class="p1">— То же, что и вы: отдыхаю от сей толпы и духоты. — Саймон окинул ее взглядом сверху вниз и слегка улыбнулся.
Она была достаточно хорошенькой и даже привлекательной: милые веснушки, карамельные волосы и приятная округлая фигура — все в ней выдавало ее.
— Чему вы улыбаетесь, ваша светлость? — озадаченно спросила она.
— Просто вы мне напоминаете кое-кого. Но что-то не слишком сговорчивы. Леди, что я встречал до вас, пытались сбить меня с ног, лишь бы я упал рядом с одной из них. А вы даже не пытаетесь меня заговорить, леди Уотсон.
Усмехнувшись, Оливия продолжала смотреть вдаль.
— А это нужно, ваша светлость? Разве не оттого мы стоим здесь, на балконе? К тому же это не является моей целью.
Саймон вскинул бровь.
— Нет? Почему нет? Другие бы ухватились за возможность остаться со мной наедине и поговорить.
Какая самоуверенность! Эти слова зародили в ней неприятные чувства. Хотя Оливия оправдывала его тем, что он, наверное, и не знает как по-другому, потому что все то и дело прыгали бы перед ним: от самых влиятельных и богатых людей страны до самых бедных. Но она не станет одной из них!
— Что ж, не нужно относить меня к общему числу. Я должна вернуться, иначе сами знаете, что будет, если нас обнаружат вместе или наше синхронное внезапное отсутствие.
Оливия уже собралась уходить, как Саймон поспешил преградить ей дорогу собой.
— А вас это волнует? — спросил он, смотря прямо в глаза так, словно пытался в них что-то разглядеть.
Его вопрос удивил ее так же, как и смелость, с которой он смотрел леди прямо в глаза, но… его глаза и лицо… Что-то ей в нем было знакомо.
— По-вашему не должно? — спросила она, покачав головой.
Продолжая удерживать взгляд, Саймон сказал:
— Вы не ответили, — это был настойчивый тон, требующий прямого ответа на прямой вопрос.
Было очевидно, что перед ней сейчас стоит герцог, имеющий все необходимое, чтобы вести себя подобным образом: деньги, связи, влияние. Вот они, три составляющие, на которых крепится его самоуверенность и дерзость. Ведь никто не осмелится возразить герцогу и вызывать его недовольство, потому что это чревато последствиями. Никто, кроме нее.
— Разумеется, меня это волнует. От этого зависит моя репутация и, вероятно, вам все сойдет с рук, а вот с моей честью будет покончено!
Она сделала попытку его обойти, но он снова встал у нее на пути. И у нее возникло подозрение, что этот герцог пытается нарочно ее удержать здесь, чтобы… скомпрометировать?! Оливией стал завладевать ужас.
— Или вам пришлось бы стать моей женой, чтобы замять скандал. Неужели вы не хотите стать герцогиней?
У нее чуть челюсть не отпала. Оливия не могла поверить собственным ушам. Да как он смеет! Она вскинула голову.
— Насколько вы, однако, самолюбивы! Нет, ваша светлость, желания выходить за такого самонадеянного человека замуж у меня нет, даже если моя добродетель при этом будет висеть на волоске. Прошу простить!
Она обошла его и быстрым гневным шагом бросилась к двери.
— Как скажешь… малышка.
Оливия чуть не споткнулась, услышав последнее слово, и остановилась. Значит, это… Не может быть, это невозможно! Она обернулась с округленными глазами.
— Что?..
— Вы слышали, леди Уотсон, — сказал он с самодовольной улыбкой.
Шок. Единственное, что сейчас испытывала Оливия, это шок. Нет, должно быть, он выпалил первое, что пришло в голову, чтобы ее остановить.
Герцог подошел к ней намного ближе, чем того требовали приличия, и прошептал:
— Вы же не откажете мне в удовольствии провести с вами время в танце, леди Уотсон? — Его голос был похож на мурлыкание кота.
Оливия сама не поняла, как приняла приглашение. Их глаза встретились. Нет, не может быть, чтобы это был тот мальчик. К тому же, если присмотреться, то не так уж он и похож на него. Единственные совпадающие признаки — это цвет волос и глаз. Однако приглашение уже было принято.
— Отлично. Я буду ждать вас в зале. — Он галантно взял ее руку, поднес к губам и ушел.
Были слышны лишь удаляющиеся шаги темной фигуры.
Замечательно! Теперь можно уже не рассчитывать уйти пораньше, сославшись на головную боль. Но, может быть, увидевший ее барон с герцогом вместе, не станет ей больше докучать. Оливия немного обрадовалась, что хоть что-то хорошее выйдет из этой ситуации.
Глава 6
Общеизвестно, что пребывание в светском обществе предусматривает сдержанность и скромность. Даже для герцогов это не исключение. И Саймон был достаточно сдержан, однако в начале танца Оливия не могла не заметить смешки в его глазах, которые так и просились наружу.
Поклонившись друг другу, они закружились в вальсе. Его рука лежала у нее на талии, такая большая и сильная. Голубые глаза были направлены только на ее собственные. В соприкоснувшихся руках она чувствовала проникающее тепло через перчатку. Ее надежда на то, что этот мужчина не повзрослевший мальчик из ее детства, начала постепенно таять. Нужно вывести его на признание.
— А вы хорошо танцуете, ваша светлость, — сухо отметила Оливия.
— Благодарю, леди Уотсон. Должен признать, и ваши уроки танцев не прошли даром с миссис Тэтчер. Двигаетесь вы изумительно.
Оливия смогла лишь открыть и тут же закрыть рот. Все было очевидно: это он. Вернулся ее кошмар детства. И зачем? Чтобы испортить ей оставшуюся жизнь? Мог бы сделать вид, что не узнал ее и дело с концом. Но как правило, это было не в его духе — оставлять ее в покое. Даже спустя годы Саймон сумел сохранить это в себе.
Кружась под его рукой, Оливия хотела было возмутиться попытке потревожить воспоминания, но не нашлась что сказать. «Не будем касаться того испорченного для меня лета» или «Пожалуйста, не напоминайте о ваших детских издевках»?
Спустя какое-то время она спросила, не поднимая на него глаз:
— Вы стали герцогом, как и мечтали, ваша светлость. Вы довольны?
Саймон недоуменно посмотрел на нее. Это был упрек или способ спросить, как его жизнь? Зато не было теперь сомнений, что она вспомнила его. Эта мысль, как будто поселила в нем теплый огонек.
— Жизнь герцога, как оказалось, несет больше хлопот, чем радостей. Груз ответственности не позволяет расслабиться ни на минуту. Но, должен сказать, есть и хорошие стороны.
— И какие же? Ведение праздного образа жизни? — съязвила Оливия.
Единственное, что она сейчас чувствовала, это раздражение, вызванное этим, так называемым, джентльменом.
Саймон продолжал:
— Ну, я никогда не слыл повесой. Я имею ввиду, что люди не препятствуют тебе. Иногда это бывает очень