Читать интересную книгу Заставь меня остаться - Гауф Юлия

Дальше пошли фотографии со мной – у роддома, в нашей квартире, я-младенец лежу на пледе, и у меня под головой мужская рука… папина…

А вот первое сентября. Я напугана, на голове бант, блузка немного выбилась из-под кошмарной плиссированной юбки, а в ладони зажат букет астр. Рядом уже постаревшая бабушка, и папа. Он больше не улыбается, как на фотографиях его юности…

– Как же я соскучилась по вам, – прошептала, и захлопнула альбом. – Очень соскучилась!

Всё время вспоминаю слова Марата об отце. Думаю, затем отгоняю эти мысли, и снова думаю. Решилась на фото эти посмотреть новым взглядом, не как в детстве из любопытства, а вдумчиво. Мои слова, брошенные Марату в лицо, были бравадой, я и сама не понимала своих чувств. А сейчас понимаю. Не смогу я папу судить. Не могу перестать скучать, не могу не представлять, как всё могло бы быть, останься он в живых.

Внука бы увидел, или внучку. Возможно, смягчился бы, раскаялся. Попытался бы загладить то, что натворил. Рассказал бы мне правду! Мы ведь с ним и говорили-то по душам сколько раз? По пальцам одной руки пересчитать можно. Я не знала папу… теперь и не узнаю! И от этого еще тоскливее, хотя боль уходит.

Надо набрать Марата. Всё же, он имеет право присутствовать на УЗИ. Если захочет, конечно.

– Да, – он ответил сразу же.

– Привет. Марат… я тебе говорила про УЗИ, планировали изначально позже сделать, но поговорили с врачом, и… в общем, сегодня. Через два часа первое УЗИ. Если ты хочешь присутствовать, но сегодня не получится, то я перенесу. А если не хочешь, то съезжу сама.

– Я приеду. Время?

– В двенадцать.

– Хорошо. Такси не бери, отправлю за тобой водителя.

– Ладно. Пока?

– До встречи, – голос его смягчился.

Я сбросила звонок.

После того поцелуя у нас странные отношения. Я оттолкнула Марата. Конечно же я оттолкнула его, хоть и забылась на пару мгновений, позволила себе слабость. Но голову включила. Ничего бы наша близость не исправила, стало бы только хуже.

Я попросила Марата уйти, и он ушел. Разбитый, опустошенный. Это было больно – видеть его таким. Не только об отце, о малыше, о своей жизни я думала, но и о Марате. Сначала решила, что он таким образом пытался со мной помириться, но потом поняла.

У меня тоска. У него – одиночество. Слишком Марат закрытый, семья большая, но он привык командовать, не показывать слабостей. Мне показал, а я прогнала его…

Жалею ли я? Нет. И в то же время – да. Совесть грызёт из-за этого. В моей жизни были тяжелые моменты, и тоже не было рядом того, кто обнял бы, побыл бы рядом. Я знаю, насколько это тяжело – оставаться один на один с бедой.

Но после того поцелуя мы не ссорились, и даже не разговаривали о прошлом. Марат не настаивал на свиданиях, не приставал. Сам привозил мне продукты, расспрашивал о самочувствии. Решил дать мне время, или отстранился? Решил идти дальше? Это и облегчение вызывает, и беспокойство.

Боль проходит. И с каждым днем я всё сильнее скучаю по Марату. Хоть и вижу его каждый день.

– Ты куда такая красивая? – с Кристиной мы столкнулись в лифте.

– На УЗИ. Красивая? – удивилась я.

– Ага, – она снова окинула меня взглядом, а я неожиданно для самой себя покраснела.

Не планировала наряжаться, само собой получилось – и губы накрасила, и глаза подчеркнула, румяна нанесла, волосы распустила. А обычно я не заморачиваюсь, как выгляжу на приеме у врача.

– Ясно, – фыркнула подруга, и мы вышли из лифта. – Помирились?

– Мы не ссоримся больше, но и не вместе.

– Хочешь совет? – Крис придержала дверь, выпуская меня на улицу. – У меня с бывшим так было. Ну, кроме ребёнка, я тогда не залетела, слава Богу. Мы то сходились, то расставались, и всё непонятно было. Тянуло к нему, и любовь – она вроде и была, а вроде и нет, я сама не понимала что происходит. В общем, в итоге мы устроили прощальный секс. Закрыли гештальт, и как отрезало!

– Офигенный совет, Крис! Тебе бы в психологи, – фыркнула я.

