вижу ничего страшного в судьбе тех, кто постоянно живет здесь: есть места и похуже. Замечательнейшее зрелище представляет утренний рынок по воскресеньям, когда индейцы из yungas — теплых долин — приходят в город делать покупки и продавать свои товары.
Они появляются тысячами — в пончо[19], юбках и шалях ярчайшей расцветки. Но, может быть, самые потрясающие одежды носят cholitas — метиски, между прочим считающие себя выше чистокровных индейцев. Многие из них очень хороши собой и отлично это знают. На них короткие пышные шелковые юбки, из-под которых чуть выглядывают кружева нижних юбок, шелковые чулки и высокие испанские ботинки на шнурках. Поверх блузок они носят плюшевые или бархатные жакеты и яркие цветные шали. Туалет венчается кокетливой белой соломенной шляпкой с узкими полями. Свободная походка и колышущиеся юбки придают им что-то вызывающе привлекательное, а если ко всему этому добавить живые черные глаза, розовые щеки и обильные драгоценности, получается поистине чарующая картина.
Cholos — кровные братья хорошеньких cholitas — являют собой дефективную, бесхребетную разновидность людей, физическими и морально не идущих ни в какое сравнение с женскими представителями своей породы. С другой стороны, настоящие индейцы представляют собой удивительный контраст и тем и другим. Некрасивые и низкорослые, но крепкие и мужественные, живописно одетые в свои пончо, штаны с разрезом и фетровые шляпы, эти добродушные люди сразу располагают к себе. Они выглядят честными, в них чувствуется сила. Пусть их называют лентяями и мошенниками, но я глубоко убежден в том, что они отнюдь не заслуживают того всеобщего осуждения, которым они окружены. Те, кто знают тибетцев, найдут в представителях этих двух народов заметные черты сходства.
Для иностранцев недостатками Ла-Паса являются его крутые улицы и разреженный высокогорный воздух. Малейшее физическое усилие вызывает усиленное сердцебиение и одышку; многие на первых порах страдают от soroche — горной болезни. От сухого воздуха трескаются губы и возникают кровотечения из носа; способность мышления замедляется, нервы всегда возбуждены. Вновь прибывающие обычно перенапрягаются, еще не успев акклиматизироваться, игнорируют тот факт, что, если воздерживаться от алкогольных напитков и излишних усилий, испытываемые ими неприятные ощущения можно было бы свести до минимума.
Во всяком случае, Ла-Пас со своими трамваями, площадями, аллеями и кафе вполне современный город. На его улицах можно встретить иностранцев самых различных национальностей. Правда, близость диких мест явственно дает себя знать. Среди сюртуков и цилиндров, какие носят горожане, вы нередко можете увидеть заношенную стетсоновскую шляпу или головной убор старателя. Но прихваченные проволокой подошвы башмаков тут почему-то не выглядят нелепо рядом с туфлями на высоких каблуках, в каких щеголяют модницы. Шахтеры и старатели — самое обычное явление в городе, так как разработка недр — это то, на чем строится жизнь нагорной Боливии, и вы то и дело можете видеть изможденные, желтые лица людей, вернувшихся с гор, из дымящего адского котла глухомани, в которую мы намеревались нырнуть.
Глава четвертая
На краю света
Неприятности начались, когда я пожаловался на задержку оформления всех дел, связанных с экспедицией. Я был здесь новичком, не знал обычаев страны и хотел как можно скорее отправиться в путь. Как всегда, все упиралось в деньги. Без них нельзя было ни нанять мулов, ни закупить продовольствия. Меня начали кормить «завтраками», и решение откладывалось со дня на день. По мере того как я продолжал докучать чиновникам, отсрочки растягивались от недели к неделе. Хождение из департамента в департамент — каждый старался свалить дело на другого — вконец истощило мое терпение, и я обратился к британскому консулу за помощью.
— Разумеется, без денег вам не обойтись, — сказал боливийский чиновник, имевший ближайшее отношение к моему делу. — На расходы для вашей экспедиции выделено четыре тысячи фунтов.
Я удивился. Это было гораздо больше, чем я ожидал.
— Я распоряжусь, чтобы их вам сейчас же выплатили, — добавил он.
На следующий день министр иностранных дел вызвал меня к себе.
— Произошла серьезная ошибка, — сурово объявил он мне. — Нет никакой необходимости в такой большой сумме. Была договоренность уплатить вам четыре тысячи боливиано[20], а не фунтов стерлингов.
Я быстро перевел эту сумму в фунты и запротестовал — этого было недостаточно.
— Ерунда! — резко возразил министр. — Делать запасы не обязательно. Вы сможете получить все, что вам требуется, на Бени. А необходимые для работы инструменты будут вас ожидать в Рурренабаке.
— Без запасов или достаточного количества денег для закупки всего необходимого начинать работу совершенно невозможно, — отвечал я. — Если я не получу все, что мне нужно, здесь, я должен иметь официальную гарантию, что достану все там, прежде чем отправлюсь на Бени.
Министр разозлился и хватил себя кулаком по лбу. Я почтительно поклонился и вышел.
Британский консул попытался утрясти дело непосредственно с правительством. При этом обнаружились удивительные вещи. Оказывается, первому чиновнику не понравилось, что мы все время его понукали, и, отдавая распоряжение о выдаче нам 4000 фунтов стерлингов, он лишь хотел скомпрометировать нас как людей, предъявляющих завышенные требования. У правительства было вполне естественное желание, чтобы демаркацией границы занимался боливийский инженер, так как речь шла о каучуке. Более того, правительство, должно быть, не очень торопилось с определением границы, пока отношения с Перу оставались натянутыми.
— Они могут даже вовсе отказаться от договора, — сказал мне консул. — Им не нравится ваше присутствие здесь, и они будут стараться всячески вас очернить. Однако вам назначен новый прием, интересно, что из всего этого выйдет.
Прием был тягостным и изобиловал бурными объяснениями, но в конце концов было выделено 4000 боливиано на дорожные расходы и 6000 — на продовольствие. Было составлено соглашение, и мне тут же пришлось выложить десять боливиано на гербовые марки! Еще некоторое время потребовалось на то, чтобы собрать подписи чиновников министерства, необходимые для выдачи наличных.
Покончив с этим неприятным делом, я постарался помириться с ощетинившимися властями. Ла-Пас был полон трезвона о том, как гнусно обошлись британцы с правительственными чиновниками, и в дипломатических кругах посмеивались по этому поводу. Тем не менее, когда все осталось позади, мои попытки к примирению встретили горячий отклик, и, во всяком случае внешне, мир был восстановлен.
В то время в Ла-Пасе не было бань, а мыться в жестяной ванне на холоде представлялось сущей пыткой. Вас совершенно серьезно предупреждали, что купание в холодной воде на такой высоте грозит мгновенной остановкой сердца, и уж во всяком случае не чужестранцу было оспаривать это утверждение. Кроме