руки. — Я совсем тебя потеряла. Я танцевала с одним кавалером, и мне показалось, что я ему понравилась. Он очень неплох собой. Интересовался моими стихами. Ты выглядишь… беспокойной. Тебя что, обидел барон? Или лорд Лендский?
Оливия напряглась, снова услышав это имя.
— Откуда ты знаешь герцога? — с удивлением спросила она.
Было странно, что Сара не упоминала его в разговорах ранее.
— Как не знать! Он ведь самый желаемый холостяк этого сезона. Все только и говорят о его появлении, потому что с тех пор, как он стал герцогом Лендским, он не появлялся в свете. Поговаривают, что он собирается жениться в скором времени. Шарлотта Уоррен тоже пыталась привлечь его внимание, но он сбежал от нее. А потом через некоторое время в его обществе нашли тебя, танцующей с ним. Так что я жду от тебя доклада и немедленно! — с доброжелательной улыбкой требовала Сара.
Почему? Почему именно сейчас он свалился как снег в разгаре лета? Возникало представление, что кроме герцога сегодня и нет никого в зале из мужчин. Мысленно застонав, Оливия ожидала, что придется все снова пересказывать. Но Сара и слышать не хотела про барона, ей было интересно узнать про Саймона. Как-то раз Оливия уже рассказывала о мальчишке, который доставал ее летом тринадцать лет назад. Оливия еще раз напомнила об этом подруге.
— Так вот, это был сам герцог Лендский, — с торжественным тоном она произнесла его титул.
— Да ты что? — поражалась Сара. — И как вы сейчас с ним встретились? Он узнал тебя?
Оливия утвердительно кивнула и рассказала все: начиная от встречи на балконе и заканчивая его последними словами, после которых они разбежались и больше не пересекались. Она лишь уповала, что больше неожиданностей не будет на сегодня.
— Определенно точно, — все в том же радостном духе говорила Сара, — ты ему нравишься. Это хороший знак.
Очевидно, все сегодня сговорились навязывать ей Саймона и ударяться в грезы об их совместном будущем. Этому не бывать! И пусть делают с ней все, что хотят.
— Чепуха! — протестовала Оливия. — Он просто хочет вспомнить детство и поиздеваться надо мной. Конечно, маме я ничего этого не рассказывала, но ты-то, Сара! Ты ведь знаешь о моих планах, о моем стремлении к независимости, а все туда же.
— Ладно-ладно, успокойся. Ты какая-то раздраженная. Тебе нужно расслабиться и прийти в себя.
Раздраженная? Да она в ужасе просто от того, что ее мечты могут улететь в тартарары и еще этот барон! Вечер прошел ужасно. Все будто с цепи сорвались. И откуда вообще взялся этот Саймон? Она боялась, что ее мать всерьез возьмется за него и выставит Оливию очередной дурой, которая бегает за ним. Но этому она не позволит случиться.
Глава 7
Саймон не спал всю ночь. Он то и дело ворочался в темноте, повторяя в голове то, что произошло на балу. «Оливия Уотсон» — только и слетело с его губ. Его надежды действительно оправдались: она не изменилась кардинально сильно. Разве что выросла, стала женственнее, красивее. Ее тело во время танца было мягким, но упругим. А плавные изгибы бедер стали бы мечтой любого мужчины… Он улыбнулся, вспомнив ее удивленную реакцию на балконе. Но и сам Саймон был поражен встрече с ней. Он никак не ожидал, что они когда-нибудь еще увидятся.
У Саймона было достаточно много женщин, особенно до того, как он стал герцогом. И все они отличались друг от друга, были хороши по-своему: у кого-то достоинством служило большая грудь, у кого-то длинные и стройные ноги, а кто-то имел красивые черты лица. Но все без исключения были легкомысленны и умом не блистали. Им был нужен лишь ненасытный любовник или герцог, но ни о какой духовной или эмоциональной связи речи никогда не шло. Именно это было его главным критерием в поиске жены, чтобы между ними была связь и не только сексуального характера. Он рассчитывал на то, что они с женой в браке станут хорошими друзьями и, если повезет, даже полюбят друг друга.
И вот, придя на бал, в место, которое кишит невестами и молодыми дебютантками, Саймон встречает не кого-нибудь, а девочку, которая однажды запала ему в душу, ставшая теперь привлекательной женщиной наверняка для многих мужчин. Вот чего он не понимал, так это причины, почему она все еще не замужем. Она даже не помолвлена, ведь во время танца Саймон специально обратил внимание на руку, пощупав пальцы, и кольца на ней не было. А ведь нынешний лондонский сезон для нее однозначно не первый.
Тут ему пришла в голову чудесная мысль: что, если Оливия станет той самой герцогиней, его женой? Причин, почему не стоит этого делать, он не нашел, как бы ни старался. Она, на первый взгляд, явно неглупа. Это было видно по глазам и по речи. Да и лицом она была недурна. Фигура, конечно, не поражает, но для мужского глаза очень приятна. В совместном браке они определенно должны спеться и, возможно, даже полюбиться друг другу. В таком случае его поиски закончены: он нашел себе жену. Осталось только завоевать ее, поскольку Саймон отметил, что Оливия была чем-то недовольна. Он чем-то вызвал ее раздражение, хотя и не понимал, чем именно. В любом случае это поправимо.
Единственное, чего не хотел Саймон, так это знакомить невесту с матерью. Кэтрин будет недовольна, что он выбрал саморучно, а не по ее составленному списку идеальных, на ее взгляд, невест. Будет удачно, если она заранее в него включила Оливию. Но возлагать надежды он на это не стал. Не в том дело, что Саймону важно мнение Кэтрин. Конечно, это было не так. Ему не хотелось, чтобы все ее недовольство вылилось на Оливию в грубой форме при первой же встрече. Стервозный характер Кэтрин вполне способен показать свою холодную неприязнь, от которой потом долгое время может мутить. Нужно было с ней что-то сделать. Жить с ней под одной крышей станет невыносимо. Ее можно было поселить во вдовий домик, где она не сможет дотянуться до них, или хотя бы отправить в какое-нибудь путешествие.
Время близилось к полудню, а он так и не сомкнул глаза. Необходимо было сначала заняться делами: расправиться с корреспонденцией, встретиться с управляющим и проверить сбор арендной платы, а также отправить Изабель в Ленд-парк, чтобы проверила, как там обстоят дела. Ах да… Еще Фредди.
Саймон начал одеваться. Он всегда одевался самостоятельно, а также сам принимал ванну, потому как иначе ассоциировал себя с