– Ну как знаешь! Потрахаетесь, и либо сойдетесь, либо окончательно попрощаетесь. Обычно самые простые поступки – самые рабочие. Так что думай, – подруга бросила под ноги мусорный мешок. – Кстати, я с Вовкой поговорила, и дошло: Марата твоего я видела…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Ой, хватит! – я закатила глаза от этой набившей оскомину темы.

– Видела у нас в подъезде, – невозмутимо договорила Крис. – И Вовка видел, я ему фотки показала. К твоей бабуле он ходил, и не один раз! Я-то с ним только в подъезде сталкивалась, или в лифте. А Вовчик к Альберту, к соседу твоему ходил в приставку рубиться, и видел как Марата Валентина Николаевна впускала. И не один раз видел!

Бабушка? Но Марат мне не говорил…

– Точно?

– Точняк. Я бы не вспомнила, но твой Марат – птица высокого полета, такие в наш подъезд обычно не залетали. Вот и запомнила. Да и Вовка тоже, у него глаз-алмаз. Ладно, беги, тебя уже ждут, – она указала на машину, и хихикнула: – И советом моим воспользуйся!

– Бегу, волосы назад, – улыбнулась я, и пошла к машине.

По пути в клинику мне пришли деньги за выполненный технический перевод, но обрадоваться первой зарплате я не смогла. Размышляла. Почему Марат ходил к бабуле? И… она же умерла потом, неужели…

– Нет, это совсем бред, – прошептала, ругая саму себя.

Лучше я спрошу у него, был ли Марат у нас дома, знаком ли с бабушкой. Каким бы Марат ни был, я никогда не поверю в то, что он мог желать зла пожилой женщине, которую вся семья бросила.

«Закрой гештальт!» – пришло сообщение от Кристины, а следом за ним анимированный стикер с пончиком и бананом, занимающимися жарким сексом.

Дурёха.

Я улыбнулась. Закрыть гештальт? Всё встанет на свои места? Гештальтов у меня много, может потому я в таком раздрае, что ни один не закрыт?

Глава 13

МАРАТ

«Ну как? Есть изменения» – написал Руслану.

«Всё по-прежнему» – пришел ответ.

Черт! Хоть разорвись! И ведь не могу я в США полететь. Связи, деньги – всё это хорошо, но санкции есть санкции. Виза аннулирована, ноту подавать бессмысленно. Хорошо хоть Рус смог вырваться к Егору.

– Та-ак, всё отлично. Можете взглянуть, – врач обратилась ко мне, Алика и так от монитора взгляда не отводит.

А я сначала в телефон пялился, а затем на её живот. В одежде он плоским выглядел, да и сейчас тоже, но если приглядеться, то около пупка уже есть припухлость. Или мне кажется?

– Вот видите? – врач указала на монитор. – У малыша сейчас формируются конечности, пальчики пока сомкнуты, но скоро начнут разделяться. Вырабатывается желудочный сок, идут обменные процессы в почках, сердце бьётся. А еще…

Я кивал, слушал, и смотрел. Только сейчас понимаю – ребёнок есть. По-настоящему. На мониторе я вижу только мешочек, очертаний малыша не разобрать, но он есть.

У него сердце бьётся!

Охренеть!

– Марат, – Алика бросила на меня укоряющий взгляд, но улыбнулась.

А я сообразил, что говорил вслух. До того меня ошарашило то, что я увидел, и услышал. Вроде и не мальчик, и о ребёнке знал, но одно дело знать, а другое – видеть, и понимать.

– Хвостик скоро исчезнет, – продолжила просвещать нас врач.

– Хвост? – не понял я.

– Да. Так формируются дети. Ваш малыш размером чуть больше сантиметра.

– И уже есть сердце? – удивился я, прикидывая размеры ребёнка, за которого сейчас отвечает Алика.

– Конечно.

– А можно послушать? – спросил я.

Врач улыбнулась мне, Алика смутилась, но тоже подарила смущенную улыбку. Очень нежную. А затем я услышал сердцебиение нашего ребёнка, и стало… стало невыносимо.

Я такую херню творил! Знал же, что Алика беременна, о её диагнозах знал, о том же поликистозе, про который даже прочитал. Но ходил к ней, вываливал идиотскую правду, лишь бы её вернуть. А если бы она ребёнка потеряла? Этот малыш был чем-то гипотетическим, вынесенным за скобки, я готов был любить его потому что он – продолжение Алики, но сейчас осознание обрушилось на меня.