этот уголок земли, где провели счастливые дни юности, эхом отдавался в их сердцах.
Позади оставались и исчезали за горизонтом знакомые с детства поля, леса, пруды, одинокие хижины, поселки, деревушки, не раз исхоженные тропы, проселочные дороги, по которым, беззаботные, они проносились вскачь, речки, которые переходили вброд, долины, холмы, казавшиеся им, совсем ещё малышам, высокими горами.
Вскоре пейзаж изменился, их взору предстали другие, незнакомые картины природы, потом - такие же незнакомые лица стали встречаться на пути, все меньше они говорили и получали в ответ слов приветствий. Затем дорога сделала крутой поворот, пересекла по каменному мосту реку, и теперь Арман-Луи и Адриен не видели больше вокруг ни знакомых деревьев, ни домов, ни прохожих.
Неизвестность, со всеми её загадками, открывалась перед ними. И в то время, как глубокая грусть прокралась в сердце м-ль де Сувини, чувством гордости переполнялась душа г-на де ла Герш. Он один должен был отныне оберегать свою подругу, она была под его охраной, он отвечал за её жизнь, за её честь. Мог ли он прежде рассчитывать на миссию более высокую, чем эта? Не награда ли это за преодоление будущих препятствий? И воспоминания о г-не де Паппенхейме пронеслись в его голове.
- Если бы он встретился мне теперь, - вслух проговорил он, - шпага не выскользнула бы из моей руки.
Адриен услышала это и поняла, какие мысли занимали его воображение.
Она с улыбкой протянула ему руку:
- Крепче держите вашу шпагу, и я буду крепко держать вас в своем сердце, - сказала она.
Незадолго перед заходом солнца, когда они выезжали из большого леса, издалека донесся какой-то хриплый голос. Г-ну де ла Герш показалось, что кто-то произнес его имя. Его слух уловил это дважды.
- Да простит меня Бог, если бы я не знал, что мой друг Рено находится сейчас где-то в далекой провинции, я бы подумал, что узнал его голос.
Однако он обернулся и заметил в конце дороги два взлетевших облака пыли, будто ветер подтолкнул их к нему.
Доминик натянул поводья своей лошади.
- Когда позади уже пятьсот лье, можно потерять пять минут, - сказал он.
Адриен козырьком приставила руку ко лбу, чтобы посмотреть вдаль.
Имя Армана-Луи, хриплым голосом брошенное в пространство, сотрясало воздух.
- Но это он! - крикнула м-ль де Сувини.
- Что?! Рено?! - изумился г-н де ла Герш.
Два всадника, мчавшиеся во весь опор, показались, укутанные облаком пыли.
- Ах, ну конечно же, это г-н де Шофонтен! - обрадовалась Адриен.
- И Каркефу! - воскликнул г-н де ла Герш.
И один за другим они направились к католику.
- Ну, наконец-то, чертов гугенот! - крикнул Рено, с трудом переводя дыхание. Вот уже два часа я мчусь за тобой! Я загнал трех лошадей, и эта, на которой я сижу, доведена до изнеможения.
Порывистым движением он бросился к Арману-Луи. Каркефу тенью последовал за ними.
- Ты выбрал хорошее время для отъезда, - продолжал Рено. - И ты остроумно выехал именно в тот день, когда я приехал к тебе в Гранд-Фортель с визитом... Всюду понемногу дерутся.
- Увы! - вклинился в разговор Каркефу.
- Да это же праздник! Слышно ружейную перестрелку и бряцанье шпаг! Бог Фехтования, мой владыка, ликует! Я принял участие в этих празднествах. Но самовлюбленность - не мой удел: я хотел рассказать тебе об этом, чтобы узнать, захочешь ли ты съесть кусок пирога на таком моем празднике. И вот я обмениваюсь полудюжиной ударов с испанской стороны и оказываюсь, как всегда отступая, в Гранд-Фортель. Мне объясняют там, что ты - в пути! Ла Герш, один, по горам, по долам - без Шофонтена! Ох, несчастный, что могло бы статься с тобой, не окажись я здесь, рядом, чтобы спасти твою душу в решаюший миг?! И я вскочил в седло, хотя Каркефу заохал и застонал...
- Я имел на это право, - вздохнул оруженосец Рено. - Сто пятьдесят лье без передышки!
- Тем не менее, - продолжал Рено. - Так следовало поступить, сказал я ему, потому что речь шла о том, что я должен быть рядом со своим другом гугенотом, который скачет по полям вместе с м-ль де Сувини, и, должно быть, они уже слишком далеко ушли. Двинем напрямую - и мы их все-таки настигнем. Эти маленькие переговоры с ним я искусно украсил ударом шпоры, и вот, наконец, мы догнали тебя.
- Не намерен ли ты, случайно, ехать с нами до самой Швеции? - спросил Арман-Луи.
- Не трудно ли мне было бы проскакать каких-то несчастных сто лье? Думаю, что шпагу понемногу обнажают повсюду. И ещё хочу увидеть страну. Шведы, к которым ты едешь, внесли в ересь свою лепту; я обращу их в свою веру. Каркефу мне в этом поможет. Вперед!