инвалидом, не способным выполнять такие элементарные вещи. Хотя для людей его круга это вполне обыденная вещь. Он вызывал камердинера только тогда, когда это было по-настоящему необходимо. Например, завязать галстук, с которым Саймон не умел справляться.
Когда он спустился в столовую, горячий завтрак был уже подан. Лишь Изабель была рядом за завтраком на случай, если понадобится. К тому же она просто любила его и заботилась о нем больше, чем собственная мать, с которой они никогда не были близки.
— Изабель, — обратился Саймон, тщательно пережевывая пищу, — тебе нужно отправиться сегодня же в имение. Я полагаю, что скоро мы с потенциальной невестой отправимся туда после того, как, разумеется, сыграем свадьбу. Хотелось бы, чтобы там все было готово. В этом я могу положиться только на тебя.
Изабель восторженно хлопнула в ладоши со сверкающими глазами, словно выкрикивающие «наконец-то», и спросила:
— Его светлость присмотрел невесту? — Она многозначительно посмотрела на Саймона.
На ее вопрос он ответил утвердительно.
— Кто же она?
— Скоро узнаешь, от тебя это не скроется. Кстати, где сейчас этот лакей Фредди?
Под его прямым взглядом, точно лезвие ножа, экономка озабоченно перебирала ткань платья. Поджатые губы свидетельствовали о нежелании говорить правду.
— Я не знаю…
Саймон всегда был человеком добрым, но в момент, когда его добротой пренебрегают, тут же становился холодным и резким. Это же касалось тех случаев, когда ему это нужно, хотя человек может и не вызывать в нем злость или раздражение.
Громко выдохнув, он сказал:
— Зови его, — звучало, как приказание: строго и резко. — В мой кабинет.
Изабель подчинилась и кроткими шагами ушла за Фредди.
Саймону оставалось только гадать, что еще он успел натворить. Фредди попал к нему только потому, что за него поручилась Изабель, которая жалобно рассказала о том, что молодой юноша — сирота, не способный прокормить себя на улицах Лондона. Она нашла его, лежащем на собственной куртке в узком темном переулке города. Разумеется, Изабель хоть и поручилась за мальчишку, но не несла за него ответственности. Она лишь подчинялась воле материнского инстинкта. Только и всего.
Конечно, будучи более милосердным, чем его мать и покойный отец, Саймон взял бедолагу под свое крыло. Но, кажется, Фредди был окончательным пьяницей, раз он не способен держать свои порывы под контролем. Единственное объяснение этому, как думал Саймон, было наличие у юноши зависимых от алкоголя родственников и, скорее всего, кого-то из родителей. И это он ненавидел больше всего: недисциплинированность и зависимость. Как правило, это всегда имеет дурные последствия.
Допив утренний кофе, Саймон направился в кабинет, находившийся на этаж выше. Он поднялся по лестнице, ожидая, что Фредди и экономка уже давно там. Однако их там не было. Герцог предположил, что случилось что-то действительно серьезное. Зайдя в кабинет, он вызвал своего секретаря, а сам прошел и сел за письменный стол.
Мистер Коллинз, мужчина средних лет, работал у него давно еще при жизни предыдущего герцога, и имел греческие черты лица. Он был невысок, но с достаточно крепким телосложением. Постучав, мистер Коллинз всегда заходил поспешно еще до того, как прозвучит разрешение войти. Когда Саймон стал герцогом, в первые дни он сначала попытался пресечь такое дерзкое поведение. Однако секретарь не переучился, так как работал довольно продолжительный срок, и привычка вросла в него с корнем. Вот и Саймону пришлось привыкнуть. Он также делал скидку на его стаж, ведь тот был еще совсем мальчишкой, когда впервые мистер Коллинз открыл двери их дома. С одной стороны, это было не совсем ловко, когда тот, кто вырос на твоих глазах, начинает указывать тебе на свое место пальцем. Но, что особенно важно, он был хорош в своем деле и в остальном придерживался дисциплины.
Саймон указал на стопку бумаг, лежащих на углу письменного стола. Секретарь сел на стул напротив и стал отбирать наиболее важные документы и письма, которые не могли терпеть отлагательств. Мистер Коллинз подавал Саймону бумаги с комментарием, требующие лишь его личной подписи.
Вдруг в дверь раздался стук, и в комнату ввалился пьяный лакей с экономкой. Ползая на четвереньках, Фредди пытался встать, но от неудачной попытки тут же падал. От ошеломления Саймон вскочил, опираясь кулаками на стол. Хмурый взгляд герцога заставил Изабель в миг подбежать к лакею, чтобы помочь встать. Какое чудо, он наконец встал!
— Мистер Коллинз, — не сводя глаз с представшего безобразия, обратился Саймон, — выйдете на несколько минут.
Тот покорно направился к выходу, обходя экономку и лакея.
Когда секретарь захлопнул за собой дверь, Саймон сказал:
— Я так понимаю, Фредди, тебе не нужна у меня работа, — прищурив глаза, он продолжал сверлить его.
Парень даже не обратил внимания на сказанное и смотрел куда-то в сторону, словно не видел, что в комнате сейчас стоит герцог.
— Ваша светлость, — встряла Изабель, — он просто…
— Миссис Рутнер, хватит его выгораживать, — отрезал Саймон.
Экономка поджала губы, все еще удерживая шатающегося лакея.
— Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю, — процедил герцог сквозь зубы. И, обогнув стол, Саймон подошел к нему.
Изабель не смела даже поднять глаза: настолько она боялась того, что может произойти.
— О! — будто впервые увидев Саймона, воскликнул лакей с довольным лицом. — Ваша… светлость! — Он сделал неудачную попытку поклониться.
Саймон был возмущен. Нет, он был просто в ярости! Саймон сжал кулаки и чувствовал, как кровь начала бурлить от злости, но не подал виду, сохраняя на лице хладнокровие.
Экономка ахнула от испуга, когда Саймон, взяв крепко широкой ладонью лицо Фредди, заставил его смотреть только на него, призывая к вниманию следующие слова:
— Ты пришел ко мне с грязных улиц городских трущоб, перетерпев голод и холод, — тон его был до скрипа ледяным, как и само выражение лица. — Имея кров и хорошее жалованье, ты рискуешь все это потерять из-за одной бутылки портвейна, который уже течет у тебя вместо крови по жилам.
Взгляд лакея был рассеянным и мутным, однако он понимал что говорит Саймон.
— Скажи мне, Фредди, тебе мало выплаты?
Лакей отрицательно покачал головой.
— Может, тебе плохо живется под моей крышей?
Вновь последовал отрицательный кивок.
— Тогда какого черта ты вытворяешь со своей жизнью, Фредди?! — Отпустив лицо, Саймон повысил голос настолько, что экономка вздрогнула от неожиданности. Лед треснул, он больше не мог сдерживаться. — У тебя есть все, чтобы жить достойно. Скажи мне, чего тебе не хватает?
В глазах Изабель стояли слезы. Казалось, что вот-вот и они хлынут на пол крупными каплями жалости и чувства вины.
Лакей попытался сосредоточить свой взгляд на герцоге, а затем невнятно